Начало здесь: http://www.gonduras.net/index.php?a=5724

4.
ЖЕЛТЫЙ.

5.

УЖЕ ЧЕТВЕРТЫЙ ДЕНЬ ВИНОГРАДОВ НЕ ВЫХОДИТ НА РАБОТУ.
МОБИЛЬНЫЙ ТЕЛЕФОН ОТКЛЮЧЕН СОБСТВЕННОРУЧНО, ДОМАШНИЙ - ЗА НЕУПЛАТУ.
НА УЛИЦУ ОН ВЫБИРАЕТСЯ ТОЛЬКО В СЛУЧАЕ КРАЙНЕЙ НЕОБХОДИМОСТИ.
Кухонный пол липкий от пролитого портвейна, батарею парового отопления дублирует другая батарея – бутылочная.
У Виноградова запой.
Со сцены сходят дорогие водки и коньяки, их сменяет дешевое и практичное пойло.
Лежа на диване, он читает неизвестный исторический роман-притчу. Книга была найдена им с утра за диваном – на ней нет обложки, отсутствуют некоторые страницы. Действие романа происходит в гражданскую войну. Эшелон, нагруженный бесноватыми революционерами: красноармейцами, анархистской матросней и им подобными, мчится по бескрайним просторам России-матушки навстречу пылающей заре КОММУНИЗМА. Книга пустая и не интересная.
Искать что-то другое Виноградову лень.
В дверь звонят. Виноградов откладывает в сторону книгу и идет к двери. Открывает. На пороге подозрительно веселый Серега Леонов. У него пухлое розовое лицо, правый глаз косит. На голове затрепанная шапка-петушок с надписью «СПОРТ».
Леонова Виноградов знает с молодых ногтей. Общие знакомые недолюбливают Леонова. Одно время кто-то даже распустил слух, что он приносит несчастье. Иногда Виноградову кажется, что эти слухи имеют под собой почву.
-Погано выглядишь, старина, - говорит Леонов.
-Депрессую маленько, - поясняет Виноградов.
Они проходят на кухню.
-Да у тебя тут целый музей! – восклицает Леонов, косясь на бутылки.
-Точно, - подтверждает Виноградов. - Лувр.
-Скорее, кунсткамера.
-Или так.
Леонов вынимает из пакета три бутылки крымского портвейна.
-В «Ароматном мире» акция, - поясняет он, - две берешь, одна бесплатно. Не устоял.
-И правильно сделал.
Виноградов ставит на стол чашку и стакан. Стакан в подстаканнике, на котором изображен запуск первого спутника. Стенки чашки покрыты коричневым налетом от чая. Стакан – Леонову, как-никак гость. Чашку – себе.
-Ты, говорят, уволился? – спрашивает Леонов.
-Ага.
-А что такое?
-Влюбился.
-Разве это повод?
-Повод. Если любовь безответная.
-Понимаю.
Леонов долго возится с пробкой и наконец, сорвав ее ножом, разливает. Они выпивают.
-Как винище? – спрашивает Леонов.
-Больно сладкое, - отвечает Виноградов.
-А что ты хотел? Это же портвейн!
Они выпивают еще.
-Ну и кто она? – осведомляется Леонов.
-Тебя Лида подослала?
-Ага, - признается Леонов, но на его лице нет даже тени раскаяния. – Достала. Сходи, говорит, к Антону, разузнай, что да как, а я тебе денег дам. Три дня доставала, вот я и сдался. Ну, так как?
-Никак. Нет у меня никого.
-Ты же говорил, что влюбился.
-Ну, влюбился, но объект вожделения скорее абстрактный.
Леонов выжидает паузу.
-На герыч подсел?
-Ха, скажешь тоже…
-Значит – не подсел?
-Не подсел.
-А если гипотетически, то мог бы?
-Если гипотетически, то мог бы и в небо птицей воспарить.
Леонов делает очередной глоток. Он чмокает губами и отодвигает стакан в сторону.
-И вправду сладковат.
-А я тебе что говорил?
-Слушай, Антон, так что мне Лиде сказать?
-Ну, не знаю. Придумай что-нибудь.
-Так ты посоветуй.
Виноградов задумывается. Наркотики и другая баба отпадают. В первом случае начнется: «Не волнуйся, мы тебя выходим, вылечим». Во втором - скандалы, сцены ревности, бр-р-р-р-р-р…
-Скажи что у меня СПИД, - находится Виноградов.
-От бабы или от иглы?
Виноградов потирает давно небритый подбородок.
-Хм-м… Тогда не прокатит.
-Рак? – предлагает Леонов.
-Рак лечится. Не всегда, но лечится. А раковых больных у нас жалеть положено. А у русской женщины жалость стоит на третьем месте в таблице личных качеств, после жадности и похоти.
-Можно тогда какую-нибудь неизлечимую болезнь придумать, как у Сергея Курехина.
-А чем он болел?
-Доподлинно неизвестно, но врачи говорят – уникальный случай. Саркома сердца. То есть у него на сердце выросло еще одно сердце…
-Охуенное предложение! Скажу, что у меня саркома хуя. На залупе еще одна залупа выросла! Только тогда она от меня уж точно не отстанет.
-Тогда надо думать…
Леонов начинает изображать из себя человека разумного: морщить лоб, закатывать глаза и бурчать себе под нос что-то нечленораздельное.
-Что-то никак, - через минуту констатирует он.
-Истина где-то рядом, - успокаивает его Виноградов и подливает портвейну.
-Слушай, а давай сегодня на концерт пойдем, – выдает Леонов.
Виноградов любит новую волну и гаражный рок семидесятых, Леонов навсегда связал свою жизнь с электрическими бардами вроде Шевчука. У Виноградова завидная коллекция фирменного винила, Леонов слушает музыку в формате ЭМПЭ-3, скачанную из Интернета.
Поэтому Виноградов уточняет, прежде чем согласиться:
-На какой?
-На бесплатный. Тем более деньги на пиво есть. Спасибо Лиде.
-Ну а что, можно.
Они допивают портвейн и выходят на улицу.

6.

В АВТОБУСЕ ТРЯСЕТ.
-Автобус – до омерзения социальное явление, - ворчит Леонов, когда после очередного толчка он едва не проливает пиво из литровой жестянки «Балтики №7».
-А как же метро? – спрашивает Виноградов.
-В метро больше анонимности. Мы не видим машиниста, он не видит нас. Все процессы доведены до автоматизма. Шум заглушает голоса…
-А менты?
-А контролеры?
Леонов задумывается. Новый толчок, он двумя руками сжимает банку.
-Как клуб называется? – спрашивает Виноградов.
-«Ы», - отвечает Леонов, отхлебнув из жестянки.
-В смысле?
-Клуб «Ы», - поясняет Леонов.
-А-а-а…
Они выходят из автобуса и идут по извилистым закоулкам.
-А ты уверен, что правильно идем? – спрашивает Виноградов.
-Уверен, – успокаивает его Леонов. – Я тебя когда-нибудь подводил?
-Да.
Леонов останавливается. Залпом допивает свое пиво. Сжимает пустую банку и швыряет в кусты.
-Но в этот раз не подведу.
Они минуют несколько кварталов, проходят мимо мусорного контейнера и, наконец, выходят к бомбоубежищу, где, видимо, и располагается клуб.
У дверей клуба шумит прибывающая публика.
Преимущественно неформалы. С длинными волосами, с ирокезами, лысые. В черных балахонах «Король и шут», косухах и стоптанных кедах. Пьют пиво, химические коктейли в блестящих полулитровых банках, водку. Ссут в кустах, там же, лапают пьяных девиц. Поют песни, устраивают разборки, и тут же братаются, хвастаясь своими синяками и ушибами.
-Пришли, - говорит Леонов.
Они спускаются вниз по неудобной, извилистой лестнице. Пару раз Леонов чуть было не падает, но Виноградов успевает схватить его за локоть.
-Спасибо, - благодарит его Леонов, когда они оказываются у входа.
-Оружие, наркотики есть? – лениво тянет меланхоличный юноша, изображающий охрану.
-Дома забыли, - шутит Виноградов.
-Проходите.
-А что, обыскивать не будете? – встревает Леонов.
-Проходите, - бурчит охранник.
Его, видимо, кумарит.
Под потолком мерцают еле живые лампочки. Тут и там расположились неформалы в разной стадии опьянения. Среди прочих особо выделяется невменяемый субъект, наряженный в костюм белого медведя. Медведь то и дело подбегает к зрителям, вскидывает вверх обе руки, орет набившее оскомину «ПРЕВЕД!» и просит угостить его выпивкой. Виноградов старается обходить долбоебов стороной и поэтому просачивается мимо.
У двери туалета незнакомый тип с мутными глазами сует под нос Виноградову бутылку водки. Виноградов делает глоток.
-Спасибо.
-А ты вообще как, «фа» или «антифа»? – мычит Мутноглазый.
-Я - Антон, - отвечает Виноградов.
-Ну, тогда за Россию, - отзывается Мутноглазый.
Он делает глоток и передает бутылку Виноградову.
-Слава России! – бросает Виноградов и повторяет старую комбинацию.
-Все там будем… - мрачно отвечает Мутноглазый, забирает бутылку и скрывается в суетящейся массе людей.
Виноградов остается один в окружении незнакомых людей. Леонова не видно. Виноградов пробирается к сцене.
В микрофон поет беззубый негр в разноцветном берете. На его острые плечи спадают засаленные макаронины дредов.
Он стоит неподвижно, его расширенные зрачки горят в полутьме рыжим огнем. Музыканты подрагивают в такт ритмов регги.

-Солнечный день снова в дыму.
Пяток моих не знает печаль.
Мне все равно, я точно знаю одно:
Джа научил растамана курить ганьджа, – поет негр.

Ганьджа вставляет так, что все, - вторят музыканты вокалисту.

Виноградов ищет глазами Леонова. Не найдя попутчика, он протискивается к бару и, отстояв многометровую очередь, берет бутылку пива и сто грамм «Старой Москвы».
Водку выпивает, не отходя от бара. Закусывает прикрепленной к рюмке долькой лимона и приступает к пиву.
-Ну как тебе? – орет ему на ухо девица с шипованным собачьим ошейником на шее.
-Не люблю я регги, - честно отвечает Виноградов.
Девица, не спросив разрешения, выхватывает бутылку из его рук и делает глоток.
-А почему?
-Скучно.
Она возвращает бутылку.
-А по какой музыке прикалываешься?
-«ЭМ.СИ. - ФАЙФ», «КЬЮ», «КЛЕШ»…
-А из русских?
-Ничего. Русское не слушаю.
-Совсем?
-Раньше Гребенщиков нравился.
-А теперь не нравится?
-Нет.
-Понятно. Ты, это … Ты дунуть хочешь?
-Можно.
Они выходят на улицу. Девица достает пачку «Винстон лайт». Она находит ту единственную волшебную сигарету. Взрывает.
Делает тягу.
Виноградов следует ее примеру.
-Залечи, - говорит девица.
Виноградов слюнявит палец и проводит влажным мизинцем по стволу сигареты. Передает косяк девице.
-Ну как тебе дурь? – затянувшись, спрашивает она.
-Нормально, - затянувшись, отвечает Виноградов.
-Пакестанская, - с гордостью сообщает девица. – Оставь телефон, я тебе номер дилера дам. Скажешь, от меня.
-А тебя как зовут?
-Лисичка.
-Почему Лисичка?
-Потому что Алиса.
-А-а-а-а.
-А тебя?
-Чехов.
-Почему?
-Потому что Антон Павлович.
Они вместе смеются.
-А можно я тебя поцелую? – спрашивает Виноградов, затягиваясь в очередной раз.
-А что, для этого нужно какое-нибудь разрешение?
-Ну, так… Мы же не в каменном веке.
-Точно.
-Ну и?
-Давай.
Виноградов обнимает ее за талию и засовывает язык в ее открытый рот. Они сосутся с минуту.
Назад возвращаются вместе.
Теперь на сцене настраиваются мрачные старперы. Он держат гитары так, словно это автоматы Калашникова.
Серьезные парни.
-Антон, ты где потерялся?
Виноградов оборачивается. Голос принадлежит Леонову. В его руках початая бутылка портвейна.
-Нашел вот возле сцены, - объясняет Леонов наличие пузыря.
-Это – Лисичка, - представляет Виноградов девицу, висящую у него на плече.
-Была у зайчишки избушка лубяная, а у лисички ледяная, - глупо хихикает Леонов и обращается к Виноградову. – Слушай, я тут знакомого встретил, если что, найдешь меня…
Леонов снова исчезает.
Между тем старперы начинают сет. Один из них - лысеющий басист - подходит к микрофону и сопит в него:

-Нелепо.
Разве нелепо ссать
Во дворе синагоги на Малой Бронной?
Или лучше дешевый портвейн бухать
С грузчиками фабрики макаронной?
Жизнь - это, в сущности, калейдоскоп:
Сегодня бухаешь, завтра замерз на морозе…
И поэтому я пропил телескоп,
И по ночам не смотрю на звезды,
Незачем жить, не к чему стремиться…
Я стоял, прислонившись к какой-то стенке,
Мечтая в небо взлететь белой птицей,
И ссал на афишу Псоя Короленко!

По залу разносится волна вялых аплодисментов. Монотонно хрипит бас, за ним следуют переливы соло гитары, в бой вступают барабаны, и все тот же басист, нависнув над микрофоном, словно отпетый хулиган над отличником, начинает бубнить свои меланхоличные тексты.
-Муть какая-то, - фыркает Лисичка.
Виноградов соглашается с ней.
Они идут в бар.
Длинная очередь, несколько затяжных поцелуев.
Два пива.
Два по сто «Старой Москвы».
-А тебе Сорокин нравится? – спрашивает Лисичка.
-Это, который про говно пишет? – уточняет Виноградов. – Не нравится.
-А почему?
-Да хуйня.
-А Пелевин?
-Тоже хуйня.
-Точно хуйня, - соглашается Лисичка. – А меня хочешь?
-В смысле?
-В смысле трахнуть.
-Можно.
-Тогда пойдем на улицу.
Уже скоро Виноградов трахает Лисичку, облокотившуюся на капот покрытого снегом авто.
-У Сорокина мне больше нравится «Голубое сало» - пиздатая книга. А «Сердца четырех» - не понравилась. А еще пиздатая – «Норма» и «Лед».
Лисичка выгибается и орет. Громко:
-Ааааааааааааааааааааааааа!
Она дрожит всем телом. Нервно щебечет:
-Не надо, Андрюша, прекрати. Не надо.
-Меня Антон зовут, - пыхтит Виноградов.
-Миленький, Андрюша, миленький… Не надо. Андрюша. Миленький…
-Что не надо?!
Виноградов останавливается.
-Сорокин – пиздато! - рычит Лисичка.
Виноградов продолжает долбить Лисичку. Она не унимается:
–А кино я европейское люблю, потому что американское этот попс. Вот Летова реально жалко. Не то чтобы я его фанатка, но некоторые песни реально штырят. А летом я в Питер собираюсь поехать. В Питере пиздато. Ксюха была там, говорит, что там клевых людей много и трава дешевле. А ты грибы пробывал? Я живу в Лефортово с мамой и страшим братом. Брат - дурак, после армии, ни во что не врубается. Когда я первую татуировку сделала, он сказал, что партаки только уголовники делают, и если я в тюрьму попаду, надо будет за партак отвечать, а когда я сказала, что не попаду, он сказал: «От тюрьмы и сумы не зарекайся». Вот дебил. А ник у меня в ЖЖ lisi4ka500… Я на психолога учусь, на втором курсе… А правда говорят, что у мужиков от ананасов и грецких орехов сперма сладкой становится? А еще…
Виноградов все никак не кончит.
-Слушай, я так не могу, - говорит он. – Может, в рот возьмешь?
Лисичка застегивает джинсы и покорно садится перед Виноградовым на корточки.
Она берет в рот уже успевший опасть член и сосет его. Виноградов придерживает ладонью ее затылок, тем самым контролируя ритм.
Он кончает ей на лицо.
Сперма, словно нить речного жемчуга, висит на ее щеке.
Лисичка достает из кармана рубашки маленькое зеркальце и смотрит в него.
-Ну ты и снайпер, блядь. 

Продолжение следует.