Баба Надя была уже старенькая совсем, - хорошо за восемьдесят, - но всё продолжала суетиться по хозяйству. Скорее, впрочем, придерживаясь ритуала, - в "хозяйстве" несколько лет уже и кошки не водилось, - за собой бы присмотреть. Но картошка на трёх сотках всегда была вовремя окучена и выкопана, и дрова на зиму припасены. Она любила этим похвастаться перед часто навещавшими её детьми, приезжавшими к ней из далёких городов. Дети знали, что картошка и дрова - это исключительно заслуга Красненького, но держали свою осведомлённость при себе.
Красненький.

Он был на пару лет старше бабы Нади, но вплоть до последнего времени держался молодцом, невзирая даже на свою, считай уже извечную, тягу к дешёвому пойлу, любовно называемому им "красненькое", за что и получил это прозвище, прилипшее к нему навсегда.Он сватался к ней, - ещё задолго до войны, - но до околицы она гуляла не с ним, не с ним и детей завела, - и тоже - ещё до войны. На ту войну в один день ушли и её муж, и Красненький (или как его тогда звали? Говорят, что прикладываться-то он начал сразу после её свадьбы). Вернулся один Красненький.

А она за войну совсем перегорела, в одиночку троих детей поднимая, до срока став бабой Надей. Порой, перебрав, он подбивал к ней клина ещё долго, и о каждом таком сватовстве деревня была информирована истошными матюгами бабы Нади. Но по хозяйству он ей помогал всегда, а в последние лет десять - так и вовсе тащил его на себе. Так они и жили. Вдовая и бобыль.
А недавно дочка решила-таки забрать бабу Надю к себе в город. Она и раньше порывалась, но та - ни в какую. Но, если в прошлые разы находились какие-то причины, - боров там "смотри какой будет", или картошка уродилась на славу - отдавать жаль, то теперь-то - что? Но всё-равно пришлось звать Красненького. Он и уговорил.
Я видел эти проводы, - как раз выбрался в те края на осеннего налима.
Старик долго стоял у дороги, глядя в дождь.