Неожиданно хлопнула входная дверь и, почти сразу, раздался жуткий рёв. Я открыл глаза: на моём палаче висел Голован, впившись зубами в его шею и запустив большие пальцы рук глубоко в глазницы. Пошатнувшись, главный скопец рухнул вниз. Голован, мгновенно взвившись в воздух, тут же куснул рядом стоящего мужика за щеку, вырвав из его лица огромный кусок мяса и обнажив почерневшие коренные зубы. Попутно он успел хлестнуть своими огромными кулачищами стоящих рядом скопцов. Я впервые видел Голована в рукопашном бою и, не смотря на плачевность моего положения, машинально отметил его силу и мастерство. Казалось, что уродство не мешает, а только способствует прыжкам, уклонам и мощным ударам.
Хватка держащих меня рук ослабла и мне удалость сесть на столе. Спущенные штаны мешали полноценно участвовать в схватке, но я успел пару раз со всей силы приложиться кулаком по ближайшим бородатым рожам. С особым удовольствием ткнул двумя растопыренными пальцами в глаза мужику, продолжавшему в растерянности держаться за мои гениталии. Ощущая на ладони тёплую мерзкую слизь, согнул пальцы внутри черепа крючком и дёрнул на себя, одновременно ударив кулаком другой руки в висок. Мой недавний мучитель, разжав ладони и издав глухой всхлип, рухнул как подкошенный.
В тесном помещеньице стоял страшный вой. В панике, одни скопцы падали ниц, пытаясь спрятаться под столом и под нарами, другие бросились на улицу. Я был спасён. Подтянув штаны, ступая прямо по телам, подскочил к печи и схватил стоящий там котёл с кипящим варевом. Выплеснув горячий бульон на лежащих, отчего вой ещё больше усилился, я, обжигаясь, засунул несколько увесистых кусков мяса себе в карманы. Голован в это время продолжал беспощадно колотить скопцов, наводя на них мистический ужас одним только своим видом.
- Всё, уходим! - крикнул я ему, подхватив стоящую в углу винтовку. Попутно рванул висящий на гвозде ремень с двумя подсумками и выскочил прочь. Пальнув пару раз по выбежавшим из соседних балков скопцам, мы с Голованом помчались за перегиб склона, туда, откуда пришли. Вдогонку нам грохнуло несколько выстрелов, но пули просвистели далеко в стороне.
Постоянно оглядываясь, пробежали ещё несколько километров. Погоня остутствовала, и мы перешли на шаг. Голован довольно улыбался, переживая недавнюю схватку, а мне было не по себе оттого, что вляпался в эту дурацкую историю и чуть не стал кастратом по собственной глупости.
Усилием воли я постарался навсегда вычеркнуть из памяти этот нелепый случай со скопцами, коммунистическое прошлое и своих, без вести пропавших, сыновей и амазонок. Если их не расстреляли раньше, то навряд ли они смогли выжить среди всего того хаоса, который царил в Коммуне…
Нам ничего не оставалось, как продолжить свой путь к базе подводных лодок. Обозлённый последними событиями, я был решительно настроен, чтобы снести с лица земли скопцов-коммунистов, пидорасов и всю Империю амазонок.
* * *
От останков мертвого коммунистического города мы направились на запад к Большой Реке. Я рассчитывал до ледохода успеть выйти по ней к Северному океану, так как тундра день ото дня становилась всё более непроходимой. Почти непрерывно шли дожди и плотный наст таял, превращаясь в снежную кашу, насыщенную водой. Порой мы проваливались вместе с лыжами выше пояса и были вынуждены ползти по холодному и мокрому месиву.
Облегчено вздохнули, когда наконец-то вышли к реке. По льду идти сразу стало легче, несмотря на то, что местами он был залит огромными лужами. Я сверился с сохранившимися фрагментами схемы, вытатуированной на черепе Голована. Пока путь был ясен, и мы бодро зашагали на север.
К тележке Голована я приспособил полозья из найденных на берегу металлических прутков, и он умудрялся по ледяным полям развивать сумасшедшую скорость, уезжая далеко вперед. Когда к вечеру удавалось догнать его, он уже успевал наловить куропаток, водящихся в этой местности в большом изобилии и приготовить горячий ужин.
В конце мая дожди с мокрым снегом прекратились и установилась ясная солнечная погода. Пользуясь случаем, я решил устроить дневку чтобы просушить снаряжение и немного отдохнуть. Мы уже находились в устье Большой Реки, там, где она разливалась на несколько рукавов перед впадением в Северный океан.
Рассматривая татуированный череп Голована, я пытался привязаться к местности. Однако, как раз здесь, вместо линий и условных обозначений, была только тонкая розовая кожица от поджившей большой ссадины.
На противоположном берегу виднелся старый полуразрушенный маяк, но я никак не мог вспомнить, что он означал на картосхеме и куда идти дальше. Да и тот ли это был маяк, который нам нужен для ориентирования? С досады пришлось отвесить по татуированной лысине звонкую затрещину. Голован виновато молчал.
Оглядывая бескрайнюю тундру и огромные ледяные поля, я осознавал, что найти здесь базу подводных лодок является почти невыполнимой задачей. Без точных координат можно только случайно отыскать крошечную замаскированную бухточку со стоящими там подлодками.
Неожиданно, три тёмные точки на льду реки, в той стороне, откуда мы пришли, привлекли моё внимание. На всякий случай затушили костёр и залегли, прячась за невысоким кустарником. Через некоторое время точки приблизились, и я с изумлением разглядел трое саней, запряжённых людьми. На одной из повозок виднелась уже знакомая тренога с крупнокалиберным пулемётом.
Догадка ожгла мозг. Эти люди направляются туда же, куда идём и мы! Кто-то умудрился найти в нашей бывшей землянке наспех спрятанную картосхему на куске кожи. Все надписи на ней были проявлены, ложные линии уничтожены. Прочитать их не составляло труда даже для тугоумных пидорасов!
Немного поразмыслив, я понял, что эти люди, на свой страх и риск, тайно снарядили экспедицию на север... В противном случае сейчас по льду ехал бы бронепоезд и не один. Неуемная жажда власти этих жалких людишек сыграла нам на руку. Врагов, в чьи лапы попала моя секретная схема, было всего несколько человек. Запряжённые в сани зеки не в счет – они, скорее всего, сопротивления не окажут.
Надёжно замаскировавшись в снегу так, что наружу только немного высовывался ствол винтовки, стал ждать приближения повозок. Моя позиция была безупречной. Расстрелять пидорасов, беспечно катящихся по льду, не составляло особого труда. Когда санный караван приблизился на расстояние прицельного выстрела, я, как в тире, снял двух человек, сидящих в последней повозки. Передние сани продолжали ехать, а их ездоки удивленно закрутили головами, не понимая, откуда вдруг раздались выстрелы. Пользуясь замешательством, сразил пулемётчика и возницу на средних санях. С передней упряжки хлопнуло несколько пистолетных выстрелов в противоположную сторону. Гулкое эхо от моих выстрелов полностью дезориентировало пидорасов и они не могли определить, откуда идёт стрельба. Мне ничего не оставалось, как не спеша прицелиться и отправить к праотцам последнюю пару ездоков.
На всякий случай я, не торопясь, отстрелил ещё несколько человек из числа запряжённых в сани, пока они не задрали руки верх и не начали громко вопить о пощаде. Жалости к ним я не испытывал – только конченые пидорасы могли позволить ездить на себе.
Отдав Головану винтовку и приказав держать всех на прицеле, я подошёл к пленным. У всех на лбу были номера, такие же как у нас. Рванув ветхую пропотевшую телогрейку на одном из них, увидел на голой груди знакомое выжженное клеймо: «СЛ-2» - спецлагерь № 2. Моя догадка подтверждалась - заключенные были из того же лагеря, из которого мы сбежали, а застреленные сейчас пидорасы, очевидно, из команды бронепоезда, захватившего нас в плен. На счастье или несчастье, они находились в рейде и уцелели, когда нам удалось отравить всю администрацию лагеря. Поистине пути Господние неисповедимы, и всё что не делалось, было к лучшему…
Обыскав убитых, в нагрудном кармане одного них обнаружил заветную схему на куске кожи дорогого мне человека и, в придачу, настоящий стрелочный компас! В санях лежали шикарные спальные мешки из пуха, консервы, сало, сухари и даже предварительно сваренные и замороженные корнеплоды. Последняя повозка оказалась загружена знакомыми кусками замороженной лагерной баланды, видимо для питания тех, кого запрягали.
Такие трофеи были редкостной удачей. Теперь мы уже наверняка достигнем своей цели! Жадно разглядывая картосхему, я почти сразу сориентировался. До бухты, где находилась секретная база подлодок, оставалось совсем не много: не более двухсот километров - около недели пути.
Настала пора решить, что делать с пленными. Проще всего их расстрелять, но у меня было хорошее настроение и не хотелось понапрасну отнимать чужие жизни. Последние время такие странности случались со мной всё чаще, и я уже престал удивляться своим нелогичным поступкам. Отдав несчастным сани с баландой и даже кинув туда пару банок консервов, приказал им бежать обратно, туда, откуда пришли. Надо было видать с какой скоростью улепётывали испуганные геи! Для острастки я дал поверх голов очередь из пулемёта, что ещё больше добавило им прыти. Голован заливисто хохотал и хлопал в ладоши.
нуивонахуй ! - заливисто хохотал я и хлопал в ладоши.
15.03.2011 10:10:39
№5
Осталось две главы и эпилог. Прекрасно.
15.03.2011 10:20:52
№6
Заливисто всёж обычно собачки лают, а вот аббат хохочет. И ладоши у него есть. Это прекрасно.
Теперь гению малдавкой летеротурки осталось только похлопать ушами.
15.03.2011 10:42:52
№7
эпичьно же!
15.03.2011 19:07:17
№8
Лыков в советское время возможно печатался в журналах "Костёр" и "Пионер". У него очень своеобразный стиль детского писателя. Заметьте, в тексте никакого секса, а только здоровые приключения и полезные знания для развития детей среднего и старшего возраста..
