Вся эта хуйня произошла в ночь с 31-го на 1-е. Произошла она крайне стремительно, но пиздецкаг насыщенно. Никаких, блядь, предисловий и описаний празднечнава стола не будет. Переходим сразу к экшену.
К 11-ти часам вся наша когорта апизденелых рыцарей и дам была уже в жуткий найоб. Благородные сэры блевали на кухне, стряхивали пепел в оливье и пели под гитару што-та там про "абажжонную залупу". Грациозные мамзели угрюмо чисали пезды и, дабы не возникло падазрения в том, што они тупые офцы и нихуя не шарят по тексту пиздатой песни - вяло поскуливали и прикрывали глазки. Типабля, прачувствавале мамент, музыка их прет, текст жутко пробивает на подумать... Тупые офцы.

На слове "залууупааа!", йа брал ахуенно высокую ноту, да такую, што Витас от зависти перерезал бы нахуй сибе жабры нажофкой. Я, ващет, трезвый не пою никогда. А пьяный я не пою лишь тогда, кагда об меня расхуячат гитару, сломают челюсть или када у миня панос. Но в этот светлый празднек я чота сжалился над корешаме и, убрав гетару подальше, предложил движуху:
- Пацаны, мож это? Патанцуем? А то чота мрачно как-то?
- Залупааа!!! - надсадно и с чувством проревели из дальнего угла комнаты. Это, бля, как абычьна, Прэсли перегрелся у батареи и слехка праибал момент окончания маиво бенефиса. Сумрачно дернув ебальником, он тут же исправился: "А? Чо? Ну да... Щас сбацаем, хуле, мы умеем"

Ощутимо пошатываясь, Прэсли подобрался к кампу и врубил чота завадное. Тут жэ ево подкинуло в воздух, завертело, задергало как апдолбанную марионетку, в ебало намертво впечаталось состояние безудержного щастья и дэнс-эйфории. Ево задорные прыжки, падения и удары рукаме по галаве взбудоражили наши проспиртованные туловища и мы всей оравой метнулись на танцпол...
Камута отдавили ноги, каму-та руки, кто-то весело врезался в каво-та и с этим кавотом минут пять атдыхал в позе марской звезды...
Личьна мне было до пизды, я дэнсил нихуя не по быдляцки. В тот мамент мне действительно казалось, што мой зажигательный танец ни што иное, как новое слово в акробалете. Я красиво пересекал комнату, изящно касался стены и, мужественно пританцовывая, пиздовал обратно. Уже патом, я увидел на видео эту революцию в танцах - как подстреленная панда, я на кривых нагах пробирался от стены к стене и с отчотливым хлюпом ебошылся ап нее телом. Визуально создавалось ощущение, што я эти стены ебал. Было стыдно.
Нашы безудержные танцы прервал звонок в дверь. В проем просунулись два опрятных уебища, предположительно жэнскава полу:
- Мальчики, а можна мы с вами потусим нимношка? Мужья на заработках, а мы скучаем... - увидев нашы насупленные ебальники, девочьки поспешно притаранили из сваей квартиры хавку и бухло и успешно влились в набирающее обороты отжигалово.

То, што у одной из гостей на руке гипс, мы заметели не сразу, а тока тада, када Прэсле, с баивым кличем "Ойда знакомица, бля!..." с разгону уебался в бедняшку. Девчушка, тихо поскуливая и семеня лапками, поползла к выходу, но Саня Рыжий ловко поймал дезертиршу, накачал водкой и вероломно выебал в прихожей. У них закрутилась любовь.
Када танцы были окончены, мы начали подщитывать потери. Одна из "наших" дефчонак уже валялась на полу возле окна к верху сиськаме и сладко сопела. Надеюсь ее кто-нить выебал. Очень надеюсь, што я. Патом.
Остальные две были как агурчеки. А хуле, Сашка - пацанка, фсио децтво с нами, ей по хуй. Вторая - Танюша, 32-летняя баба, наш спонсор и домашний бегемот по совместительству.

Гостьи тожэ аказались вместительными и, по-видимому, тока разгонялись.
С пацанаме фсио было куда трагичьнее. Двое уползли домой, Прэсли сашол с ума (вроде), Саня Рыжий отмокал в ванной уже второй час, пускал из жеппы пузыри и задорно хихикал. Остались я, Мирон и Тампо.
И тут, блять, очень не в тему распахнулась дверь. В квартиру ворвался колючий декабрьский ветер, но чота блять спаткнулся, наебнулся через порог, разъебал полку для обуви и, выкатившись на середину зала, извиняющимся взглядом оглядел всех присутствующих. Через мгновение мы фкурили, што это нихуя не ветер, а самый, што ни на есть Васька, 18-летний пацаненок, младший братишка Мирона.
- Ребят, я это... Травы принес! И пипетку! - нервно сглатывая, произнес Василий.
Повисла тишина.

- ...Да и хуй с ней, с этой обувью! - быстро соорентировался Тампо и мы расселись вакрук стала.
Мирон, как самый жадена, дул до того, што апжок палец, што и сыграло с ним хуевскую шутку. Через минуты четыре ево настиг плотный такой приход и нагрузил проблемой - минут сорок он пялился на волдырь на пальце и доебывал фсех, што у нево рак и он скора умрет.
У Прэслега как абычьна приход был неординарный. В этот рас у нево на ногах оказались 16-килограммовые гири и он долга не мог сходить поссать. Патом ещо в ванну уебался, ибо был уверен, што ноги перевесят. Мудаг...
Я жутко гнал за какую-то хуйню. Астальные тока ржале.
Вы наверное понели, што такиме темпаме мы праибале и новыйгот, и обращение президента, и даже йобаный фейерверк... Нудаихуйсними.

Дальше пошла ваще жэсть!
Сначала к нам нагрянул муж перегипсованной леди. Када он тащил ее за воласы, она пыталась взывать к совести Сани Рыжего:
- Саша, ты же обещал меня защитить! Я не люблю его, я люблю тебя!... Ххоопа! - это муж ее об косяк головой уебал.
- Катя, пока! С Новым Годом! - Санек, романтически вздохнул и защолкнул замок. - Нахуй, спать.
Патихоньку все упали.
Мы с моим невменяемым брательнегом Прэсом добили ещо два пузыря шампусега и тоже решили ложица. Так как зал уже был под завязку набит трупами, мы двинули в спальню и легли на пол, благо матрас имелся. Вроде, тут бы и заснуть пора - а вот нихуя.
В комнате, кроме нас, оказались две сладких парочки - Вася с пацанкой Сашей и Тампо с бегимотом. Последние - неистово еблись.
Это пиздееец... Танюша жарко поддавала необъятными ляжками, хлюпала складкаме на пузе и, паходу, панимногу засасывала худенького Тампо. Мало тово, эта жаба мутированная штота пастаянна гнала, перемежая гон жутким ревом наслаждения.
Тампо, видимо, тоже ещо нидаканца проветрился и в процессе ебли пастаянна чота бубнил: "Таня, не пизди... Не надо пиздеть... Хватит... Больше не пизди... Перестань пиздеть... Дискатека штоле?.. Довольно пиздеть!"...
Наконец, бедняга кончил и, растворившись в жире, тихонько захрапел.
В дело вступили Вася с Сашкой. И вот тут-то нам с Прэсом пришла пизда...
- Василий, ты чево трясешься-то как вибратар, а? - послышался голос опытной 24-летней девушки.
- Да не... Ничо, так... - пацанчик йавно стеснялся.
- Да, блять, кончай трястись! Давай тама глубже, сильнее... Хуле ссышь? Я чо, страшная штоле такая? Еби уже.
Я лежал и кое-как сдерживал смех. Прэсли павирнулся ко мне спиной и мелко дергался.
- Саш, мож раком, а? - с надеждой в голосе прошептал Вася.
- Боком, бля, и с падскоком! Еби как дают, привереда! - Сашка выходила из себя.
Я уже лежал еблом в подушку и ненавящщиво конвульсировал. Прэслега тоже уже долбило за всю Алабаму. Он подергивал ногой и уже сдавался - из краснющево ебальнека так и сочился предательский "пххх..."
- Вася, йобаный ты дух, хуле тебя колбасед то, мальчик?
- Да холодно тут чевота... - нашел чево спиздеть Василий. - Пойду я, наверна...
О, да. Я бился в беззвучной истерике и боялся с натуги абасраца искренним позитивом. Прэсли, сука, добил. То ли от психалагической перегрузки, то ли в знак протеста он прицельно и звонко перднул в гордиев узел этой непростой ситуации. Узел, блядь, развязался. Вместе с моим пупком. Я ищо секунд пять боролся со вырывающимся ржачем, пытался сделать вид, што шывыряюсь ва сне... Ога, блядь... Это было похоже на предсмертные корчи павиана, убитово в сраку ядовитой стрелой индейца, но никак не на шывыряния спящево.
И я не выдержал... Я, блядь, заревел апкуренной белугой... Единственное, чего я в тот момент боялся, это не то, што меня спалили и Сашка типерь абидица, а то што я парву нахуй свой рупор от смеха, маи ржачьные капиляры мозга все поперелопаюца, замкнут и я умру.
Выпрыгнув из под одеяла, я попытался уползти с места преступления, все еще безумно хохоча, но йобаный Прэс просек мазу, што единственный, с кем он может разделить возможные пиздячки - пытаеца съебаца, и, крепко ухватив меня за ладыжку, патащил абратна. Я особо не сопротивлялся, ибо боялся, што ат внутреннева перенапряга у меня кишки вываляца нахуй...
Лицо Васи в этот момент я не забуду никогда. Бледное, на нем - щенячие огромные глазищи и такое выражение боли и унижения, как-будто он был безногим мальчиком, каторава Дед Мароз нихуя не взял на елку, абазвал чьмой и педорасом и нимношка паслал нахуй.
"Бля..." - сорвалось с его трясущихся губ простое слово, ударилось о линолиум, отскочило и полоснуло по нашим с Прэсом циничным сердцам, чем вызвало очередной приступ абасцаки.
Вася быстренько ретировался в туалет (патом выяснилось, што нихуя ни нервно курить, а пачимута - срать).
Сашка, к моему удивлению, молча отвернулась к стенке и сделалала вид, типа "нипридилах ни разу... и не меня ебали дажэ, а вовсе и батарею... и вапще я спю давно..."
Вощим, ищо минут питнацоть мы с Прэсом пауссыкалесь и таке уснули.

*****

А следующий день заиграл новыми красками, встрясками и плясками... Но это уже сафсем другая история...