Отделение ортопедии и травматологии городской клинической больницы трепетало. Заведующий, Петр Валерьевич Плотников, возвращался из отпуска. Бессменный на протяжении 23 лет шеф являлся если не Богом, то самым близким к нему из смертных. Шутка ли, кандидат медицинских наук, врач высшей категории, заслуженный медицинский работник России, депутат городского собрания. Авторитетнейший мужчина.
За время, которое патрон отсутствовал, расслабляясь на островах Таиланда, коллектив впал в спячку. Бодрость духа иногда восстанавливал главврач больницы Павел Алексеевич Крутых, Шаляпинским басом он быстро приводил в чувства спящих в ординаторской врачей. Те начинали гонять сестер. Таким образом, жизнь в отделении теплилась. Не давали угаснуть очагу и стабильно поступающие пациенты.

Врач-ортопед Николай Валентинович Ветчинкин замещал шефа в течение месяца. От постоянных нахлобучек сверху он попросту съехал на синеву, и без пузыря коньяка отказывался нырять с головой в суровую действительность. На стене в кабинете шефа он повесил отрывной календарь, причем оставил на нем только листки с 5 марта по 3 апреля. Ежедневно он отрывал листок с соответствующей датой, и жадно его съедал. Лицо при этом приобретало звериный оскал и неплохо бы смотрелось в виде иллюстрации к детской книжке о Бабае. Вчера Николай Валентинович отобедал последним листом своего дембельского календарика, и после работы нарезался до невменяемого состояния. По пути домой он громко декларировал что-то вроде: «Ебал я в рот ваше здравоохранение!», параллельно выписывая фигуры высшего пилотажа. Перфоманс продлился недолго. Вскоре его задержал проезжавший мимо экипаж ППС. Милиционеры по достоинству оценили мастерство вращения вокруг своей оси врача-ортопеда и пинками затолкали его в УАЗик.

Проснулся господин Ветчинкин в вытрезвителе. Эту страшную тайну он узнал от жены, примчавшейся под покровом ночи на другой конец города. Опять же пинками жена помогла мужу надёжно упаковаться в такси.
Утром Николай Валентинович зашел на кухню, и первым делом с радостью заявил жене, что замещение закончилось и теперь всё будет как и прежде. А может даже и лучше. Увесистая сковородка чудом не снесла ему полголовы. Квартиру Ветчинкин, по понятным причинам, покидал спешно. Вещи из гардероба схватил и одел интуитивно, дабы не потерять драгоценные секунды гандикапа, любезно предоставленного ему супругой. Добежав до остановки, он запрыгнул в переполненный автобус и через 15 минут был у входа в больницу.

Когда он увидел свое отражение в зеркале приемного покоя, ему пришла в голову одна светлая мысль: «Наверное, так выглядят сутенеры...» Опасения подтвердились взглядами дежурных медсестер. Красная рубашка в стразах с огромным воротником «а-ля 70-е» и черные, расклешенные штаники казались вполне приличными. Только одна маленькая деталь портила общее впечатление: на штанинах от колен до карманов золотистыми нитками были вышиты две голые дамы с огромными сиськами и длинными языками. Языки, извивались и стремились проникнуть в ширинку, но упирались в закрытую молнию. Весь этот ансамбль завершали белые кроссовки «Адидас». Потом Николай Валентинович смекнет, что напялил на себя один из сценических нарядов своего старшего сына. Отпрыск играл на бас-гитаре в популярной в городе группе. А сейчас он с буксом рванул, на четвертый этаж. В кабинете Плотникова висел спасительный белый халат…
Через пару минут начинающий сутенер сидел за столом шефа и наводил порядок в документах.


Старшая медсестра Олимпиада Семеновна Орехова работала в больнице с далекого 1981 года. Несмотря на свой почтительный возраст, она обладала неуемной фантазией. Объектом ее вожделения был вышеупомянутый Петр Валерьевич Плотников.
Когда молоденький Петя пришел работать в отделение, Олимпиада Семеновна успела три раза выйти замуж. Высокий брюнет сразил ее наповал. Пару раз Петя по пьяной лавочке присовывал Олимпиаде, но это было на заре его карьеры, и впоследствии Плотников стал избегать близких контактов с опасной, на его взгляд, особой. Олимпиада же, напротив, слишком близко к сердцу приняла мимолетную связь с будущим начальником, и все последующие годы он снимался в главных ролях практически всех ее снов.

Сны Олимпиады Семеновны разительно отличались от снов Веры Павловны и представляли собой неплохие находки для кинокомпаний порноиндустрии. Чего стоит один из них, повествующий о том, что она с Петей — ковбои, скачущие на своих мустангах по прериям. И вдруг навстречу индейцы. Недолго думая, Олимпиада вскидывает свое семизарядное ружье и валит из него пару-тройку краснокожих отморозков. Петя, удивился прыти и сноровки своей спутницы, и тоже начинает палить по аборигенам. Индейцы оказались не из робкого десятка и ответили массовой стрельбой из луков по варварам. Стрелы были отравлены, и в итоге оба ковбоя вместе со своими лошадьми падают на сухую растительность прерий. Жить им, по самым скромным подсчетам, остается не более двух минут. Петр Валерьевич смотрит на чистое голубое небо чистыми голубыми глазами в ожидании, когда яд начнет разрушать его крепкий организм.

Вся жизнь пробегает у него перед глазами. Он уже мысленно готовится к встрече Богом, как вдруг чувствует, что ширинку его ковбойских шароваров кто-то расстегивает и жадно вгрызается в елду. Последним усилием воли он поднимает голову и видит, как Олимпиада Семеновна в жесточайших конвульсиях пытается ему отсосать. В итоге через мгновение они умирают. Индейцы, подходят поближе . Застывшие в неоднозначной скульптурной композиции жмуры, так их растрогали, что все как один сняли ирокезы и протяжно запели «Отче наш...»
Олимпиада сидела в своем кабинете и блаженно смотрела в окно. Весна…

Кроме двух вышеперечисленных особ, Плотникова с нетерпением ждали два молодых специалиста — Миша Ковалев и Коля Сапожников. Ребята в прошлом году закончили медицинский, и как лучшие студенты курса получили работу под патронажем Великого и Ужасного . За полгода трудовой деятельности хлопцы поднаторели и превратились из салаг в начинающих врачей. Если Миша добивался успехов, благодаря своей педантичности и трудолюбию, то Коля был просто талантливый распиздяй.
Миша собирался жить отдельно от родителей. Ведь таким образом он наконец-то обретет настоящую самостоятельность и долгожданную свободу. Легких путей молодой человек не искал. На предложение своего отца купить ему квартиру, он ответил решительным «Нет!», чем, собственно, не удивил родителя. Отец прекрасно помнил, как еще совсем маленьким, сынок, обосравшись, сам снимал штанишки и шел в ванну их стирать. По дороге Мишенька не забывал оставить коричневый шлейф на обоях на протяжении всего пути следования. Мальчик, логично рассудив, что чем меньше он гавна донесет до ванны, тем быстрее штанишки станут чистыми, попросту по ходу вытирал их о стену.

Самостоятельность априори стала визитной карточкой Миши Ковалева на протяжении всего его жизненного пути. В детском саду он проявлял замашки неформального лидера, постоянно отказываясь читать всякую ересь , типа, «Идет бычок качается...» на так называемых «утренниках». В отместку воспитатели наказывали бунтаря своими, коварными методами. Когда жаловаться родителям стало бесполезно ввиду их природного пофигизма, Вера Алексеевна, воспитательница подготовительной группы детсада №15, вызвала ЛОРа из детской поликлиники и заявила, что Мишенька очень плохо дышит во сне и, возможно, у него аденоиды.
Врач попросил мальчика продемонстрировать ему содержимое своей гортани. Ничего там не увидев, эскулап важно покачал головой и произнес режущий слух вердикт: «Операция неизбежна».

В итоге Миша пролежал дома пару-тройку дней, питаясь одним бульоном. Горло после операции напоминало огнедышащий кратер вулкана. И он своими маленькими мозгами впилил, что не надо рвать жопу, а действовать хитрее.
Позднее Вере Алексеевне пришлось примерить на рожу мокрую поломойную тряпку. Миша, дождавшись, когда воспитательница закемарит, таким образом восстановил паритет в отношениях…
В школе и институте Мише практически не было равных. Исключение составил один простой с виду парень - Коля Сапожников. В историю курса он вошел как единственный студент, получивший 5 баллов на экзамене по биохимии. Весь фокус был в том, что эти экзамены принимал ректор института, профессор Строев. Этот зверь являлся одним из самых авторитетных российских теоретиков данной дисциплины, и завалил на экзаменах не один студенческий городок. Николай пришел на экзекуцию с жесточайшего бодуна, взял билет №61 с темой «Окисление высших жирных кислот, и их биосинтез» и без подготовки направился к столу тирана, где в течение получаса, исполосовывая мелом доску. Профессор внимательно слушал доклад об участии в этом процессе ФАД– и НАД-зависимых дегидрогеназов. Он даже закрыл глаза на полупьяное состояние студента и вступил с ним в часовую дискуссию на тему цикла Кребса. Одногруппники за это время в поте лица слизывали со шпор. Эти придурки свято верили, что прочитав с листочка непонятную им билеберду, они увидят в своих зачетках заветную троечку…
Когда Строев произнес многозначительное:«Дааааааа!», мало кто понял, что вся группа а может и курс могут идти отдыхать.После Коли вообще ловить было нечего.
Пару дней спустя студент параллельной группы Михаил Ковалев выстрадал у мастодонта медицины заветную «четверку»… Тоже единственную на курсе.