В середине июня в провинциальном городе Н. произошло редкостное событие столичного масштаба. В старом двухэтажном здании, что выпирает коваными беременными балкончиками на угол улиц Фландринского и Космонавтов, покрашенном в праздничный небесно-голубой цвет, открылся первый в городе публичный дом. Вывеска обнадеживающе извещала «Публичный дом №1», что сразу наводило на мысли о следующих домах, под цифрами 2, и три…и, кто знает, может быть, даже о цифре 27…

Слухи об открытии сего заведения наполнили город еще в начале года. Люди, услышавшие эту новость, вдруг начинали ощущать доселе неизведанную тревогу и волнение в области сердца и некоторых других внутренних органов, задавали вопросы, просматривали свежие газеты в поисках новостей, задавали вопросы, обсуждали с соседями и сослуживцами, начинали громко возмущаться, сомневаться, мечтать, смущенно улыбаться, в душе предвкушая это поистине революционное для города событие.

И только когда означенный дом покрылся свежим слоем голубого акрила, когда перед входом образовалась клумба с махровыми петуниями и сладко дурманящим алиссумом, когда справа на входной двери появилась табличка с указанием графика работы заведения, а слева – расписание культурных мероприятий, посвященных Дню города, население всего города успокоенно вздохнуло и покорно потопало на работы, в уме отсчитывая дни до открытия.

Что до самого заведения, командовала парадом ( официально названном в регистрационных документах ООО «Фея») известная в узких правительственных кругах Марина Николаевна, дама властная, с еврейскими влажными грустными оленьими глазами, бурным темпераментом и двумя высшими образованиями – медицинским и финансовым, что лишний раз демонстрировало и без того очевидный практичный ум, железную хватку, успешность и практически мужскую целеустремленность. Заглядывать в паспорт и под юбку – дело неприличное, но для полноты картинки скажем лишь, что в паспорте управляющей значилось место жительства – г. Лос-Анджелес, в графе «дети» значился взрослый сын, в графе «семейное положение» стояло 5 печатей разных оттенков синего цвета, а под атласной узкой юбкой скрывались длинные крепкие мускулистые ноги, прошедшие депиляцию, огонь, воду и многие километры пеших студенческих походов.

Устав организации поражал своей демократичностью и учетом прав привыкших к бесправности работающих слоев населения. Трудовые договора заключались на год с возможностью многократных продлений по желанию обеих сторон, испытательный срок отсутствовал, оклад исчислялся 1000 евро, были прописаны ежемесячные премии в размере 40% от объема осуществленных контаков, социальная часть включала ежеквартальный оплачиваемый организацией медицинский осмотр, медицинскую страховку, сотрудникам с детьми гарантировались раз в год отдых в санаториях и профилакториях, 30% оплата детских садов и ежегодный 42-дневный оплачиваемый отпуск.

До открытия заведения, город многоголосно шипел, бунтовал и возмущался нравами современного поколения, альтернативные издания выпускали на первых страницах интервью с разными известными личностями на тему открытия первого публичного дома в городе, была даже организована показательная акция под лозунгами «Молодежь против продажной любви!», но после того, как к участникам акции из дверей дома терпимости вышли симпатичные работницы в белопенных кружевах и алых подвязках и раздали эскимо в форме розовых сердечек и листовки, в которых алым по черному было прописано, что студентов ждут 50% скидки по понедельникам и дисконтные карты с накопительными скидками после 150 посещения, акция приобрела новый контекст, а новое заведение – будущих посетителей.

День открытия совпал с общероссийским праздником, народу выделили 4 выходных и к исходу четверга цветная автомобильная река унесла большую дееспособную часть населения в разные садово-дачные направления города для удовлетворения общечеловеческих потребностей в труде, алкогольном спорте и банной реинкарнации.

А возле вышеназванного учреждения в 10 утра собралось несколько десятков народу. Многие были при галстуках и дорогих лакированных машинах, кружевную алую ленточку, усыпанную атласными маленькими сердцами и пахнущую амброй и утренней росой, собранной с лепестков соевых цветков после дождя, перерезал, перекрестясь, заместитель одного высокопоставленного учреждения, далее он прочитал короткую торжественную речь, в которой выразил пожелание процветания новому заведению, успешных бухгалтерских отчетностей и высокой производительности труда. Далее состоялся фуршет, на сдвинутых буквой «Ж» столах в менажницах в форме сердца лежали и вздыхали живые устрицы в опасной близости от желтомордых лимонов, фаршированные изюмом утиные грудки, сырокопченые деликатесы, живая спелая клубника и бесконечные ряды затянутых в зеленый солдатский камуфляж узкогорлых бутылок сухого шампанского. Присутствующие пили, ели, говорили, а через 4 часа служба безопасности вежливо разносила по машинам разомлевшие тела первых дегустаторов церемонии, и лишь один г-н Шал-ов напился до безобразия собственно принесенным во внутреннем кармане фрака пятизвездочным коньяком «Старый аист», после чего громогласно рыдал под вывешенным у входа объявлением «Ветераны труда, пенсионеры и участники войны обслуживаются вне очереди по смягченным тарифам» и сокрушался о несправедливости этого мира.