Начало здесь:

1: http://www.gonduras.org/index.php?a=2965  
2: http://www.gonduras.org/index.php?a=2998  
3: http://www.gonduras.org/index.php?a=3134  
4. http://www.gonduras.org/index.php?a=3168  
5: http://www.gonduras.org/index.php?a=3322  
6: http://www.gonduras.org/index.php?a=3346  



От оксанкиного демарша я немного припух и забыл не только правила бонтона, но и зонтик в машине (отсутствие девайса всплыло потом, задним числом).
В полчетвертого утра и охранник, и официантка, и бармен, уже наверное, совсем не рассчитывали на посетителей и тусовались возле стойки. Но с нашим появлением все взбодрились, рассосались по боевым постам, и дальнейшее обслуживание в этом филиале кулинарной империи лично мне показалось безукоризненным. Впрочем, окопаться на 2-м этаже нам не разрешили и здесь. Хотя это было бы очень кстати – первый этаж просматривался из-за барной стойки как Лужники с Воробьевых гор, а мне не терпелось продолжить атаки на фасы оксанкиных редутов.
После посадки Оксанка с важным видом начала разглядывать меню, как будто и не видела его полтора часа назад. Мне было все равно, что заказывать – в первом кабаке нажрался как минимум на полгода вперед, но ради блезиру задиктовал официантке какую-то «кунакхану» и кружку пива. После этого откинулся на подушки и, разглядывая, как моя спутница водит пальцем по ламинированным страницам, стал рассуждать про себя о ее странной идее насчет Полины: без сомнения ни одна девица в здравом уме всерьез не посоветует парню отодрать другую девку даже в психотерапевтических целях. На шутницу Оксанка была не похожа, на ебанашку – тоже никак не тянула. Оставалась одна версия – провокация. Подтолкнуть, так сказать, меня к решительным действиям в направлении совокупления. Тут же весь наш томный вечерок засверкал в совершенно ином ракурсе. Всё сказанное Оксанкой - всё, что раньше казалось мне вполне светской беседой, вдруг совершенно четко превратилось в намеки на коитус.
Я отхлебнул пива. Напарница отложила меню и чуток повернула голову в сторону бара. Оттуда немедленно материализовалась официантка, приняла заказ и заспешила на кухню. У меня созрел план летней кампании:
- В туалет не хочешь?
Оксанка с сомнением посмотрела на свою сумочку, дескать, не пришпилят ли ей ноги, и решила взять ее с собой:
- Пойдем, сходим перед трапезой.
В предбаннике туалета наша экспедиция разделилась на две штурмовые колонны: девочки налево, мальчики направо. Моя диспозиция предусматривала быстрое справление нужды, мытье-сушку рук и выход на исходные рубежи для атаки. Но жизнь, как говорится, вносит свои коррективы – струя оказалась бесконечной как у лейтенанта Дреббена из первого «Нейкд ган». Поэтому баловство с сушкой рук отменялось – лихо стряхнув и наскоро сполоснув пальцы, я выскочил в тамбур. Времени было в обрез – Оксанка в юбке, а это раз в шесть уменьшает время пребывания дамы в нужнике по сравнению с джинсово-брючным вариантом. Когда за ее дверью раздалось щелканье замка, я обтер руки о рубашку и молча, в полный рост, без стрельбы и музыки вклинился боком в отворяющийся проём. Оксанка вздрогнула как лошадка, отпрянула к умывальнику и тут-то мои ласты обхватили ее талию.
- Руки мокрые! – тихо взвизгнула любительница ночных приключений и попыталась упереться руками мне в грудь, чтобы избежать назойливого поцелуя. Но поцелуи и так не входили в мой план. Никаких поцелуев: одна рука на талии, одна – за плечи. Поворот на 180 градусов. Одна рука перемещается на грудь, другая соскальзывает на бедро под юбку. Одновременно работа корпусом – децл наклонить к умывальнику, а хуем потереться о ягодицы для четкого обозначения направления главного удара. Если захочет целоваться – сама развернется. А то бывает, тянешься губами, а девица голову отворачивает как кошка от арбузной корки. Тут впечатление может сложиться, что ты ей гадок как плесень на абрикосе. Потом-то окажется, что у ней была дорогущая помада, которую жалко сцеловывать, а тюбик совсем закончился и образ хрен восстановишь, но кураж-то будет уж совсем не тот. Поэтому безо всякой оральности я продолжал гладить упругое оксанкино тело. Она действовала тоже в полном соответствии с моей диспозицией, то есть не гоношилась, не отбивалась, а спокойно созерцала мою половую лютость в зеркале над умывальником.
- А если кто войдет?
Девок в такой ситуации успокаивает только одна фраза:
- Устроим групповуху. – Дыхание мое было уже горячим и прерывистым как у локомотива «Иосиф Сталин», так что никаких сомнений по повестке дня у аудитории не возникало. Моя рука уже вовсю наслаждалась покалыванием мягкой лобковой щетины сквозь кружевной передок стрингов, когда Оксанка сказала:
- Ну, хватит тинтобрассовщины. Пойдем уже инспектировать.
Но уверенности в голосе не было и я потихоньку потянул ее трусы вниз. На то, чтобы стащить свои джинсы, надеть гондон и закрыть дверь на замок, ушли считанные мгновения.
- Пока еда сготовится – как раз успеем. – и заскользил по направляющим в горячую мягкую штольню.

***

После завершения инспектирования ресторанной сети, остаток ночи мы провели у Оксанки. Ехать ко мне было чуть ли не в два раза дальше. Тем более, что я мог спокойно выдвигаться на работу в том же виде, а ей надо было переодеться. Пока доехали, пока помылись, пока потрахались – времени на сон уже не оставалось. Хорошо, что завтракать не надо было – брюхо натянулось от съеденного как кожа на барабане.
Пока напарница приводила перед выходом себя в порядок в ванной, я включил телевизор, нажал вторую кнопку и попал опять на интервью Дарьи Спиридоновой. Если бы я не знал, что передача идет в прямом эфире, а мою сегодняшнюю партнершу по грязным танцам зовут не Дарья, а Оксана, то я бы мог с уверенностью сделать заявление для прессы – «Дамы и господа! Сегодня ночью я выебал журналистку канала “Россия”!».
Когда Оксанка вышла из ванной и принялась носиться по квартире в поисках одежды и аксессуаров, я не удержался:
- У меня такое чувство, как будто я сегодня трахнул телезвезду.
Оксанка остановилась перед экраном и дождалась пока на экране всплывет ее двойница.
- Хм. Да ей лет 29, не меньше. Ты вообще, что ли? – достав из шкафа какие-то тряпки, она побежала дальше.
Вот ведь притягательность знаменитостей. Я потихоньку начинал понимать сумасшедшего дизайнера, доведшего свою подругу до шизофренических глюков. Одно дело – пялить простую никому не известную Глашу с Уралмашу, а совсем другое – селебрити. Кавергёрл. Мувистар. Я попытался проанализировать своё отношение к Оксанке – если бы она не была похожа на Спиридонову? И вообще – я эту Спиридонову увидел несколько дней назад. И с Оксанкой замутил вовсе не из-за нее. Может быть, Степан и крутит с Полиной из-за ее сходства с этой Буке, но… На этом месте размышления невыспавшегося мозга были прерваны Оксаной, которая наконец-то собралась и накрасилась, а теперь, видимо, решала вопрос – как нам выходить из подъезда – вместе или по раздельности, а если по раздельности, то как мне об этом сообщить.
Чтоб ей помочь, я деловито осведомился:
-Конспирацию будем соблюдать?
Она облегченно агакнула и, приоткрыв дверь, выпустила меня в тамбур, там я быстро справился с общей дверью и, чтоб не столкнуться ни с кем из соседей, ломанул по лестнице вниз. Рандеву наше должно было состояться на проспекте на остановке маршрутного такси.
После вчерашнего дождя нещадно парило и чувствовалось, что будет гроза и даст еще просраться. Тут-то я и обнаружил, что забыл зонтик у бомбилы. Маршрутки шли к Полежаевке полные, но нам повезло – в одну удалось залезть. Разговаривать в переполненном салоне было совершенно не с руки и я молча погладил оксанкино колено, чтобы она не чувствовала себя поматрошенной. Сам же думал, что в субботу надо стартовать в Питер.

***

При пересадке на Чеховскую мы на всякий случай разошлись по разным вагонам и якобы случайно пересеклись на эскалаторе «Полянки». Конспирация уже почти дошла до стадии, когда пора присваивать клички. Как говорится, «я – Женя, подпольный псевдоним “товарищ Ксидиас”». Мне хотелось узнать что Оксанка думает про всю эту сегодняшнюю кутерьму, но она как будто гоняла по черепу какую-то мысль, не дававшую ей спокойно переставлять ноги по замоскворецкому асфальту.
- Миш, - наконец-то, поняв, что скоро уже покажутся двери нашего здания, а там спокойно не поговоришь, она ощенилась тревожившей ее думой, - а ты переспал со мной, потому что я похожа на эту тетку из телевизора?
Вопрос не то, чтобы меня обескуражил. Он просто гвазданул меня по черепушке кузнечным молотом. Вот-те раз. Сама позвала меня на полуночные блядки с обжираловкой, изнасиловала в бабьем сортире, а теперь предъявляет мутную шнягогонину, пользуясь тем, что я сболтнул с утреца лишнего.
- Оксан, - я нежно приобнял ее за плечи и поцеловал (по-товарищески, если кто-то из наших появится в переулке – типа встретил коллегу - поздоровался) в затылок. – я ж тебя люблю не за то, что кто-то на тебя похож, а саму собой. Ты - милая и красивая вне зависимости от каких бы то ни было сравнений. Но… - я придал голосу нотку беспокойства. – Я чувствую в тебе какую-то нездоровую ревность к женщине, с которой я даже никогда не пересекусь. А ты из моих рассказов о сумасшедших гоблинах, заставляющих девчонок изображать каких-то там никому не известных актрис, делаешь сумасбродные предположения!
Оксанка обмякла. Видно, успокоилась. Главное теперь, чтоб не спросила как Буч Марселуса Уоллеса: «а как мы с тобой теперь будем?». Но до офиса мы дошли без происшествий, если не считать того, что приходилось постоянно отскакивать от проезжающих машин, разбрызгивающих лужи.
У самой двери, прежде чем разбежаться по этажам, я шепнул ей, что вечером позвоню. Нехорошо отодрать девушку и не позвонить. Лично я чувствую себя неуютно. Проще набрать номер и весело потрепаться о том, о сём. А там уж - как получится.

***

Этот день я еле досидел на работе – от недосыпа был как вареный. Еле двигался и всю дорогу тормозил. Вечером на обратном пути я чуть не проехал свою станцию – уснул в поезде метро. Как ни крути, а ночная жизнь не про мою душу. Но, придя домой, я честно набрал оксанкин номер, но после десяти гудков решил, что она тоже никакущая - завалилась в люлю дрыхнуть и уже было собрался отключить телефон, как мой больной непроспавшийся мозг, сам не контролируя того, что он делает, послал импульс самому безбашенному из всех 20 пальцев. И тот, ничтоже сумняся, ткнул в номер Полины. В отличие от Оксанки, она взяла трубку на втором гудке.
Делать было нечего и, проклиная цыганистый палец, я сказал:
- Привет, Поль. Удобно говорить?
- Привет, Миш. Нормально. Я на работе еще.
- Мне тут один психолог посоветовал как с зеркалом твоим разобраться. – я сам был в ужасе от того, что говорю, но мозг, взвинченный бессонной, обжорной, протраханной ночью было уже не остановить, - ну, не с зеркалом, а… ну, ты понимаешь…с проблемой с психикой, в общем…
Полина, чувствовалось, испытывала и любопытство, и неудобняк одновременно. Очевидно, говорить было все-таки не ахти как комфотно – кругом копошились сотрудники:
- Подожди, я из кабинета выйду.
Я представил как она грациозно отъехала на кресле от стола, поднялась и легкой походкой направилась в коридор, лавируя между торосов офисной мебели.
- Внимательно слушаю.
Я собрался с силами и выдал на-гора оксанкину идею:
- Нужно, чтобы Степан не доминировал над твоим сознанием. Тогда оно освободится от зависимости, и ты сможешь выглядеть так, как сама считаешь нужным. А для этого… - моя пауза была как у Джулии Ламберт, - тебе нужно переспать со мной.
Полина отреагировала хладнокровно:
- Такая идея приходила мне в голову. Но я не считаю, что это единственное решение проблемы. В любом случае, спасибо за заботу. – ее голос стал мягче и веселее, - И за готовность пойти на жертвы ради меня. Приятно вам поколбаситься в Питере. Пока.
- Пока, Полин.
И мы положили трубки. Только теперь мозг запаниковал – а вдруг Полина расскажет о моей идее антизеркальной терапии Степану? Но паника продлилась пару секунд. Во-первых, вряд ли. А во-вторых, мозг уже практически спал.

***

В субботу я собрал рюкзак, посидел на дорожку и вышел из дому с таким расчетом, чтобы быть на вокзале за полчаса до отхода поезда. На Ленинградском я нашел свой поезд стоящим на путях и с удивлением обнаружил, что это состав в стиле ретро «Николаевский экспресс». Проводники в темно-зеленых лапсердаках с медными пуговицами и фуражках. Чинные и невозмутимые как камергеры двора Его Императорского Величества. Не хватало только огромных скобелевских бакенбардов и облаков пара от локомотива, чтобы создалось полное впечатление путешествия в 19-й век. Ну и еще несколько пассажиров в майках с роллинговским языком, слоняющихся по перрону, мешали почувствовать себя акунинским героем.
Когда я вошел в купе, Степан уже сидел, привалившись головой к индивидуальному светильнику. Мы достали из ушей наушники плееров и поздоровались. Я отдал ему деньги, закинул рюкзак на багажную полку и сел рядом. Через пару минут пришли еще двое из нашего кубрика – мужик лет сорока и дедок лет под 60. Эти выглядели как командировочные – в отличие от нас оба были в костюмах и напоминали кагэбешников из старых советских фильмов.


Продолжение следует.