Начало здесь: http://www.gonduras.net/index.php?a=5419

                             http://www.gonduras.net/index.php?a=5647

* * *

Между тем в коммуне назревал очередной энергетический и социальный кризис. Даже простого древесного топлива не хватало. Очень утомляли длинные переходы по морозу к промзоне. На машинах ездили только ратники и члены НКВД. С завистью мы смотрели как они, сытые, в тёплой меховой одежде, проносились мимо в клубах бензиновой гари.

Среди нас, на работе, в столовой, в общежитии постоянно ходили специально обученные глашатаи-агитаторы на все лады расхваливающие НКВД и обещающие что скоро всё наладится. Однако даже самый тупой коммунист видел, что жизнь становится хуже день ото дня. Топлива, света и еды становилось меньше и меньше. Недовольство росло…

Прошёл год с момента моего появления в Коммуне, и такая жизнь совершенно перестала меня устраивать. Надо было что-то менять. Не для этого мы преодолели тысячи километров, рискуя попасть в зону Светящегося Облака, чтобы надрываться на непосильной работе на благо какой-то Коммуны! Ещё, к своему удивлению, я сильно скучал без амазонок и двух сыновей. Их судьба беспокоила меня. Часто с тоской вглядываясь в лица обитательниц женских общежитий я пытался расспрашивать про Ольгу и Наташу, но все было тщетно… Мои жёны-амазонки и дети затеряли среди других коммунистов и как сложилась их коммунистическая жизнь было неизвестно…


ГЛАВА ВТОРАЯ


Ближе к осени у меня созрел план, как выбраться из этого страшного коммунистического болота.

На найденном в мастерской случайно уцелевшем клочке бумаги, с трудом вспоминая забытые буквы, я написал записку о том, что знаю как можно выйти из кризиса, и через охранников передал её в Верховный совет.


Я рисковал. Для многих любые попытки общения с властью заканчивались плачевно. Если мой план не понравится руководству Коммуны, то меня ждёт смерть. Всё зависело от того, как я смогу преподнести себя и свои идеи. Я возлагал большие надежды на моё природное красноречие и те нехитрые приёмы телепатии, которыми когда-то владел.

Через несколько дней меня вызвали к председателю Верховного Совета, где состоялась первая беседа.

Весь мой план сводился к одному тезису: для возрождения и процветания Коммуны нужна война и захват новых территорий. Только раскрыв перед народом заманчивые перспективы военных действий, можно избежать назревающего социального взрыва.

Для этого надо прежде всего поставить перед коммунистами цель: подготовка к войне и переселению на «материк» - на плодородные, полные живности и съедобных растений южные земли. Необходимо внушить народу ненависть ко всем другим расам, гордость за своё рождение из женского влагалища и веру в свою исключительность.

Следующей задачей была постройка мощного бронепоезда и неожиданный, сокрушительный удар по противнику, не ожидающему нашествия с севера. Железнодорожные пародвигатели, подходящие для переделки в бронепоезд, можно найти в городе, находившемся под Большим Светящимся облаком. Необходимо срочно отравить туда экспедицию, для оценки ресурсов, находящихся под Облаком и разведки вражеских территорий.

Я одержал свою первую маленькую победу в Коммуне. Президиум НКВД одобрил план и приняли решение немедленно отправить меня в разведку. Мой триумф омрачился только одним обстоятельством – в виду нехватки рабочей силы экспедиция будет состоять только из двух человек. Тут же мне представили человека, с которым я должен был идти в разведку. С трудом я скрыл своё возмущение – вместо нормального здорового коммуниста мне выделяли в помощники крошечное женское существо, весом не более пятидесяти килограммов, по имени Ева Браун. Толку от такой попутчицы не было никакого. Решив при удобном случае избавиться от неё, я смирился с неизбежностью…

Ещё коварные коммунисты оставляли в заложниках мою новую семью: двух жен-амазонок и малолетних детей. Если через год я не вернусь - их будет ждать казнь. В случае успеха экспедиции мне разрешат жить с ними в отдельной комнате общежития.

На этом же заседании Президиума я предложил текст воззвания, который был одобрен и озвучен на следующий день всеми агитаторами:

«Молодой и старый - мужчина за мужчиной - вперёд на материк! Взмахнём мечом и молотом. За Коммуну, за свободу, за работу и мясо! Конец нужде! Народ к оружию!
Коммунист, проснись, и встань в ряды. Мы шагаем навстречу победе! Труд должен быть свободным, мы хотим быть свободными, мужественными, упрямыми и отважными. Мы сжимаем кулаки и больше не будем робеть. Больше никто не свернёт назад. Мы решимся на это! Народ к оружию!»

Не скрою, эти слова были не мои. Что-то подобное я слышал в молодости, когда мой учитель-генетик, с красным от возбуждения лицом, взахлёб рассказывал мне о фашизме и культе личности. Его пьяную болтовню я тогда плохо понимал, но усвоил основные правила о том, как надо готовиться к войне и работать с массами. В очередной раз, благодаря своему Учителю я чётко знал, как мне взять власть в Коммуне в свои руки.


* * *

Ранним осенним утром, подгоняемые ледяным северным ветром мы вышли в путь.
Из снаряжения у нас с собой была только палатка из лёгкой синтетической ткани, два спальных мешка и мой верный старый карабин с оптическим прицелом. Из продовольствия мы взяли с собой лишь небольшой запас прессованной крысятины.

Выпуск этого уникального продукта, по моему предложению, недавно освоили в Коммуне. Свежие тушки крыс, выращенных на фермах, сжимались в мощных прессах под огромным давлением. Выдавленные кровь и мясной сок шли на приготовление питательных противоцинготных напитков, а практически обезвоженные компактные мясные брикеты в условиях вечного холода могли храниться неограниченно долго и служили универсальной пищей. Из них можно было варить похлёбки, каши или просто есть сырыми. Мелкие косточки при таком способе приготовления перемалывались в муку и становились съедобными, что в условиях полуголодного существования в Коммуне было весьма существенно.

Миновав безжизненные развалины городских окраин и последние заградительные кордоны, мы оказались на краю огромной снежной пустыни, уходящей снежными барханами за горизонт. Ветер с заунывным шелестом нёс мимо ног змеящиеся струи позёмки. Звук снежных крупинок, трущихся о снежную корку наста, напоминал зловещее змеиное шипение. Всё это создавало мрачное и тягостное впечатление. Мы на несколько минут остановились, чтобы определиться с направлением движения.

Это был важный и ответственный момент. Любой неопытный человек, оказавшийся в зимней тундре, сбитый с толку белой мглой, постоянно меняющимися очертаниями застругов и ударами ветра теряется, ходит по кругу и как правило погибает. Я не боялся заблудиться потому что знал тайну о том как не сбиться с пути. Это был простой и мистический способ, которому нас научили в школе выживания на Великих Болотах.

Кусок особого металла, называемый магнитом, несложно было добыть из большинства старых механизмов. Главное - знать где. Его подвешивали на тонкой длинной нити или волосе и после недолгого вращения один из концов этого обломка всегда показывал только одно, но всегда неизменное, направление! Идя под любым углом к нему, несложно было держать правильный курс.

Недовольно покосившись на спутницу, я произвёл манипуляции со своим магическим приспособлением и, не оглядываясь, решительно зашагал туда, куда показывала часть пластины, на которой я традиционно выцарапал букву «Ю». Нам предстоял долгий и самый трудный участок пути по безжизненной тундре. Не раньше чем через неделю безостановочного пути мы должны подойти к лесной зоне, где растут деревья и куда на зиму откочёвывает всё живое, чтобы пережить полярную ночь.

По лесу, или как его ещё называют старинным красивым словом – «тайга», я надеялся через несколько зимних месяцев подойти к Большому Светящемуся облаку – главной цели нашего путешествия. До весны нам предстояло перейти по льду несколько больших рек, через которые переплыть летом было проблематично. В лесной зоне ориентироваться было легче лёгкого – солнце, ветви деревьев, мох - всё это даже младенцу позволяло не потерять направление, хотя мне приходилось слышать рассказы о том, как некоторые умудрялись заблудиться даже здесь.

Я не пытался скрыть своего недовольства навязанной мне спутницей. Меня в ней раздражало всё. Меховой комбинезон, туго перетянутый в талии широким ремнем, делал её похожей на странное насекомое, ползущее по снежной пустыне следом за мной. Крошечные ботиночки, закованные в массивные крепления коротеньких лыж, вызывали усмешку, а мелкокалиберная винтовка за плечами и складной нож на поясе могли напугать разве только полярных зайцев или крыс.

Я не стал делать скидку на её пол и субтильное телосложение и весь наш груз разделил поровну. Сейчас, изредка оглядываясь, с удовольствием наблюдал как она, придавленная тяжеленным рюкзаком, старалась не отстать от меня.

Размеренным шагом мы шли по снежной пустыне. Однообразное движение завораживало. Временами я, прикрывшись от ветра полой куртки, сверял курс по магниту и продолжал путь дальше. Когда подкрадывалась усталость, мы жевали мёрзлые брикеты крысятины, запивали из фляжек, сохраняемых за пазухой чтобы вода не замёрзла, и шли дальше. Иногда дремали лёжа прямо не снегу, пока холод не будил нас. Во время одной из таких остановок Ева, виновато посмотрев на меня, неожиданно молча пошла в сторону.
- Ты куда? - ничего не поняв, крикнул я ей вслед.
- Мне надо…по нужде…
- Совсем одурела сучка! – вся злоба и раздражение выплеснулись в моём крике:
- Заблудиться хочешь? Делай свои дела прямо здесь. Очень нужно смотреть на тебя!

Такие странности поведения взбесили меня. Принципиально не отворачиваясь, я пристально смотрел как она, смущаясь, присела, и, вся красная от стыда, исполнила естественные потребности своего организма.

Смутные подозрения одолевали меня. Не подавая вида, молча одел рюкзак, подтянул лямки, сверил курс и мы пошли дальше, разрезая лыжнёй снежную равнину напополам.

Во время очередного привала я, стараясь быть как можно непринуждённей, подошёл к Еве. Сделав обманное движение, вывернул ей руку и рывком расстегнул молнию комбинезона до пояса. Разорвав сорочку, оголил левое плечо и увидел там то, что ожидал: татуировку из трёх букв «ТЖП» - Тайная Женская Полиция. Не сдержавшись, ударом в челюсть сбил её с ног. Некоторое время смотрел на барахтающуюся на снегу жалкую фигуру, запутавшуюся в лыжных креплениях, и затем, не оглядываясь, пошел дальше. На душе было сумрачно и гадко. Моя спутница оказалась не коммунисткой, а бывшей амазонкой! Причем не простой амазонкой – сотрудницей Тайной полиции, той самой полиции, которая занималась преследованием мужчин.

Спустя какое-то время я взял себя в руки и успокоился. Остановившись, подождал торопливо догонявшую меня женщину. Вид её был жалок. Левая щека и губы распухли, что придавало её лицу немного трогательный, комичный вид. Под расстегнутым комбинезоном мелькали крошечные груди, неприкрытые разорванной рубашкой. Прерывистое дыхание вырывалось из окровавленного рта. Не обращая ни на что внимания, придавленная тяжёлым рюкзаком, Ева старалась из последних сил не отстать от меня.

В душе шевельнулось что-то вроде жалости к этому никчемному и слабому существу.

«Всё равно, как только попадём в лесную зону, придётся съесть её» - подумал я…

Когда, наконец-то, мы достигли густой тайги, меня ожидал неприятный сюрприз. В осеннем лесу ещё не было наста и я, нагруженный тяжёлой поклажей, по колено начал проваливаться в снег. Широкие лыжи не помогали. Неожиданно Ева легко обошла меня и, оставляя неглубокую лыжню, не оглядываясь, пошла вперёд. Снежный покров совершенно не проваливался под её лёгкими шагами. Мне оставалось только чертыхаясь медленно ползти по её следу.

Уже в сумерках я, весь в поту, дополз до небольшой уютной лесной полянки, где горел огонь и стояла палатка. Женщина стояла ко мне спиной возле костра и, наклонившись, что-то помешивала в котелке. Снег на крошечном бивуаке был заботливо утоптан и не проваливался под ногами. Это почему-то взбесило меня больше всего и я неожиданно для себя принял решение тут же убить её и пустить на мясо. Понимая, что это нерационально при имеющихся в достаточном количестве запасах продовольствия, я ничего не мог поделать с собой. Злоба и ненависть к этой бывшей амазонке переполняли меня.

Чтобы не терять крови, которую можно использовать в пищу, я решил просто задушить её. Резко развернув к себе, схватил за горло, уверенный в том, что мне ничего не стоит одной рукой лишить жизни это никчёмное существо. Ну а дальше случилось то, что привело меня к такому плачевному состоянию, в котором я сейчас находился…

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Звонкий щелчок далёкого выстрела эхом прокатился по лесу и прервал мои воспоминания. Я прислушался: похоже, Ева ушла на охоту и мне надо, воспользовавшись её отсутствием, позаботится о себе. Превознемогая боль с трудом расстегнул молнию спального мешка и потянулся к вороху своей верхней одежды, сваленной в углу палатки. Непослушными пальцами ощупал карманы. Как и следовало ожидать, никакого оружия не было. Усмехнувшись про себя, я потянулся за брюками и, вывернув их наизнанку, зубами вцепился во внутренний шов, куда заблаговременно был запрятан крошечный нож с миниатюрной рукояткой и тонким гибким лезвием.

К путешествию я подготовился тщательно и, зная, что в пути могут быть любые неожиданности, сделал несколько тайников на одежде. В вороте нательной рубахи был зашит пакетик смертельного яда. Задолго до нашего похода я выпаривал сухой остаток из настойки, приготовленной из живых глистов, набранных в туалете и вшей, в изобилии водившихся на нашей одежде. Крошечной щепотки этого порошка, добавленного в пищу, было достаточно, чтобы человек через несколько дней скончался от кишечных спазмов.

Кроме ножа и яда в поясе был запрятан кусок тончайшего металлического троса, который в сочетании с любым тяжелым предметом был достаточно грозным оружием.
Убедившись в том, что всё на месте я спрятал нож под повязку на запястье и стал ждать Еву.

Когда она вернётся, я отомщу за своё позорное поражение. То, что я недооценил своего противника, послужит мне горьким уроком. От досады и боли в забинтованных конечностях я заскрипел зубами и выругался…

Скрип снега под лёгкими шагами заставил насторожиться. Полог приподнялся и в палатку вползла Ева. Сев в противоположном углу, откинула с головы капюшон, стала расшнуровывать ботинки. Притворившись спящим, я, сквозь полуприкрытые веки, наблюдал за ней. Момент, для того чтобы перерезать ей горло был идеальным, но воспользоваться им было невозможно - руки ещё плохо слушались меня, а движения сковывали тугие повязки. Между тем, Ева сняла верхнюю одежду и с видимым удовольствие беспечно растянулась поверх своего спального мешка радом со мной. Я напрягся.

- Ну как маленький ребёнок, право слово! Удивляюсь я тебе, Прозаиг. Неужели ты думаешь, что я не знаю про заточки и пакетики с каким-то порошком, зашитые в твоей одежде?

Меня бросило в пот. Проклятье! Эта маленькая ведьма видела меня насквозь. Неужели она владеет гипнозом и видит всё, что творится у меня в голове?
Странно, но никакого воздействия на свой мозг я не чувствовал. Поняв, что больше не нужно притворяться спящим, открыл глаза и с удивлением посмотрел на лежащую рядом женщину.

Продолжение следует.