Дорога оказалась длиннее, чем двадцать лет назад. Остальное было как прежде. Те же камни. И та же пыль под ногами. И трава, которая обвивает тропинку с обеих сторон.

В прошлой жизни все было иначе. Были лошади. Был холодный туман и запах пота. Журчание ручья и звон тетивы. Куда подевался ручей? Где-то слева…

-Сейчас будут старые солдатские могилы. Черные кованые ограды, мраморные кресты в пятнах лишайника. Пережившие человеческую память. Из зелени пробиваются хризантемы. Их не принесли люди, они - сами по себе.

Тропа порядком заросла. Приходится наклоняться, продираться между лианами. Всего пять часов на электричке, а так тихо… Позавчера не считается. Это – на вертолете. Не на своем, ведь, горбу дрова тащить? Покупать их оказалось более хлопотно, чем договориваться с летчиками. Светлые, струганные доски...

Вороватый рыночный торговец с масляными глазами: «Зачем говоришь – сырые? Что строить будешь? Увази весь грузавик! Почему – не нада?» И еще ржавый трос, который проталкивали под днищем МИ- 14, чтобы подвесить груз.

Когда-то вертолетов не было.
…Было восемь человек. Небольшой отряд, объединенный общей целью. Был подросток – щуплый мальчик, он ехал сзади, слева, на большом коне пегой масти. Еще – крепко сбитый молчаливый парень с правой руки, он понимал все без слов. Осторожная поступь, глуховатое цоканье копыт в предрассветной серости. Речные валуны.

Движение ветки... Негромкий хлопок тетивы… Удар выше переносицы… Ослепительное пятно перед глазами… Острое сожаление – «не успели…»
Что мне помешал сделать этот чертов арбалетный болт, прилетевший неизвестно откуда? Куда надо было добраться, мучительно надо? Не вспомнить… Теперь не узнаю. Никогда.

Тропинка пошла в гору, стала уже и круче. В конце ущелья - через распадок, потом взять ближе к скале. Каждый раз так: место, вроде бы, это, а входа нет… Все в порядке! Здесь, за выступом. С трех шагов не заметишь. Бронзовые ворота в старом утесе…

Знаете, как цветет миндаль? Чистый, прохладный воздух наполнен синевой. Акварельные разводы. Призрачные звездочки. Лиловый запах. Весна в Зурбагане.
Апельсины – это совсем другое. И вишни тоже. Это молодость, которая оглушительно врывается через ноздри, заполняет легкие. Состояние блаженства, конфетти из нежных лепестков. Даже, когда выгоняют из института. Спокойствие и беззаботность. Лучезарное неведение.

Коридор в толще горы. Небо высокое, светлое и сухое. В другом мире остались свинцовый колпак над перекрестком, блики желтых фонарей, морось троллейбусной остановки…

Ступеньки ведут вверх. Город-муравейник, уходит вниз. Мертвый, или замерший? Мелькают тени, прозрачные лица. Через вату веков слышится речь… А, может быть, это просто шорох ветра о глыбы песчаника? Бесчисленные ответвления и переходы в пористом известняке. Катакомбы под ногами. Кривая улочка. Следы колес арбы. Ее когда-то тащил ослик. Повозка давно стала пылью, а колеи в плитах остались. Повозок и осликов было много. Развалины стен. Ажурная вязь на безмолвных фронтонах. Каменные скамейки для обуви, ванны для омовения ног у дверей. Отполированные голыми пятками и временем.

Что там со временем? Спешить ни к чему, опаздывать тоже нельзя. Вот и Верхнее Плато. Пришли. Мавзолей и фисташковое дерево. (Сколько ему лет?) Площадь. Здесь.

Правильно сделать разметку... Грунт твердый, важно, чтобы колья вошли в землю строго на пересечении линий…

Кристальный Поток – там, внизу, к югу, над лощиной. Две минуты постоять у края, это ничего не изменит… Хочется сделать шаг вперед и раскинуть руки… Кажется, что подхватит и понесет… Но это против Правил. Тогда ничего не получится.

Раньше вещи для Игры делали из хрусталя. Старик с набрякшими веками… Он всегда встречал у двери с готовым Заказом в руках. Будто заранее знал, что придут. Переступал ли кто-нибудь вообще порог его хижины?

Сегодня приходится довольствоваться промтоварной ерундой. Линза от старого фотоувеличителя. Ну да не столь важно, важен результат… Накправление строго на восток, два градуса левее острой вершины. Наклон по тангажу – на полдень. Сухая солома в фокусе. Деревянный настил полит маслом.

Валькнут, священные знаки Перехода. Кладка полыхнет через семь часов. Первый луч восходящего солнца… Пора… Сто сорок четыре зернышка миндаля. Горькие. Очищенные. Это все надо прожевать - задача не из легких. Металлический привкус во рту. Радикал углерода и азота. Мысли уплывают. Слабая боль в висках, которую можно отключить, приложив небольшое усилие. Лень, не хочется. Немеют пальцы. Плата невелика, но от нее не уйти. Почему каждый раз лучше всего запоминаются эти моменты? Амигдалин как конь Одина… Свет… Огненные треугольники… Яблоки…

- Здравствуй, Авалон! Когда – нибудь я все вспомню.