Суперклассная история брата, с исповедью в середине рассказа Рассказы всякие::MARGO
Первые четыре года сверхсрочной отец жил в казарме в глухой отдельной комнатушке. По вечерам, после службы, он был всегда на глазах начальства. Со временем офицеры роты совсем оборзели и, как командиры, поручали ему всегда какую-нибудь, чаще всего свою, срочную работу, которая должна быть к утру сделана. В армии приказ сначала выполняется, потом обжалуется. Жаловаться отец не любил, поэтому на сверхсрочной не спал больше, чем даже в простое солдатское бытьё, а еще была очень ответственная работа по ремонту самолетов, были и плановые дежурства по батальону. Бывало, он даже засыпал с инструментом в руке прямо на рабочем месте в ангаре. Особенно зверствовал один летёха (лейтенант), замполит роты – молодой и борзый хохол, пришедший в армию из комсомола, и делавший теперь себе быструю карьеру на костях других.
Отца подвело детское ранение правого плеча – из-за него со школы выработался каллиграфический почерк, писал он медленно, но очень красиво. Не считая поручений других офицеров, просто невероятное количество боевых листков, стенных газет, рефератов и докладов было им сделано за четыре года только для этого хохла! На отцовском горбу он выехал в лучшие политработники части. Досрочно, на полгода раньше положенного срока, из младших лейтенантов он стал лейтенантом, а теперь через два года уже светила следующая новая звездочка на погонах, пока отец не сорвался, причем в прямом смысле – уснул на крыле самолета и с двухметровой высоты упал прямо на раненую руку.
Так он попал в госпиталь, где и началась его сверхактивная сексуальная жизнь.
Как только врачи убрали боль в плече и руке, отец оторвался по полной. Столько он давно не спал! В перерывах между сном и едой, он близко сошелся с единственным соседом по койке, бывшим сверхсрочником-старшиной с другого батальона, а теперь уже младшим летёхой. Ему и принадлежал простой и убийственный для хохла план действий. Его прелесть была в бездействии и силе бумаги.
Отец жалел, что соседа быстро выписали, но скоро об этом даже думать забыл. Едва друг после прощания закрыл дверь в палату, как к нему зачастили разные медсестры: молодые и не очень, процедурные и операционные, массажные и дежурные, и даже… он забыл какие! А первую ночь после выписки друга отец не забудет никогда!
Три медсестры, сменяя друг друга, за всю ночь по три раза прошлись по нему как танком, а одна под утро, его уже усталого, умудрилась возбудить и сделать четвертый заход. Его зауважали после второй ночи, когда эти медсестры передали сокровище из рук в руки следующей дежурной смене, и он не просто не подкачал, а даже превысил прежний результат – четыре медсестры при прежнем количестве заходов.
Сарафанное радио – великая вещь! Скоро среди женщин поползли слухи о красавце летчике, ласковом, нежном и, самое ценное, неутомимом в утехах любви. В госпитале на ночные дежурства впервые стали проситься почти все молодые медсестры, а медсестры среднего возраста даже установили очень жесткий график, учитывающий индивидуальный месячный цикл каждой! Такого не было в госпитале даже во время войны, когда женщины блядовали в открытую. Но тогда была война и она все списывала!
У отца, к его стыду перед другими парнями, за всю жизнь до этого был только один сексуальный контакт – случайный и бурно-спонтанный, и то в ФЗУ. Воспоминания об этом были тяжелые и неприятные: очень полная, страдающая одышкой 40-летняя буфетчица, возбужденно-прерывисто дыша перегаром, сначала обслюнявила ему шею, а потом, изнемогая от похоти, неуклюже разлеглась прямо на полу буфетного зала, который отец до этого старательно вымыл как дежурный по ФЗУ.
После экстазного грудного громоподобного рыка буфетчицы, от которого задрожали стекла, отец испуганно подскочил. Приводя себя в порядок, он удивленно смотрел на конвульсирующее, растёкшееся по полу и колыхающееся как море бесформенное тело, от которого к тому же волнами накатывал специфический неприятный запах. Взяв ведро и швабру, он вышел, крепко закрыв за собой дверь.
Будучи уже солдатом-срочником, когда переполненные сексуальной энергией такие как он парни делились своими подвигами на любовном фронте, отец как-то обыденно и без прикрас рассказал о буфетчице. Эффект был как от разорвавшейся бомбы – это как на глазах истекающей голодной слюной толпы, красивый и безумно вкусный сладкий торт облить помоями: соскоблив снаружи грязь есть его конечно было можно, но с большой голодухи, да и вкусовые ощущения уже не те без сладкой и красивой оболочки. После при нем такие разговоры солдатами больше не велись, а начатые, с его появлением прекращались.
Теперь отец был не просто на коне, а командующим армией жаждущих его тела и даже просто благосклонного взгляда, послушных воинов-амазонок! Но скоро его выписали, а женщины требовали продолжения банкета!
Военные действия амазонок начались с прозы военной жизни гарнизона.
Командир полка, в то время еще подполковник, по долгу службы проводил плановую инспекцию подразделений. Ему на глаза попался медленно идущий в сторону казармы отец. Грозный приказ заставил отца подойти. После громкого и четкого представления, отец добавил, что выписан из госпиталя и следует на отдых в казарму по месту проживания и завтра снова будет в строю. «Замполит, смотри, вот он собственной персоной, краса и гордость ВВС, знаменитый ёбарь-перехватчик! Из-за него сегодня бабы госпиталя в трауре!» - сказал командир, а потом разрешил отцу следовать дальше. Это была первая и знаковая их личная встреча лицом к лицу.
Первым делом отец приступил к воплощению плана, выработанного еще в госпитале вместе с другом, младшим летёхой. Как обычно по привычке, он на каждый приказ о ночной срочной работе отвечал «есть!», а утром – «виноват! рука болела, не смог». В первую неделю это прокатило, но друг предупреждал о гибкости тактики. Поэтому следующую неделю отец, к великой радости баб, ночевал втихоря в госпитале.
Отец со временем стал разборчив и научился очень искусно, без нанесения обид, отшивать не нравящихся ему особ. Более того, он научился очень хорошо использовать женщин в личных целях, а они были готовы расшибиться для него в лепешку и при этом были счастливы!
К тому времени самый пострадавший был, конечно, замполит роты, тот самый хохол. Он наобещал начальству огромное количество наглядных материалов по воинской жизни, а отец бессовестно срывал все сроки. В то время с партией шутить было очень опасно, шел 1953-й год и НКВД не дремало, собирая доносами свой положенный людской урожай, поэтому и нужна была осторожность и хитрость. Пора было подключать стратегические женские войска. Что отец и начал делать, используя себе во благо особенности женской физиологии.
Он подметил одну вещь: если мужиков после секса из-за огромных затрат энергии всегда тянуло на сон, то женщин наоборот – к разговорам. А чем более удовлетворённее была женщина, тем более она была восприимчива к словам мужчин, а если при этом с некоторой долей недосказанности и плохоскрываемой печали мужчина нехотя расскажет о своей проблеме, закончив волшебной фразой – забудь, сам справлюсь! - для женщины это был приказ природы к действию! Главное не переборщить – всегда надо учитывать их ум, темперамент, умение выбирать методы и средства действия, а также способность идти к поставленной цели. Необходимо ненавязчиво указывать им направление действий, но так, чтобы женщинам казалось, что до этого они сами додумались! Был и запрещенный прием – отказ в ласке в будущем, если женщина могла сделать необходимое, но это было для нее рискованно, и она сомневалась, или совсем отказывалась. Однако, все это было действенно только при одном очень существенном условии: женщина должна желать этого мужчину, а не наоборот!
Но полномасштабное подключение армии амазонок было отложено из-за смерти Сталина.
В жизнь части вмешалась большая политика, и все проблемы стали мелкими и были отложены в сторону. Дальше – больше, потрясение за потрясением: сначала отстранение от власти Маленкова Хрущевым, потом знаменитый съезд партии с критикой культа личности Сталина, а в завершение – курс на построение коммунизма в СССР к 1980-му году!
Хрущев авиацию не любил. И по ВВС прошлись ножом: некоторые части расформировали, а многие кадрировали (военная терминология: максимальное сокращение личного состава части в мирное время без нанесения ущерба ее технической боеспособности), или как говорили сами летчики – кастрировали. Кастрационный нож партии прошелся и по воинской части отца. Осталось только название и статус полка, а от самой воинской части остались рожки да ножки: летный состав был урезан на 60%, а технический - на 50. Из подразделения отца убрали всех солдат, а из командного состава остались только двое (убрали и ненавистного хохла!): он и седой капитан-фронтовик, как имеющий высшее авиационно-техническое образование. Отца, как самого вероятного кандидата на сокращение по состоянию здоровья из-за ранений, всеми правдами и неправдами спасли его верные амазонки, более того, еще и обеспечили стабильным будущим: способствовали командировке вместе с капитаном на далекий от них завод изучать новые самолеты. В авиации наступила реактивная эра.
Все познается в сравнении - шесть месяцев учебы и практики отцу показались раем. Столько свободы он не имел со времен учебы в ФЗУ. Но самая большая помощь была оказана капитаном – под его руководством отец фактически получил сжатый теоретический курс по основным предметам в объеме института, подкрепленный практикой на заводе. Капитан не жалея гонял его по теории почти с самого первого дня, вдалбливая знания чуть ли не в подсознание - с резкими ночными побудками и проверкой качества знаний, за что потом долгие годы отец ему был безмерно благодарен. Но по выходным он неудержимо срывался в город и занимался привычной гимнастикой нижней части тела.
Хорошее время пролетает быстро. За полгода они стали друг другу как родные и капитан опекал своего подчиненного как сына. А по возвращению в часть опять началась та жизнь, которую они себе выбрали, надев мундир.
Началась она с удивления – территория части уменьшилась вдвое. Гордость полка - пять самых новых многоэтажных казарм, построенных совсем недавно, отсек новый кирпичный забор с колючей проволокой. Из зданий доносились глухие стуки - шла внутренняя перепланировка. Так решалась жилищная проблема для офицеров, не имевших жилья. Она была всегда и даже с кадрированием не решилась – львиное большинство сокращенных офицеров сохранили жилье за собой. Заселив бывшие казармы, командование части лишь уменьшило головную боль с жильем, но она оставалась и фактически не решалась вышестоящим командованием. Дома строились военными строителями долго и из рук вон плохо, к тому же только в самом Саратове. Из-за того, что ВВС теперь были в опале у Хрущева, квота летчиков в выделяемом жилье резко упала.
Одним словом, для командования части ситуация была тупиковая. А размотать этот клубок проблем помог отец, который оказался счастливым кончиком нити, потянув который клубок легко стал разматываться. Но начиналось все плохо и даже очень, и, естественно, для отца.
Женщины… от них все беды…
Соскучившиеся без отца амазонки требовали доступа к его телу. Поодиночке, а иногда мелкими группами по две-три особи, они всеми правдами и неправдами начали проникать на территорию части по месту расположения своего кумира-предводителя. Случались и инцинденты между ними и военными, затруднявшими им доступ к месторасположению тела любимого командующего. Результат для отца был один – проработка у командования части. Сначала были просто беседы у замполита полка, потом были выговоры от него, и, наконец, он стоял в кабинете у командира части, который в ярости брызгая слюной, грозил увольнением из армии. Так прошла вторая знаковая их встреча лицом к лицу. Выйдя от командира полка, отец решил не рисковать и прекратить эти встречи на его территории и перенести их за пределы части.
После политических реформ в стране, ему служба в армии стала очень нравиться, даже, наверное, слишком, а то что дорого, терять совсем не хочется. Отец понимал, что это – ультиматум командования ему, который фактически ничего не нарушал. В одной из казарм еще жили бесквартирные семейные офицеры, дети которых шумно бегали по территории части. А соседствующие с ними холостые офицеры устраивали шумные попойки, иногда с драками. Они в открытую водили к себе в казарму на ночь девушек, провожая их утром, уже изрядно помятых, до выхода из части на КПП. Им было можно, а ему нет – званием не вышел, не было погон со звездочками. Офицером он стать не мог даже получив высшее образование – все упиралось в здоровье. Было обидно, ведь по сути, это была почти война, объявленная ему ни за что.
Как военный до мозга костей, отец понимал, что войну лучше вести на территории противника и по своим правилам. Его, потомственного казака-воина, в жилах которого текла кровь героических лихих предков, неожиданно захватил военный полководческий азарт. У него же есть армия амазонок, проверенных в мелких боях, причем победоносных! Так почему бы не повоевать! Это даже веселее будет жить!
Как и всякая война, она требовала выработки планов: сначала стратегических - на период всей войны, а потом тактических – на каждую военную операцию. В эту ночь в казарме отец продумал всё до мельчайших подробностей со всеми запасными и отходными вариантами, поражения неизбежны и лучше на своей стороне их не допускать.
Утром отец объявил войну! Но знал об этом пока только он один, и в этом было его преимущество – внезапность это половина успеха, потом лишь надо добивать ошеломленного противника, не давая ему организовать оборону.
Целью номер один был начальник особого отдела части в звании майора - очень опасный противник, умный, хитрый, изворотливый и умеющий просчитывать все ходы далеко вперед. Майор-особист был продуктом системы госбезопасности страны сталинской эпохи, причем отличным продуктом! Он имел четыре руки: одну держал на пульсе части; другой сжимал горло, третьей в ежовых рукавицах ограничивал свободу действий; четвертой держал за яйца – за самое чуткое мужское место, которое даже дернуться не позволяло. Он контролировал всех - от командира части до последнего солдата! Это был такой могучий форпост обороны, взломав который можно было уже считать всю войну выигранной. Но просто разгромить такого противника, отцу было мало – ему было интересней его переиграть! Для этого нужна была достоверная информация о начальнике особого отдела, причем всеобъемлющая. Без разведданных планировать боевую операцию было опасно. Как исторически повелось – перед началом любой войны сначала начиналась война разведок. Именно в тот вечер, после любовных утех, отец планировал пустить свою разведку вперед, пока чужая была в неведении. Но засветиться разведке в глазах такого страшного противника было смерти подобно, причем не только ей, но и ему как главнокомандующему, который одновременно был и резидентом этой разведки.
Разведка не подвела! Такого результата отец даже не ожидал – через две недели он держал в руках запечатанный толстый пакет. Распечатав его, он весь похолодел, а потом покрылся испариной – это было переписанное аккуратным женским почерком очень полное, еще НКВД-шное, досье на майора-особиста! Отдельно стояла приписка, предназначенная именно для него – с просьбой пристрелить этого гада и требованием аудиенции без других дам, а то ей надоело в вонючей казарме стоять и ждать очереди. В случае удовлетворения просьбы – был обещан очень ценный приз. Просьбу отец удовлетворил и даже не один раз, о чем потом всегда вспоминал с особой теплотой, так как это не только в итоге принесло победу в войне, но и позволило найти близкого по духу друга и советчика по жизненным вопросам.
Самый ценный разведчик представлял собой, из-за мешковатой серой одежды, буквально серую мышку, к тому же, еще и с бесцветным белёсым лицом, но при обнажении - просто ошарашивающим, очень красивым и эффектно-рельефным телом. Она работала в архиве, именно в том, самом нужном для отца, но на самой низшей должности. Мышка даже шутила – старшим помощником младшего дворника, но волшебные красные корочки с пугающей надписью у нее были. Ее муж занимал в обкоме партии в отделе строительства приличную должность, а 10-летний сын учился в престижной школе. В семье было все, кроме счастья и любви. Замуж она вышла по настоянию родителей, без любви, причем сразу после школы, и за сына начальника своего отца. Вначале муж был просто полноватым, а потом, продвигаясь по службе, рос и в объеме. Постоянное и необходимое для продвижения по служебной лестнице пьянство, еще обжорство и сидячий образ жизни, со временем свели на нет исполнение им супружеских обязанностей, а его прогрессирующая «зеркальная болезнь» поставила год назад на половой жизни супругов окончательную жирную точку.
Обещанный приз по ценности не уступал досье. Это были подробные отчеты майора на всех офицеров части с полным анализом личных качеств каждого, с далеко идущими выводами и предложениями по использованию как их положительных, так и отрицательных черт. Нашел и про себя. Отец был горд такой оценкой противником своей скромной и малозначительной для майора персоны: «Достоинства: исполнителен, прямолинеен, чист душой и сердцем, беззаветно предан партии и правительству, не способен на подлость, любит родных и помогает им материально. Недостатки: мягкосердечен, раним, любит женщин, подвержен эмоциям, излишне горяч. Направления использования: многостороннее, универсален для выполнения любых задач. Категория: пока исполнитель, но с задатками хорошего руководителя. Перспективен. Требует дальнейшего изучения».
Пора было анализировать информацию и разрабатывать тактику. Это заняло неделю. Помог опять ценный разведчик, у которого был личный мотив ненависти к майору – по его доносу семью ее тети по матери репрессировали перед самой войной. Для нее это был удар - узнать, что человек, написавший донос и сам же отправивший молодоженов (тетя только вышла замуж за партийного работника) за решетку, находится рядом с ней и служит, по сути, в том же ведомстве. Он посадил тетю на 10 лет, а ее мужа на 15, причем по плохосфабрикованному, отчетливо видного даже с ходу и невооруженным взглядом, обвинению. Наконец, после совместного обсуждения, план операции был признан эффективным и определена точная дата нанесения первого удара.
Война началась!
Сначала были завербованы мышкой в союзники его пышнотелая любовница из прокуратуры и затюканный майором-особистом заместитель, капитан с глазами загнанной лошади. Они просто мечтали от него избавиться! Затем отец вызвал на откровенный разговор жену майора, на якобы случайной встрече, подстроенной одной из амазонок. Забитая и задерганная, она мечтала с ним разойтись, но запуганная до смерти, боялась даже подумать об этом. Познакомив между собой жену и любовницу, отец напрямик выложил им план действий, отклоняться от которого было нельзя. Глаза жены засияли, а любовница, даже хлопнув в ладоши несколько раз, радостно засмеялась.
Главный удар по майору-особисту был нанесен мышкой - в столовой своего грозного репрессивного ведомства она якобы случайно оказалась рядом с заместителем начальника отдела кадров и незаметно, очень тихо, попросила у него встречи где-нибудь на нейтральной территории, без свидетелей, по вопросу, касающегося именно его лично. На встрече, глядя ему в глаза, она быстро выложила, что при наведении порядка в архиве, в одной из выпавших случайно папок, она увидела донос майора-особиста на своих родственников. Не выдержав, прочитала содержимое папки и поняла, что глубоко симпатичный ей человек находится в опасности, так как начальник отдела кадров и майор повязаны одной ниточкой еще с 1936 года. Ненавистный майор-особист метит на теплое для него место заместителя, чему пожилой начальник будет только рад, заменив молодого перспективного и подсиживающего его подчиненного, старым надежным подельником. Неожиданный ответ собеседника ее потряс – старая и противная, архивная крыса-начальница недавно положила ему на стол донос, составленный в сталинском духе, о том, что ее подчиненная была замечена за чтением документов, что кардинально изменило поведение сотрудницы: из спокойной и уравновешенной она превратилась в нервную и возбужденную. Теперь он знает причину всего и благодарит за своевременную помощь, а также был рад узнать ее не только как отличного сотрудника, но и как чистого душой неравнодушного человека. Потом добавил, что в их системе все стучат друг на друга и доносы стекаются к нему, только от нее ничего не было. А на счет последнего доноса пусть не беспокоится, он будет уничтожен, причем вместе с другими многочисленными особо ей опасными, но чтобы не вызывать подозрений, 3-4 самые безобидные кляузы будут оставлены для проформы. А в заключение, предложил свою помощь в уничтожении ненавистного майора: он даст ей рычаги воздействия, оговорив правда, что действовать должны другие, только не она сама.
Это было невероятно! Отец был ошеломлен и потрясен, а мышка сказала, что теперь понимает чувства дворцовых фавориток-интриганок, которые могли управлять государством, лишь дергая за невидимые ниточки человеческих слабостей. Ей безумно понравился этот процесс! Ее оживившееся вдохновенное лицо со сверкающими глазами было таким одухотворенно красивым, что глядя на нее, отец неожиданно для себя восхищенно сказал: «Во времена Людовика, мы с тобой в паре правили бы Францией, даже всей Европой, а может и миром!» Ее ответом был полный благодарности и признательности взгляд, положивший начало крепкой дружбе, особенно после грустных слов, сказанных ему в ответ: «Именно только парой, не любовниками… как бы нам обоим этого не хотелось. Любви между нами нет, а это грустно…»
Уже через три дня им стало известно, что заместитель уже принял какие-то свои меры и кресло под начальником отдела кадров грозного департамента репрессий сильно закачалось. Предоставленные им же данные против майора-особиста, оказались не только ценными, но и убийственными в умелых руках. Им и руки были указаны конкретно и точно - капитан с глазами загнанной лошади. Теперь майору не было защиты сверху – его могучий подельник был занят спасением кресла, не подозревая, что совсем скоро придется заниматься спасением уже своей шкуры.
Бумага капитаном прямо в верхушку Саратовских органов госбезопасности была написана, причем с приложением множества фактов, и ей был дан могучий ход, видимо прямиком в Москву. Следом, уже в дисциплинарный комитет обкома партии пришла бумага с жалобой на майора от любовницы из прокуратуры, которая слезно просила оградить себя от грозных требований ее любовника активно вмешиваться в ход расследования преступлений, в которых прослеживался его след. Она каялась, что любовницей он ее сделал насильно, угрозами от органов госбезопасности, а теперь она, доведенная до отчаяния, ищет защиты у партии. Тут же от отчаявшейся супруги опять в дисциплинарный комитет, пришла просьба повлиять на пьянствующего дома и распускающего руки в отношении ее и уже взрослой дочери-школьницы невменяемого от водки отца семейства. Что на развод он подавать ей запретил страшными угрозами, вплоть до убийства из своего табельного оружия, преподнеся свершившееся как самоубийство.
Сонный Саратов даже не подозревал о тех огромных переменах, которые произошли в его главных правительственных зданиях. Убийственной силы огромная лавина пронеслась по коридорам власти, сметая неугодных на своем пути, укатившись дальше – в саму белокаменную. Там Хрущев принял экстренные меры по ограничению всевластия органов госбезопасности, являвшихся оплотом воспитанников сталинской системы подавления, и бывших всегда наготове всадить ему нож в спину. Сделал это он как обычно, в своей корявой манере, однако положив тем самым первый кирпич в фундамент знаменитого движения шестидесятников.
И к этому был причастен наш отец!!! Конечно, произошедшее в органах госбезопасности назревало по всей стране, рано или поздно это бы свершилось. Просто отец первым скатал снежок и кинул его с горы, не думая и не предполагая о возникновении могучей очищающей лавины. Он решал свои узкие эгоистические задачи, которые оказались в нужном всей стране русле. Саму же лавину спустил старый и могучий начальник отдела кадров. Спасая свое место в теплом и уютном кресле, он задействовал все старые связи по всей стране, в первую очередь – в Москве. Поняв тщетность своих усилий, он сделал фатальную ошибку – вместо того, чтобы спокойно уйти на заслуженную пенсию, озлобившись до крайней степени, не щадя никого, неистово стал топить всех накопленным за долгие годы компроматом, чем и вызвал лавину.
Бывший заместитель начальника отдела кадров возглавил Саратовский комитет госбезопасности, несчастный капитан с печальными лошадиными глазами преобразился неузнаваемо, восседая теперь в кресле начальника отдела кадров, а его заместителем, неожиданно для всех, стала серая мышка – его друг и соратник по начатой отцом дурацкой войне.
- Мужики! – теперь уже я прервал рассказ, - а не боитесь последствий рассказанного мне? Факты ведь жареные, их элементарно можно и проверить, тем более Саратов рядом!
- Не ссы, Маруся, я – Котовский! - мгновенно отреагировал Сашок, лежавший на спине, - Во-первых, ты закладывать не побежишь, во-вторых, мы с братэллой давно на ПМЖ в Европе и нам на всё глубоко насрать, а в-третьих, уже срок давности истек. Так что пошли, окунемся в Волгу-матушку и разбавим ее водичку нашей мочой! Потом дальше будем кайф ловить от того, как братэлла нам исторический елей в уши льет. Вот все это слышал и помню хорошо, но ты, братэлла, прямо чудо-рассказчик, и меня просто поразил, честное слово! Заслушался!!! Эй! Пацан! Забирай посуду, а то так и будешь вокруг нас кругами ходить! – неожиданно закончил Сашок, уже идя к воде крикнув худому мальчишке, стоящему около нас.
После купания мы не стали пить пиво, в животах еще перерабатывались остатки, пополнять которые пока не хотелось. Солнце еще палило, но стало явно клониться к закату. Духота не спадала, спасала только Волга своей свежестью. Сашок, заглянув в сумку-холодильник, и сунув туда руку, удовлетворенно хмыкнул, видимо пиво было холодным. Когда все удобно разлеглись, Сашок молча махнул брату рукой – можно начинать.
В полку вместо майора и капитана появились рыхловатый медлительный старший лейтенант и шустрый младший лейтенант. Ходили всегда вместе, возможно даже и в туалет. Им в части даже прозвище дали одно на двоих – шумя, шустрый и мямля. Командир полка сразу их поставил на место, объявив выговоры за несоблюдение воинского устава, когда они, как и их предшественники, проигнорировали общее построение полка. Командир знал что делал: после последних событий, особый отдел части из органов перешел в функциональное подчинение штаба округа, а административно – лично командиру части. Остальные, даже замполит, не имели право отдавать им приказы. Теперь командир их не боялся, правда и наказать сильно не мог. Но свою силу и власть сразу им продемонстрировал, показал, кто дома хозяин.
Теперь целью номер два у отца в его войне был командир части. Разработанная в отношении подполковника тактика немного устарела в свете произошедшего с органами, поэтому нуждалась в корректировке. Нужен был совет друга.
Но произошел неожиданный поворот событий.
Мышка и отец, едва отдышавшись, глядя в потолок и расслабленно лежа в кровати, оба неожиданно одновременно проговорили одинаковую фразу: «Нужен твой совет». Повернувшись друг к другу и глядя глаза в глаза, от удивления рассмеялись. Ее смех был заливистый, звонкий и по-девчачьи задорный. Смеясь, она преобразилась: превратилась в славную компанейскую девчушку, в глазах которой хороводом играли задоринки. Наверняка в школе была заводилой и хохотушкой. Не сдержавшись, отец от души, восхищенно сказал ей обо всем этом. Она вдруг обняла его очень крепко, положила потом голову ему на грудь и по-детски навзрыд зарыдала. Отец только растерянно гладил ее по голове и не знал, что же делать дальше. Переход из одного состояния в другое был слишком резкий.
Неожиданно отец вспомнил свое детство, как когда-то после сильной простуды, его бабка, также положив ему голову на грудь, что-то тихо шептала и отцу становилось легче. А один раз, отец обнял ее голову, еще слабыми руками, прижал как мог к груди, и сказал, что очень ее любит. Потом силы в руках истощились и отпустили голову. Оторвав голову от его груди, бабка мягко и лучезарно улыбнувшись, вдруг преобразилась, помолодев на глазах и, сверкая ставшими яркосиними глазами, ответила, что за такие слова расскажет ему быль про предка далекого. Прослушав необычную сказку, отец вдруг ощутил прилив сил, поднялся и обнял крепко свою бабку, а потом лег спать, проснувшись утром уже здоровым.
Дождавшись когда на его груди плачь стихнет, отец рассказал бабкино предание, прямо ее словами слово в слово, глубоко врезавшимися в его детскую память. Начал он тихо, чуть слышно, потом увлекшись рассказом, перешел на нормальный голос:
«У знатного боярина вдового, к двум сыновьям малым, прижился и сынок побочный от девки чернавной. Пока рос, клевали его сильно сыновья законные, да наследные, обижали ни за что и его матерь бедную. Обзывали мальца словами обидными, да чернили пред отцом в шалостях своих его как виноватого.
Как помёр боярин-отец – брат старшой стал боярином, принялся его и мать со свету сживать нещадно. Не выдержало сердечко материнское обид напрасных, да и померла она от мук сердечных. Остался малец сиротою круглою, но затаил за мать погубленную злобу черную. Попросился у брата-боярина на службу воинскую, в стрельцы удалые. А тому того и надобно. Убьют на поле бранном мальцаприблудного, так и спокойней ему править будет. Пригляд только за одним младшим братом будет надобен.
Служить стрельцом стал не за страх, а за совесть, постигать премудрость ратную на потеху сердца злобного. Рубил чучела как братьев сводных, колол пикою за мать родную силою всей, в руках бывшую. Лучшим стал, средь стрельцов равных не было.
Любил боярин, брат старшой, бои потешные. Никто побить не мог боярина могучего. Вышел тут стрелец супротив него и сошлись они в бою нешуточном. Убил брат младшой брата старшого руками гольными, повернув головушку боярскую до хруста страшного. Скрутили стрельца - да на суд боярский скорый праведный. Повели толпой стрельца к брату среднему, полем чистым, чрез мосток старенький. Обломился мосток, да и убёг стрелец от суда скорого.
Бежал стрелец опальный к морю Чёрному, в степи вольные, к казакам-разбойникам. Атаманом стал средь них. Лютовал сильно, да страшно. Матери в селениях пугать стали им детушек непослушных. Таков он стал, жестокосердный сын побочный боярина знатного.
Раз в степи вечерком облачным, порубили ни про что разбойнички табор цыганский. Не жалеючи, всё на потеху разбойничью. Порубили и детушек малых да безвинных. Всё лошадушек ради, да по прихоти атаманской.
Затоптал атаман конём лихим цыганку старую. С коня спешившись, зарубить хотел. Да засверкали очи её ярким цветом синим. Замер атаман лихой, дрогнула в руках сабля вострая. Кинула старуха землицей сырой в лицо ему с криком гневным. Именем сырой земли - матери нашей, и именем святой матери твоей в ней лежащей, проклинаю тебя сын побочный боярский и семя твое во веки веков! Не будет ни тебе, ни потомкам твоим прощенья! Отдаю колдовскую силу тебе и продляться она будет родом женским, а род мужеский сгинет от бесплодия! От седьмого лишь колена позволено будет одному из семьи пола мужеского детей зачать, ежеле встретит любовь большую!
И ударил свет очей её прямо в очи атаманские. Следом молния ударила в коня разбойного. Гром громыхнул силою могучей. Вонзил атаман саблю вострую прямо в сердце старушечье. Испустила дух цыганка старая. Накалилась до красна востра сабля в теле старческом. Обожгло атаману руку до костьих самых. Не бросил он саблю верную. Из сил последних вынул и воткнул в землю-матушку. Окропила землю-матушку колдовская кровь цыганская. Чрез саблю вострую в руке атамановой закрепила во веки веков проклятие колдовское цыганское.
Спала злоба чёрная с сердца сына боярского. Повинился пред разбойничками. Отвоевался атаман лихой. Надобно им нового. Возвернулся он к зазнобушке – степной казачке вольной с детишками атамановыми, во грехе рождёнными. Обвенчал их поп приходский. Да осталось проклятье цыганское. Во веки веков не смываемое».
- Лёха… брат мой… Лешок… ты… ты запомнил… слово в слово… как отец рассказывал… ты не изгой… - По ходу изложения предания старинного, на моих глазах Сашок медленно вставал, а когда брат закончил, он стоял с выпученными на брата глазами и не мог даже двух слов связать. Я понял, что произошло что-то из ряда вон выходящее, раз такой непробиваемый и толстокожий Сашок потерял дар речи. Более того, при мне он впервые назвал брата по имени, даже в двух вариантах. Брат же только смотрел со счастливой улыбкой на старшего, но влажные глаза выдавали его внутренние чувства. Для меня это был полный дурдом, а спрашивать не хотелось. Потом между ними был диалог, понятный только им самим, и передавать его не имеет смысла. Из него я понял только одно, что в детстве каждому ребенку семьи только один раз рассказывается это предание старины глубокой. Вспоминается оно только в момент специфического эмоционального подъема, а тот, кто вспомнил, тот огромный их семейный счастливец. Потом на бис Лешок (или лучше – Лёха?) повторил предание слово в слово, что было закреплено пивом как важнейший их семейный праздник. Наконец, брат младший, Лёха, уже успокоившись от пережитого, продолжил.
Едва отец закончил, голова с его груди поднялась и еще красные от слез глаза, по-детски округленные от удивления, уставились на него. Слов у нее не было. «Это предание про моего далекого предка. Бабка рассказала один раз. Сказала, что это быль» - проговорил отец, после поцеловал в раскрасневшийся и чуть распухший от слез милый носик, и добавил: «У тебя лицо маленькой удивленной девочки, увидевшей чудо». Произошедшее после, описать нет возможности – такого количества нежности, ласки и сексуального женского безумства отец еще не получал ни от одной женщины.
Потом опять лежали и молча глядели в потолок, только с разными чувствами. Она была на верху блаженства и ее переполняла благодарность и глубокое удовлетворение, а отец – просто потрясенный от того, что сделала эта женщина, оказывается можно и так...
Неожиданно она рассказала о своей жизни, говоря, что отец попал в точку, когда ее описал как хохотушку и жизнерадостную девочку. Что такой сейчас ее сын. Она не хочет жизни, подобной ее нынешней, ему - единственной чистой душе в их семье. Рассказала, как однажды сын в своей школе поставил на место одного гадёныша. После чего отец унизил его, потребовав извинения перед этим ничтожеством только из-за того, что его высокопоставленный папаша пригрозил мужу неприятностями.
Что еще каких-то шесть лет назад, они с мужем, оставив сына с бабушкой-нянечкой, бегали на коньках, катались на лыжах с горки, ходили в кино и просто гуляли по городу, разговаривая обо всем и ни о чем. Теперь это она делает с сыном, стараясь заменить ему отца, который вечно на службе и постоянно старается кого-то подмаслить водочкой, приходя из-за этого врызг пьяным. Он делает карьеру ради сына, чтобы потом ему не унижать сына и не унижаться самому перед такими гаденышами, которых впереди в его жизни и жизни сына будет много. Муж после случая унижения сына, проплакал полночи в подушку, и только потом признался, что когда-то сам был в такой ситуации, и что ему стыдно перед сыном. Тогда он дал слово, что заберется как можно выше по карьерной лестнице. Но с каждой ступенькой вверх, на одну ступеньку вниз падала его душа. Теперь, когда его душа очень низко, она хочет предложить ему помощь в карьере, используя свое высокое служебное положение в органах и свое тело. Она хочет услышать его мнение и совет.
Отец честно сказал, что в таких делах не советчик, а потом, неожиданно для самого себя, воодушевленно понёс: что бог ей одной дал столько, что на десятерых хватило бы с избытком. Повидал он женщин обнаженных много, но только ее тело собрало все достоинства в себе: длинные красивые ноги, соблазнительные упругие ягодицы изумительной формы, захватывающие дух бедра, гибкая девичья талия, умопомрачительная высокая грудь, холёные руки и прелестная шея. Только чтобы это увидеть всё вместе в одном теле, мужчины готовы идти на безумства! И такое богатство она скрывала в мешковатой невзрачной одежде! И замолк.
Помолчав немного, отец продолжил прямо с места и в карьер: что самое большое преступление она совершает сама перед собой – скрывает красоту лица. Многие актрисы за такое лицо сто раз бы продали душу дьяволу и считали бы себя в выигрыше! Действительно так! Достаточно ей более внимательно посмотреть в зеркало. Светлые волосы с легким платиновым оттенком, белозубая улыбка с ровным рядом зубов, слегка припухлые губки, аккуратный прямой носик с крошечной вздёрнотостью и серо-зеленые таинственные глаза, а венчает все это - овальное, слегка вытянутое лицо с аккуратными скулами и небольшим подбородком. И все это прячется за бесцветными бровями и ресницами!!! В первую же встречу отец обозвал ее серой мышкой с прекрасным рельефным телом! И опять замолк.
Выдержав паузу, продолжил уже менее экспрессивно: что достаточно ей просто выделить брови и чёрной тушью ресницы, подвести глаза, акцентировав их тенями, сделать темнокрасными губы, увенчать голову высокой строгой прической – она уже снежная королева, холодный неприступный айсберг, который допускает только любование своей красотой. Яркокрасные губы и легкомысленные завитушки – она уже пустая красотка, к которой можно клеиться с надеждой что с ней может и получиться. Средней строгости прическа и сдержанный, но чуть вызывающе-провоцирующий тон помады – она уже неотразимая и знающая себе цену строгая дама, с которой шутки плохи. Но самая большая ценность скрыта в ее голове – быстрый и цепкий ум, охотничий азарт, умение плести интриги заглядывая далеко вперед, желание и умение командовать и управлять, а самое главное, ставить цель и добиваться ее с минимальными затратами сил и времени. И ей он уже раньше это говорил - она способна править миром!
После такой эмоциональной и откровенной тирады в потолок, отец немного стушевался и, повернувшись к мышке, наткнулся взглядом на ее округлившиеся глаза и изумленное лицо с приоткрытым ртом, из которого вдруг вырвались слова: «Ты дьявол! Честное слово, дьявол!» И тут же соскочив с постели, побежала к высокому, в рост человека, зеркалу и стала себя обнаженную внимательно рассматривать со всех сторон, но теперь уже совершенно другими глазами. Придирчивый и детальный осмотр длился долго и проводился тщательно, даже промежность не была упущена. Постепенно менялось выражение ее лица. Она себе нравилась, даже очень! Становившись все увереннее и увереннее в себе, она стала делать танцевальные движения, оценивая их грациозность в зеркале. Отец ею залюбовался. А когда она, как кошка, медленно изогнувшись, прогнала по телу изгибистую, грациозную волну, источая убийственное для мужчин сладострастие, отец дрогнул, сраженный ею. Не выдержав, игриво крикнул: «Сладенькая! Иди ко мне! Я тебя хочу отведать!» В ответ был смех, но смех уже совершенно другого человека. Прежней мышки не будет больше никогда!
Через пять дней они встретились по ее просьбе, но теперь на улице в самом центре Саратова. Это был образ номер три - сногшибательной яркой красоты фигуристая длинноногая шикарная дама, блистающая в одежде, изумительной по строгой и стильной изысканности. Венчал и великолепно заканчивал образ, красивый и изящный редикюль, подчеркивающий занятость и деловитость шикарной дамы. Большой и выпадавший из общего образа бумажный толстый сверток, который она держала в руках, лишь показывал всем ее деловитость. Ожидая на улице в условленном месте кого-то по срочному и очень важному поводу, было видно, что она дама занятая и не потерпит пустых приставаний.
Отец был ошарашен и повержен. Она это увидела в его глазах. После приветствия, они пошли рядом. Она тут же предупредила, чтобы про внешность ничего не говорил, за два дня уже надоело до чёртиков. В первый день ее нового образа муж от удивления разбил посуду, выронил ее из одеревеневших от изумления рук, а сын – будильник, который держал в руках. На службе сотрудники шеи посворачивали и посшибали колонны и углы, засматриваясь на ее лицо и шикарную фигуру. А сегодня, когда она нанесла на лицо образ снежной королевы, но добавила побольше яркости, шофер легковушки с обкомовскими номерами, засмотревшись на нее, даже врезался в фонарный столб. Как это оказывается тяжело, быть всегда в центре внимания! Голос ее был немного усталым, но твердым и целеустремленным, видимо она что-то решила для себя и теперь хотела задуманное осуществить.
Отец не ошибся. Они целенаправленно куда-то шли. По пути, командным голосом, не терпящим никаких возражений, бывшая серая мышка выложила все сразу: она поняла, почему он имел столько баб, но ни одна из них не забеременела, хотя и были многократные попытки воспользоваться этим шантажным методом с их сторон для женитьбы его на себе. Все они на поверку были несостоятельными – беременность ни у одной не подтвердилась. Согласно древнего предания про его предка, он еще не встретил свою большую любовь. А теперь они идут на опасное мероприятие и отец должен ей подыграть. Это все для его же блага. За последствия он может не беспокоиться, она сейчас высокопоставленный могучий чиновник комитета госбезопасности, офицер на очень высокой должности. А сейчас они уже на месте, пришли куда надо. Времени нет совсем, и она все объяснит потом. Отец галантно открыл перед ней дверь, и они зашли в главную центральную сберкассу города.
Сотрудник, стоявший у дверей, машинально за ними закрыл на замок дверь и потом остолбенело уставился на потрясающую пару: невиданной красоты элегантную даму и, подстать ей, красавца военного летчика. Они стояли посредине большого пустого зала, и на них заворожённо уставились и остальные немногочисленные сотрудники. Спектакль начался. Шикарная дама, чуть капризным, но твердым голосом главы семьи, громко на весь зал продекламировала: «Вот видишь, дорогой, мы успели, а ты беспокоился. Еще целых 15 минут до закрытия!» Царственно подойдя к окошку, обратилась к сотруднице, голова которой имела самый широко открытый рот и самые округленные и выпученные глаза: «Мы хотим с супругом завести книжку и положить наши сбережения». Рука сотрудницы автоматически дала бланки, но на лице изменений не было. «Садись, дорогой и заполняй» - прозвучал очередной приказ. Отец сел и стал заполнять своим каллиграфическим почерком бланки, согласно выставленного под стеклом стола образца. «Дорогой! Заполняй на свое имя, мы же с тобой уже все обсудили!» - раздраженно-капризно произнесла дама, когда отец вдруг остановился при заполнении. Затем она незаметно показала отцу пальцем на внушительном бумажном свертке, лежащем на столе перед ним, маленькие цифры с бешеной по тем временам суммой, на которую можно было купить пол-Саратова, если не весь целиком. Отец удивленно поднял глаза на прекрасную спутницу, ее веки два раза медленно утвердительно моргнули – все в порядке, все правильно! И отец продолжил заполнять бланки. В это время все проемы за разделительным стеклом стали медленно заполняться любопытными головами сотрудниц, моментально замиравших от увиденного.
Предвиденные офицером госбезопасности трудности начались после предъявления заполненных бланков в окошко. Немного пришедшая в себя сотрудница, та самая, с глазами и ртом, увидев документы выпала в осадок. Держась одной рукой за сердце, и судорожно глотая воздух, как вытащенная из воды рыба, другой рукой из последних сил постучала в соседнюю стенку. Пришедшая ей на помощь начальница, помогла несчастной перейти в свою кабинку и, крикнув, чтобы принесли воды, сама заняла ее место. Она была старше и имела более крепкие нервы, но тоже не вынесла такого удара, увидев сумму. Теперь и она имела открытый рот и выпученные глаза. Время шло и спектакль надо было завершать. «Милочка! Время идет, до конца рабочего времени осталось восемь минут, а у вас ничего не двигается. Не вынуждайте меня принимать меры!» - подтолкнула ее к действию раздраженным тоном шикарная дама. Выйдя из оцепенения после таких слов, начальница сделала все быстро и вернула документы отца вместе с какой-то бумажкой, которую дала отдельно, и хриплым, ломающимся голосом сказала, что надо всю сумму внести в кассу и с отметкой кассы бумажку вернуть ей. Отец, подгоняемый тревожным взглядом подельницы, сделал все быстро. Но тревожную кнопку, перед выдачей книжки отцу, начальница, очень сильно сомневаясь в своих действиях, все-таки нажала.
Уже положив во внутренний карман кителя готовую оформленную сберкнижку с бешеной суммой вклада, отец, повернувшись на звук тихих шагов, увидел приближающегося к ним крысоватого вида сотрудника в штатском. В бой вступил главный калибр артиллерии, дав сразу же убийственный залп по подошедшему сотруднику органов, не дав ему даже открыть рта: «Младший лейтенант Васильчук!» - прошипела дама сквозь зубы, - «Немедленно отменяй тревогу, у тебя всего полторы минуты, а то потом через пять минут сюда прибудет наряд. Скажи, что была плановая проверка сигнализации по требованию начальства. Фамилию мою сначала не называй, только звание, но если спросят - назовешь. Сорвешь секретную операцию, добьюсь у генерала разрешения расстрелять тебя лично! Действуй! Я жду здесь, результат доложишь. И не суетись! Не привлекай внимание персонала!» Все это было произнесено с одновременной демонстрацией раскрытого незаметно для окружающих, зато прекрасно видного для сотрудника, служебного удостоверения шикарной дамы. Сотрудник моментально растворился в воздухе и также тихо возник перед ней уже секунд через 45, с докладом о полном ажуре. И тут же, опять сквозь зубы, получил полную программу действий: «Васильчук, слушай и выполняй в точности! Проследи лично, чтобы учетную карточку вклада вложили в обкомовскую ячейку в секцию вторых секретарей. С той, которая обморочная, поработай отдельно, пусть другим потом говорит, что в обморок упала от зависти к одежде. С ней работай аккуратно – малахольная она. Дальше хорошенько проинструктируй двух остальных сотрудниц, контактировавших со сберкнижкой, о тайне вклада граждан, гарантированного государством. Но в конце, обязательно с кислой мордой, проговорись, что эта высокопоставленная обкомовская шлюха, разодетая по последней моде, наставляет своему красавцу мужу-летчику огромные рога и откупается от него деньгами любовников, и что тебе его, подкаблучника, искренне жаль, потому что чисто по-человечески он тебе понравился. Тему со шлюхой и рогоносцем, с обязательным акцентом на откупных, в разговоры других сотрудников вставляй незаметно, вскользь, и как бы невзначай. Сменщику Петрову проговорись точно так же и посмотри за его реакцией. Раз уж пришлось задействовать тебя в секретной операции, так уж постарайся на общее дело. Бабы всегда болтливы, разнесут и растрезвонят, а нам это и надо, только нужно направить их правильно, и интересной для пересудов дезинформацией снабдить. Большая рыба должна клюнуть на эту дэзу, тут мы и наживочку к ней подведем – красавца-летчика. Теперь все. Жду тебя завтра, у себя в кабинете в 11-30, в штатском. Доложишь мне лично обо всем. Заодно и о твоих грешках побеседуем. Из-за них ты уже полгода как в младших перехаживаешь. Может и подключим тебя ко второй фазе операции. Как знать… Всё! Исчезни!»
Как они вышли из сберкассы, отец от сильного напряжения, помнил плохо, но сделали они это элегантно, как и вошли туда 20 минут назад. Пройдя под ручку квартал, не сговариваясь, они одновременно, без сил, почти плюхнулись на первую свободную скамеечку. Скамейка была для них находкой – самая невзрачная и незаметная из-за раскидистого дерева. К тому же они сели лицами к домам, а не к улице, тем самым были скрыты от любопытных глаз проходящих мимо. И только через минуту она расслабилась и дала волю чувствам – ее руки и ноги затряслись как в лихорадке, и отцу послышался прерывистый полустон-полуписк. Он ее обнял, она прильнула к его груди, и после долго плакала. А потом был элегантно-непринужденно вынут платок, зеркальце и что-то еще женское, и проведен быстрый профилактический ремонт глаз и носа. И ее понесло! Одним бурным потоком все и вылилось. Ясно и доходчиво, вся информация была выдана скопом и на одном духу. Отец только слушал, не имея возможности вставить хоть слово....
Иванычю на радосць.
Для №3 Пантелеймон Дерюгин (22.06.2013 19:52:18):
22.06.2013 20:30:04
№5
Первые четыре апзацца прочёл чесно. Потом понял, што шривт бляццкий и прекратил чтение. Россказ - гавно и гонево про совдепию из фильма "Афицэры" 19710 г.в. Все совецкие лёччики были педерасты и слушали в перерывах между взлётом и посадкой по рации Чяйковского. Все советские военно-полевые медсёстры госпиталей были педерастки и слушали тогоже П. Ильичя, када кипятили шприцы в авто-Клаве. Кончилось эта педерастия перестроечной хуйнёй, грозные раскаты эха которой ещо накроют богохранимую страждущую страну Российскую и благоверных царей ея во скоромъ будущем. Истонцам тоже ебанёт осколками по ихниим толстым маргаритам рекошетомъ...
22.06.2013 21:18:03
№6
Хо-хо (с)
Для №5 Л.Н.Толстов. (22.06.2013 20:30:04):
22.06.2013 21:33:20
№7
Это гроздные рас скаты или што Вы сечяс делаете здесь?. Россия, кстати, мать и колыбель паравозостроения, или, может, не она самалёт придумала?...
Для №6 MT (22.06.2013 21:18:03):
22.06.2013 21:40:33
№8
Братья придумали. Запамятовала их фамилие.
Для №7 Л.Н.Толстов. (22.06.2013 21:33:20):
22.06.2013 21:40:42
№9
Мать не придумывала.
22.06.2013 23:12:28
№10
Карамазовы. Они первыми и повезли самолетом апельсины в бочках
23.06.2013 00:33:06
№11
Апельсины бочках. Без В. Я настаиваю.
Для №10 zzz (22.06.2013 23:12:28):
23.06.2013 00:33:19
№12
Спаць.
23.06.2013 00:33:21
№13
Замечятельный раскас. Нада была ево расбить на главки и выдавать по кусочкам перет сном ежедневна.
Как у Мышы серенькой ( кстате где она ?).
Я абязательна пачетаю эту прекрастную историю, када асвабажус. Я ужэ начял было сёдня, а потом
атвлёкса, патамушта почювствовал позывы . Ещо задумалса сперва - аткуда ани ? Потом решыл, што
из головы всётаке. Расказом навеило видать.
Вобщем я тут пестни слушал опять. Лебединскава на сей рас. Вот ився любофь если кто помнит
пра што эта. Загорюнилса и наплагеатил слехка. Извольте аценить пажалуста. Просьба не смеятса,
паскоку это - лирика, госпада :
Вглядываясь в сумрак за стеклом оконным,
Где по небу бродит жёлтый лунный круг,
Вспоминаю лепет девочки влюблённой
И прикосновенья торопливых рук.
Помню, как дрожали от обиды губы,
По щекам хлестал мой голос, словно плеть -
Я себя заставил быть с тобою грубым -
Чтобы не раздумать и не пожалеть.
Верил я, что нужно нам с тобой расстаться;
Ты казалась тонким хрупким стебельком -
Ты была подростком - было мне за двадцать -
Я был умудрённым жизнью стариком...
Лето, как обычно, осенью сменялось,
А зима кончалась, как всегда, весной;
И всё это время ты о том не знала,
Что всё это время ты была со мной...
Рай земной сулили взгляды женщин томных -
Мне б в них раствориться, мне б в них утонуть,
Как в озёрах тёплых, тёмных и бездонных -
Сердцу дать забыться в ласковом плену...
Только не выходит - снится мне ночами
Взгляд глазищ зелёных, шрамик над губой;
Время и пространство встали между нами,
Но всё это время был я лишь с тобой...
Вот такая вот трагическая из тория.
23.06.2013 00:34:15
№14
Теперь можно и спать, от чевожэ и не спать ?
23.06.2013 01:10:00
№15
Мне на радость, это точно.
Марго, я после поправлю шрифт, простите безрукую администрацию
Для №4 MT (22.06.2013 20:12:15):
23.06.2013 01:11:56
№16
"По вечерам, после службы, он был всегда на глазах начальства"
Марго, ты ебанутая?
23.06.2013 01:13:57
№17
"Особенно зверствовал один летёха (лейтенант)"
Особо еблив был один пидар (пидарас)
23.06.2013 01:18:14
№18
"Так он попал в госпиталь, где и началась его сверхактивная сексуальная жизнь"
"В перерывах между сном и едой, он близко сошелся с единственным соседом по койке"
Марго, не надо выдавать вот так вот семейные секреты, нас это в общем не ебет. Но от соседа по койке я ржал, ага
23.06.2013 01:19:21
№19
Без"Ве" или без "ВеВе"? С кем Вы в качестве деятелицы културы? Вы иностранная агентка? Вам госдеп "Жыгули" купил? Сабаку кетайскую Вы в пику русским гоньчьим завели, штоб унизить и оскорбить чюства верущих в ТРЦ ХХС? Знаете ли Вы, что ХХС в переводе с латинских цыфр обозначяет примерно "80"? Чево Вам надо восемдесят? У нас таких денек нету, блять...
Для №11 MT (23.06.2013 00:33:06):
23.06.2013 01:21:50
№20
Война и сверчки в армии. Марго, я снова задаю вопрос по ебанутость
23.06.2013 01:30:40
№21
"Он контролировал всех - от командира части до последнего солдата"
Это после объявления части кадрированой? Откуда солдат-то взяли?
23.06.2013 01:37:45
№22
Ивановичь, ты русскую армию не замай не хуя! Она Пориш ваш сраный сожгла до тла и Наполеона в зоопарке на цепочке посадила. Надо будет, ещо раз Эфилёву башню в вторчермет с дадим. На похуй на эти эндустриальные вашы памятники...
Для №21 French (23.06.2013 01:30:40):
23.06.2013 01:40:36
№23
Дочитал до Сашка и немного подзаебася, после дочту. Сагу резать раза в 3, длинно и скучно
23.06.2013 01:43:41
№24
Да и хуй с ней, с башней. Главное - шрифт блять блюсти и не давать пидарасам вольности в чуствоизъявлениях, а башню новую списдим у румын, ебать их в пукальниг
Для №22 Л.Н.Толстов. (23.06.2013 01:37:45):
23.06.2013 03:42:13
№25
Хуяссе. блять, брашура...
Нахуя такие отступления длинные блядь? Иосиф Виссарионычь за такие партянки уебал бы люлькой по-лбу. И весь пепел на еблет просыпался бы нахуй.
Па садержанию и стилю - чисто липа.
Фсмысле - Липа.
Фсмысле - Пажарнек.
23.06.2013 03:45:53
№26
Парвалса серца,блят.
Жрали всем офисом.
Горькую.
Для №13 Четатилъ (23.06.2013 00:33:21):
23.06.2013 04:48:57
№27
Марго, не переживайте сильно. Армейская тема - это до сих пор близко и больно для некоторых... /за кадром раздается заливистый хохот наглой ленивой безрукой администрации/
23.06.2013 16:56:49
№28
Для №26 Яэта Типаваш Кумир (23.06.2013 03:45:53):
Благадарю за замичяние, калега. Тока Вы способны аценить всю мощ и великалепие высокой паэзии.
Астальные (в аснавном) ходют тут штобе проста паписде*ть а чом попала, тока не пра духовнасть.
Я так дажэ думаю - не нада суда лирику пака вылажывать. Нарот ещо не падгатовлен к васприятию
изяшнаго не сазрел . Аграничимса ваенна- палетичезской ( армейской в тч ) тематекой.
23.06.2013 21:08:33
№29
грандиозная сага
что-то вроде тиля Уленшпигеля
но надо заменить героя "отец"
на что-нибудь более нейтральное
какой же отец будет такие истории детям рассказывать
а вот сказка про атмана - очень хороша
надо только продолжуху дать где проклятие выстрелит
