Николай Петрович Ильин, старейший токарь механического участка, а ныне единственный в группе киноактёр владевший работой на станке, вставил в патрон уже четвёртую заготовку. Дождавшись команды режиссёра, он отточено-театральным движением включил станок и, подведя суппорт, дал красивую змеистую стружку для крупного плана. На этот раз, как будто всё удалось хорошо. Тележка с оператором плавно отъехала назад, размещая в кадре самого токаря и его внушительный «Красный Октябрь» 1962 года выпуска. Несмотря на июнь, Николай Петрович был одет в телогрейку, валенки, рукавицы и драную шапку-ушанку. С разбитого напротив окна вентилятором сыпали пенопластовую крупу, что по сценарию означало снег, лютую стужу и суровую безысходность русского рабочего. Снимали низкобюджетный исторический фильм на тему голодных бунтов эпохи имперской реставрации 2028 – 2034 годов. Достаточно избитый многократно пользованный сюжет, тем не менее, ещё пользовался популярностью, и при известной экономии средств из картины можно было выжать некую прибыль. Главное делать поменьше дублей и соответственно порченых заготовок для токарных станков.
Неожиданно прямо в цеховом проходе забили в рельсу. Сразу две камеры начали снимать массовку.
- Братцы, обед, водка, квас! – отовсюду, бросая станки, рабочий люд бросился к длиннющему, собранному из щитов столу. Мужики, бабы, старые и молодые, в радостном возбуждении рассаживались по лавкам, держа прямо в рабочих рукавицах огромные, с суповой половник, ложки. Несколько подавальщиц сноровисто бросали на стол мятые алюминиевые миски и побитые кружки. «А что нынче, студень будет?» - слышались голоса: «А квас какой, неужто хвойный? Эх, водки глоток хочу для согрева!» Шум, гам, веселье; на углу заливисто хрипнула гармошка. Вот она, радость то человечья!
Появилась и долгожданная еда. Две сильные бабы тянули за ручку низкую тележку, груженную парой сорокалитровых бачков и тремя вёдрами. Ещё две тётки толкали груз сзади. Был и конвой – четверо солдат в фуражках с красными околышами и офицер. В строгой гимнастёрке, опоясанный портупеей и хромовых сапогах, он неспешно поднял руку, требуя внимания:
- Предлагаю исполнить гимн Великой Империи и воздать славу нашему бессменному Руководителю, что денно и нощно заботится и оберегает наш простой русский народ от вредительского разложения и смуты, защищая стабильность и модернизационный прогресс! – рука его указала на огромный, во всю стену портрет Лидера, что грозно навис над голодными, так и не приступившими к трапезе едоками. Не выпуская ложек из рук, народ встал, и под гармонь понеслось нестройное:
Орёл оперённый, что в небе высоком
Над нашей отчизной блаженно летит
Отпущено нами ему много сроков
Он пендосов злых завсегда победит!
После гимна, наконец-то, начали раздавать еду. Держа тяжеленный бачок за ручки, две бабы обносили его по лавкам, а третья ковшом плескала жидкую кашицу желающим. Однако к еде никто не приступал. Терпя и давясь голодной слюной, всё ещё продолжая стоять, ждали благословления батюшки. А вот и он. Строго оглядев народ, неспешно пригладил бороду. Прокашлялся. И проникновенно загнусавил о вечном. Говорил долго, стараясь вбить в каждую душу истинные ценности бытия и порядка.
- Или вот еда на столе, - возвысил он раскатистым баритоном, - Разве не радуются сердца наши теплу ея? Не теребит ли живительный сок в наших чреслах дух ея, что струит пар горячий, блаженно алчущий воздать насладительную радость нашим чувствам? И выдержав длинную паузу, истово возопил:
- Нет! Решительно нет! Ибо нет радости от чревоугодия, до того как не пришли мы к Спасителю, покуда не прониклись мы, заблудшая паства, прямым озарением того, что все блага земные и небесные идут от Отца нашего! – и короткой, толстенькой, украшенной раззолоченными часами рукой, пастырь указал на портрет Лидера, - На колени, сыны и дщери его!
Кряхтя и сдвигая лавки, народ принялся опускаться на пол, осеняя себя знамением. Макнув заранее приготовленный веник в квас, батюшка широким жестом окропил молящихся. И так три раза.
- На Храм, на Храм! – послышались голоса. Не подымаясь с колен, мужики хмуро принялись вытаскивать из карманов пожертвования по заранее согласованной таксе.
- Не жмоттесь, аз всем на Небеси воздаться сполна, - ласково уговаривал батюшка народ «добавить ещё сверху», пока молоденькая монашенка с кружкой собирала деньги. «Всё, садись, братцы» - раздалась команда, и тотчас звон многочисленных ложек о миски наводнил округу.
Камера номер два плавно наехала на Николая Петровича, взяв крупный план. Опершись на стол, он с трудом разогнулся, и гордо вскинув голову, чеканно произнёс:
- Предлагаю выпить за здоровье Верховного Руководителя и нашего Отца… - повернувшись к портрету, он коротко выдохнул святое, всем известное имя, - Так нальём же по полной, братцы!
- Повышенным розливом, до краёв! – радостно поддержали его вокруг, - И прибавить пайку на закусь!
Ответом стал короткий смешок офицера-конвойщика:
- Разбежался! Водка нынче вашему цеху не положена, план не даёте.
И в доказательство брезгливо скинул мыском сапога ведёрную крышку. Перед десятками полных разочарования глаз открылось жестяное нутро. Там был квас, исключительно квас, и ничего кроме кваса. Сложная, непередаваемая гамма чувств охватила людьми. Лица выражали сложную смесь боли, отчаяния и ещё не потерянной надежды: «Вдруг он пошутил, и сейчас под шутки-прибаутки торжественно внесут праздничный молочный бидон зелёного цвета со столь родной, криво выведенной надписью «Водка»?» Тщетно. Тихой волной прошелестел ропот. Первой сорвалась пожилая шлифовщица:
- Остыло, остыло всё, блять, пока поп на мозги капал, а тут ещё и последнюю радость отняли! Её яростно поддержали:
- Доколе в хлёбово брюкву не докладывают! Нешто так можно с христьянским народом!
Не ожидавший такого ответа офицер поначалу отступил, но затем презрительно выпрямился и произнёс:
- Митинговать? Да я вас…
Крупным планом рука расстёгивающая кобуру. И наезд камеры на Николая Петровича. Прямо сквозь толстые линзы очков глядит он на офицера. В руке сжатая, так и не налитая кружка. В его голове рожается и звучит короткая чеканная фраза:
- Так ты, краснопогонная морда, выжрать отказываешь верным сынам отчизны? За кого? За нашего орла, что могучим крылом машет нам с дальних высот, правя курс на светлое завтра? Стреляй, сатрап!
И размахнувшись, Николай Петрович швырнул шапку в морду обидчика…
***
- О’ Кей! Снято! – режиссёр, немолодая полная негритянка остановила киношный процесс, - Перерыв десять минут, но никому не расходится!
«Офицер», - молодой, гримированный под гебешника мулат, смеясь, подал Николаю Петровичу шапку. Негритянка заботливо взяла старика под руку и усадила рядом с собой:
- Ник, ты был бесподобен, мы сделали сразу три сцены и пересъёмки не будет. Ты не устал? Хочешь, сделаем укол?
- Спасибо, Розалин, обойдусь, - старик устало окинул рабочую площадку. Сразу несколько гримёров аккуратно подмазывали белилами лица массовки, состоящей наполовину из мулатов, а остальной частью негров и латинос. Пошитые из какого-то ужасного заменителя кирзовые сапоги. Блестящие ватники на чёрных бабах-актрисах, и такие же, ядовитой окраски «оренбургские платки», прячущие от камер жесткие курчавые волосы. Фальшь сквозила во всём, но Николай Петрович не был экспертом по историческим костюмам. Он сам это прожил долгие годы назад.
Словно разгадав его мысли, Розалин участливо наклонилась к своему главному актёру:
- Скажи Ник, а ты, правда, тогда всё это видел? И кидал шапкой в морду чекиста?
- Это был гаечный ключ, Розалин, простой гаечный ключ, которым сантехники минуту назад меняли унитаз в заводском туалете. Хотя откуда тебе знать русские туалеты.
У Розалин загорелись глаза.
- Ник, ты никогда не говорил мне об этом. Мы можем включить эту сцену в фильм! Хочешь, я обо всём договорюсь?
- Видишь ли, Розалин, это было в сортире, а я сомневаюсь, что наш бюджет выдержит постройку ещё одних декораций. Чем ты будешь имитировать жёлтый, в коричневых разводах кафель и сосульки на сливных бачках?
- О, ты не знаешь моей изобретательности, - звонко рассмеялась режиссёр и, хлопнув в ладоши, крикнула, - Приготовились, перерыв закончен!
Аффтырь!!!
Скорее правь текст ГОСУДАРСТВЕННОГО ГИМНА. А то ведь не дожывёшь до бунта - нахуй расстреляют.
Петь правильна нада: "пИндосов"!!!
27.12.2012 11:56:52
№3
А Мы тоже раяль =Красный Актяборь= видели.
В музукальной школе, и ишшо там у Нашых, ишшо высокабразованных знокомых, каторые па художественной части. ( Мы-то, драматургию.., вопщем..., тыпанимаишь).
Во-от...
Два раяля вопщем итого...
Один белый был, а другой чорный...
А!
Три!
Три!
Третий на свалке видели где приём металлалома... Там он поверженный лежал и инженера над ним опыты проводили. С болгаркой. И кувалдой.
Но то кажысь не =Актябрь= был...
=Ниферштейн= какой- нибуть...
Харошый- то раяль на свалку не выкинут, поди....
27.12.2012 12:46:24
№4
станок назывался 1К62
а завод станкостроительный - красный пролетарий
красный октябрь - это конфетная фабрика в мск
и завод в волгограде
как вот можно верить автору насчет будущего родины,
если он в мелочах недостоверен, а?
27.12.2012 12:48:24
№5
а так-то идея понятная -
сначала стабильность,
потом гулаг
потом все-таки освобождение
через госдеп.
да хули там
так оно всё и будет
потому что как ни удивительно
но при всей своей антиамериканской риторике (если можно так выразиться)
путин является самым что ни на есть ейным агентом
так сказать наш человек в гаване ну то есть в кремле.
27.12.2012 13:43:36
№6
Ложь
Для №5 Захар Косых (27.12.2012 12:48:24):
27.12.2012 15:55:33
№7
Будем менять шрифт с говна на что-нибудь
27.12.2012 16:01:29
№8
Например вот так
27.12.2012 17:37:34
№9
Для №6 Колесов (27.12.2012 13:43:36):
правильно я понимаю вашу точку зрения:
"путин просто жадный недалекий человек
и вся его деятельность - результат заурядной некомпетентности,
лени, кумовства и стяжательства.
а заокеанские хозяева тут совершенно ни при чем?"
