Бля! Кто нах выключил свет? Почему так тесно, почему ноги и плечи во что- то упираются?
Я подвигал руками, вроде все нормально. А не хреново погуляли, хотя и похмелуги не наблюдалось.
Только почему я ничего не вижу? Все песдец, траванулся. Хуя себе, да я же в гробу ! Песдец!
Ну Зинка, ну сволота! Добилась таки своего, свела меня в могилу! Стоп, но руки-ноги то функционируют, это что - меня живьем прикопали?

Я уперся руками в нависающую крышку деревянного ящика и начал ее токать. Крышка на удивление легко поддалась, на лицо посыпались мерзлые мелкие комья земли.
Блядина,Зинка и на гробе сэкономила, положила как босяка! Ничего, шмандыгрызка, доберусь я до тебя!
Крышка домовины откинулась и я поднявшись сел, на половину присыпанный грунтом вперемешку со снегом. Уепки, прикопать поглубже не могли, как собаку зарыли. В теле была невероятная легкость, а в груди все горело и жаждало мести. Выбравшись из могилы я направился в выходу с кладбища. Сука, подметки лакированых дотинок намокли и отвалились, но босые ноги почему то не чуствовали холода. В черном небе из-за облаков выглядывала луна, страшно было до усрачки.

Выйдя на трассу рядом с погостом, я подняв руку попытался остановить тачку, но они с ревом проносились мимо, даже не пытаясь затормозить. Да и я бы хуй остановился, типа стоит чувак, весь в грязи с охуевшим видом, да напротив трупомогильника. Не, придется до дома пиздовать пешком.
Подойдя к дому, я увидел,что в окнах моей квартиры горит свет. Ага, Зинуля , будет тебе сейчас пердимонокль! С легкостью я взбежал по засраной лестице подъезда и постучал в дверь.

Дверь распахнулась, на пороге стояла Зинка, в моем любимом халате, едва прикрывающем ее задницу. Соски ее титек торчали под тканью как кнопки звонка, лицо было охуенно довольным. Но увидев меня , ее рожа исказила гримаса ужаса и взбрыкнув ногами, и громко перданув, она недвижимая херакнулась на пол. Подол халата задрался, обнаружив отсутствие трусов. На ее бритом лобке блестели капельки спермы, а мандень была набухшая и красная.\" Во, тока меня прикопала и уже сношается с кем то !\" , - я направился в ванную, набрать воды, так как объяснения с бесчувственной тушкой жены не представлялось возможным.

Открыв дверь в ванную я с обнаружил там какого то анаболически-перекачаного типа. Он стоял над раковиной и намывал свой обвисший после ебли член. Обернувшись на звук, ебарь увидел меня. На морде его микроцефальной головы отразилась судоржная работа недоразвитого мозга. Поросячьи глазки съехали к переносице и что то промычав бугай ебнулся навзничь. Его маленькая головешка со стуком пизданулась об унитаз. Туловище авлялось на белом кафеле пола ванной, вокруг башки ебаря моей благоверной расплывалась лужа крови, попахивало гавном. \"Едрёный Минотавр! Да что ж сегодня все такие впечатлительно-обморочные?\", - выматеришись подумал я.

Из коридора послышалась возня, затем сдавленный крик Зинки, топот ее шагов - она выбежала на площадку подъезда. Уши резанул вопль самки шимпанзе - Люди! Помогите! Милиция! Ага, давай зови и соседей и милицию, разберемся, что к чему и как суки живого человека в землю ложить.
Ожидая дальнейшего развития событий , я направился на кухню . Пошарил в холодильнике и обнаружив литруху водки жадного выхлебал ее почти на половину из горла. В башке стало задорно и весело, как на Новогодней елке в Кремле. Внимание привлекла моя рука, синюшного оттенка с почерневшими ногтями. А хули удивляться, я ж пролежал в могиле аки туша курицы в морозилке, да и прогулялся по морозцу - буйня отогреюсь, хотя в желудке от водяры совсем не теплело.

В квартире послышался шум. На кухню завалил бравый сержант милиции. \"Ваши докуме..\", -он не договорил и запнулся. гляделки его остекленели, и рука его полезла в кобуру. В меня уставился черный зрачок штатного Макарова. Я открыл было рот, дабы промолвить слово в свое оправдание, но выстрел отбросил меня назад. Мое тело дергалось, пули одна за одной с чавканьем зарывались в мою многострадальную плоть. Но боли я не чувствовал, мозг списал это на шок.
Стрельба прекратилась, мент валялся на полу, закатив буркала - знакомая ситуёвина. А я с удивлением сторел на свой живот под лохмотьями моего последнего в жизни костюма. В пузе зияла рваная дыра, из нее торчала грязная вата, по которой стекала , разя сивухой , выпитая водяра. В трансе я засунул два пальца в рану и пошарив не обнаружил ни клубков кишок, ни других органов...

А потом меня перемкнуло. Издав звериный рык я одним прыжком подскочил к неподвижному телу работника внутренних органов. Ударом руки, пробил ему форменную серую куртку, грудину и погрузил ее внутрь . Обдирая кожу об обломки ребер я извлек наружу сердце стрелка. Эта большая мышца еще сокращалась, истекая пурпурно-красной кровью. Облизав языком неожиданно длинные клыки, я принялся пожирать его.
Чувствуя дикий голод, я ринулся с кухни, в дверном проеме маячили размытые фигуры моей Зинки и милиции. Впереди была вся ночь и много вкусной горячей плоти.