Тоска. Тоска тягостная, бездумная и меланхоличная. Тоска непроходящая. Тоска разъедающая мозг, давящая на виски и не убиваемая ни алкоголем, ни наркотиками.
Тоска от осознания того, что всё в этой жизни не так и совсем неправильно. Непонятное томление в душе вроде того, какое бывает накануне экзамена, когда ты пришёл к пониманию того, что тебе никогда не одолеть всей глыбы изучаемого материала и провал неизбежен. Впрочем, от этого экзамена совсем ничего не зависит… Впереди долгая, ровная и серая жизнь. Насыщенная мелкими делишками, вознёй и никчёмной суетой. Зачем я живу? Для чего?

Всё человечество выдумывает себе правила игры и покорно подчиняется им. Колея, из которой нет выхода… пустота и серость… Серость, серость, серость! Этот цвет самый странный. Он имеет сотни оттенков, но удивительнее всего то, что получается он от смешивания самых красивых красок. Чем они ярче, тем серее получается наш серый цвет. Серый человек на сером фоне серой жизни с серыми мыслями в голове. Песчинки на фоне мироздания. Ошибки природы. Существа, неспособные создать себе такое существование, которым можно было бы наслаждаться. Весь животные мир способен радоваться самым простым радостям: солнцу, сытости, самке и самому факту своего бытия.
А вот мы, при всем этом, способны сами себе усложнить жизнь и быть несчастными…

* * *

А как хотелось бы полуночный час превратиться в волка и, в предчувствии чужой смерти, с упоением выть на луну. Где-то рядом в ответ завоет та самая изящно-стройная волчица, с белёсым пятном на левом боку, едва заметно прихрамывающая на переднюю, искалеченную капканом лапу.

На призывный вой соберутся старые, верные друзья – те, с кем я, по весне, почуяв запах течки от истекающей соками самки, жестоко дрался за право обладать её. Сейчас эти ссоры позади. Нам надо собраться в стаю и вместе насладиться погоней и свежей кровью.

Где-то вдалеке, ледащая лошадёнка, запряжённая в сани-розвальни, заслышав наш вой, всхрапнула и попыталась пойти вскачь. Сонный возница очнулся от полудрёмы и тревожно взглянул в сторону темнеющей вдоль стены леса. Чмокнул, хлестнул вожжами по крупу и поближе положил дробовик- одностволку.

А я уже мчусь по неглубокому ноябрьскому снегу, стелясь над полем. Пасть жадно хватает морозный воздух, лапы едва касаются земли, и всё моё тело подчинено только одной цели: догнать и убить! Убить и растерзать, вонзая клыки в податливую плоть и слыша, как рвутся, слегка потрескивая, волокна мышц, как язык начинает ощущать волнующий и пьянящий вкус крови, от которого ещё больше хочется убивать.

Вот сани почти рядом. Кобыла, раздувая бока и екая селезёнкой, из последних сил несётся галопом, а человек в санях торопливо прикладывает к плечу ружьё. В этот миг надо слегка укоротить сумасшедшие прыжки, дать рвануться вперёд молодому и неопытному волку-двухлетке. Возможно, он удивился тому, что вожак отчего-то замедлил свой бег и по глупости возрадовался: кто ж из молодых не мечтает о том, чтобы вожак споткнулся?

С огнём и громом бабахнул выстрел, и молодое тело, с пронзительным щенячьим визгом, уже кувыркается по снегу. С ним разберёмся потом…. Его счастье, если он убит насмерть, иначе его будет ждать смерть от моих клыков. Так распорядилась сама Мать-природа – раненый волк не должен жить!

Бешеная погоня продолжается. Медлить нельзя! Сейчас мой черёд. Собравшись, с удесятерёнными силами прыгаю в сани, всей тяжестью опрокидывая возницу. Задрав вверх ноги в драных валенках, он вываливается из саней. Его жизнь уже не принадлежит нему!

Я же, вскочив на спину лошади, когтями раздираю бока, вцепляюсь зубами в загривок и рву, рву трепещущую плоть. Брызги крови летят во все стороны, зияющая рана становится всё шире и вот, наконец, в глубине начинают белеть шейные кости. Последнее усилие и клыки с хрустом вонзаются между позвонками, раздвигая их. Беззащитные нервы спинного мозга рвутся, и тяжёлая туша перестаёт двигаться. Обессиленные ноги подкашиваются, но по инерции продолжают движение. Шатаясь, лошадь заваливается на бок, выламывая оглобли и опрокидывая повозку. Я, не разжимаю челюстей, лежу рядом, наслаждаясь кровью и агонией, чувствуя, как жизнь быстро покидает большое тело. Это самый сладкий миг, ради которого стоит жить….

* * *

Что это было? Бред воспалённого бессонницей и алкоголем мозга? Или кусок прошлой жизни?

А как хочется борьбы, крови и опасности! От этого тоска улетучивается, словно её и не бывало. Если я испытаю ЭТО, то вновь буду весел и счастлив от того что живу. Всё! Больше ждать нет сил! Волк не может долгое время быть травоядным!

Сегодня полнолуние и можно рискнуть.
Собраться недолго.
Кусок капронового шнура, тряпка для кляпа в рот и рулон скотча.
Из своей коллекции ножей я, в этот раз, выбираю один – прихотливо изогнутое творение кизлярских мастеров.
Не очень качественная сталь, примитивная деревянная рукоять, но, форма лезвия удивительно напоминает волчий клык!
Очень символично…
Сегодня этот стальной клык напьётся свежей крови!

Открыв форточку, и, жадно вдыхая морозный воздух, я тихонько начинаю подвывать на загадочно мерцающий шар луны.
Это мой ритуал!
Скоро, очень скоро, ночной волк выйдет на охоту.
Ждите и бойтесь меня, травоядные!