Меня вообще-то зовут Валуа, но американцы произносят, как написано - «Валоис», не понимают французской орфографии.

Беса звали Андриан Кано, американо колумбиано.

Ангел и Бес играли все ту же партию, где я просто на время стал одной из фигур на доске. Хотя мне казалось – как впрочем, кажется сейчас и вам, что главный во всем этом раскладе – конечно же - я. Нет лучше так - «Я»

Первый с кем я подружился – был, разумеется, бес. С бесом всегда легче сходиться.

***

Итак, в соответствии с набором директив «Второй Сан Хуан не пройдет!» - на шоу постоянно стали дежурить два охранника местного агентства. Оба они были лятинос, но из той породы, кому говорить по-английски гораздо комфортнее. Тем не менее, когда надо было разрулить с испаноязычными бузотерами, они моментально выправляли любые недоразумения.

Андриан Кано стоял недалеко от нашего стенда и был похож на стилизованное, отфотошопленное изображение для глянцевого журнала мод. Зеркальные очки молодого терминатора. Отутюженная по эсэсовски черная униформа, телосложение юного мужа Кристины – Михаила Земцова, который больше всего похож на звезду стриптиз клубов для женщин за… - чем на врача-стоматолога. Поразительно красивые, не мужские, а какие-то прямо ангельские черты лица. Я этим лицом невольно залюбовался.

Я тогда получил привилегию передвигаться по всей доске, и весело порхал по всему зданию шоу, от кассы к кассе. Моя прибавка к жалованию, а так же глобальное открытие, что данные в кассовой системе и физическое наличие товара на складе – оказались совершенно разными, по-космически далекими друг от друга цифрами, сразу придали чрезвычайно мощный заряд вдохновения. Неограниченные количества порошкообразного счастья тоже сыграли свою роль в этом подъеме душевных сил.

Бодрый и довольный собой, я немедленно приступил к мягким, но настойчивым попыткам вербовки кассиров. Не корысти ради, а в первую очередь, с целью упорядочения процесса экспроприации у классовых врагов.

Из искры - возродится пламя, дорогие товарищи!

Процесс вербовки агентуры – это песня, а не катехизис. Сначала нужно действовать стандартно по книге, но если это не работает – необходим креативный подход.

Первыми ласточками, конечно же, пошла группа риска – Черный Тони, Леонардо Нгома и Рэндал Портленд. Их сгубила слабость к нелегальной фармакологии.

Джулиан Ассандж, пользуясь какими-то своими, барыжными кодексами и штатными инструкциями, разговаривал по делу только со мной. Я стал, как говорят по-русски – эксклюзивным дистрибьютором.

Когда я обрисовал каждому кассиру из группы риска льготы, таящиеся в моей новой способности добывать драгоценный товар, одновременно с неограниченной возможностью контроля над цифирью в кассовых аппаратах, пробуксовал только уроженец Замбии Леонардо Нгома:

- Эрик Майнард тоже знал о том, что данные аудита – не стоят ломаного гроша, ну и что дальше? Никого ведь раньше не трогали?

- Допустим, Лео, что Эрик знал. Допустим, ему было плевать на благосостояние родной фирмы. Но ведь не все же такие! Скажи, тебе действительно хочется проверить, знают ли об этих упущениях господин Глобус и господин Эмильфарб? Мне ведь ничего не стоит оправить им рапорт с умозаключениями и комментариями.

- Ты копаешь под меня, потому что я – черный, правда, ведь? Это неприкрытый и вопиющий расизм.

- Нет, Лео, я копаю под тебя, потому, что ты - польский еврей. У русских нет проблем с черными.

Мой ответ настолько озадачил Нгому, что его вопросы тут же кончились.

Оставалось найти более оригинальный подход к мистеру Ли, Анжело и диабетику Ричи, которые не питали бурной страсти к субстанциям. Время у меня было – шоу показывало стабильную цифирь – и мы застряли в Майами лет эдак на сто пятьдесят.

Исключительно из спортивного интереса я продолжал обдумывать комбинации достижения стопроцентного контроля над кассовой системой. А такого контроля, если исходить из полной чехарды с данными не было даже у самого господина Эмильфарба. Он, похоже, тоже был заинтересован в некоторый путанице – думаю, из налоговых соображений. Кстати, по-украински налоги это «податки».

Мутные воды финансовой отчетности, двойная бухгалтерия податков и активно тикающий под стимулом мозг также натолкнули меня на возможность мега-проекта.

Имея весь набор паролей и карт-бланш, я легко мог бы накопать компромату не только на предрасположенного к иммунодефициту выходцу из Лусаки, но и на самих голубчиков Глобуса и Эмильфарба. Я снова вздохнул, что живу не в России, где с таким материалом оставалось бы только найти продажного офицера налоговой и блюдечко с голубой каемкой.

Есть еще один вариант – урвать выручку шоу и пустится с ней в бега, а глобусов мягко отговорить не обращаться к властям.

Но бегать с женой, сыном и тремя собаками – не совсем та романтика, которую я люблю. Бегать надо, друзья, в молодости.

Значит думать. Думать. А походу решать мелкие задачки менеджмента и маркетинга.

Как найти слабину у трех неприсоединившихся. Подкуп, подстава, компромат?

Вариант физического устранения неугодных тоже был на доске. Я не имею в виду отстрел кассиров из малюсенького кольта тридцать восьмого калибра, с последующим увековеченьем в бетоне. Я все о той же зловещей цифири. Весь мир вокруг нас это цифры. Тот, кто это понял – имеет огромную власть над людьми.

Вот тут я и столкнулся с бесом. Поймал на себе его пытливый взгляд. Бес уже давно искал со мной встречи.

Высоченный, стройный как девушка, охранник привлекал внимание многих работников шоу и покупателей. Он будто сошел с плаката молодого Сталлоне – «Кобра».

Я сразу подыскал Кобре место в моей схеме – силовая фигура. Проходная пешка – ходит по всей доске, подчиняется – вообще не понятно кому, а главное – местный. Майамский пацан. Вернее – кендальский – Кендал это как раз и был тот райончик Майами, где я за три месяца пребывания, так и не увидел ни одной ментовской патрульной машины.

Единственным каналом поставки веществ у меня тогда был Джулиан Ассандж – а это давало ему неограниченные привилегии. Так сказать, положение вещей вступало в явное противоречие с существующим на сегодняшний день антимонопольным законодательством.

Взяв у Пенелопы баночку спрайта, я пошел наводить мосты со смазливым охранником. Добравшись до места, где он тянулся навытяжку, как часовой у Мавзолея, я уперся взглядом на блестящую табличку на его груди, которая как раз и была на уровне моих глаз – «Кано».

-Угощайся, мучачо!

- Спасибо. Я – Андриан! Охранник ваш. Андриан Кано.

- Да я понял. Понял. Знаешь, будут вопросы или проблемы какие – ты не молчи, я тут давно работаю. Помогу, чем смогу. Я такого как ты человека давненько уже приглядываю.

Продолжение следует.