Начало здесь: http://www.gonduras.org/index.php?a=3258

1. "Затылок неба"

Пришла глубокая осень. Воздух зазвенел. Скинув мокрые тучи, утреннее небо обнажилось и, бесстыдно ухмыляясь, наблюдало за обледеневшим городом. Гололед вынуждал прохожих ругаться, поскальзываться, производя при этом ломаные движения руками. Со стороны казалось, что люди пытаются взлететь к деревьям, где, путаясь среди черных ветвей, пронзительно кричали вороны. Леше отчаянно хотелось замотать птицам клювы скотчем, но проделать это не представлялось никакой возможности. Оставалось мириться, отстраняться и, рискуя переломать хрупкие конечности, пробираться вперед.
Леше без травм удалось достичь рюмочной, вцепиться в дверную ручку и дернуть ее. Внутри было тепло и нескользко. Оглядев полупустое заведение, Леша опустился за столик у окна. Из-за панкреатита он не мог употреблять спиртное, поэтому ничего заказывать не стал и уставился на рыхлое лицо барменши Риты.
- Понимаете, Маргарита, дело в том, что я давно уже ничего не пью, - произнес Леша, накручивая бледно-сиреневую нитку из шарфа на указательный палец. - Просто, так сложилось, что мне дома как-то, знаете ли, неуютно думать... У меня там пусто, а здесь много разных предметов, - есть за что мысли зацепиться.
Рита моргнула, закинула в микроволновую печь хлеб с сосиской и хлопнула дверцей.
- Вы знаете, я не только не пью, но также мало ем. Мне кое-что нужно обмозговать, и поэтому я и пришел сюда. По старой памяти. Раньше-то, как вы, наверное, помните, я пил. Сейчас нет. У меня - бизнес. И я слукавил, на самом деле у меня дома есть предметы - картины. Я ими торгую. Но в них мало вещественного, и поэтому здесь мне, вроде как, удобнее думать.
Рита облокотилась о барную стойку и подперла подбородок ладонью.
- Я вам сейчас объясню, Маргарита. Все дело в том, что приближается конец первого десятилетия 21ого века. Наступило время окончательной победы пошлости, однозначности, потребительского отношения к жизни. Хочу обратить внимание, что именно, потребительского, а не творческого отношения. Талант, творчество никому не нужны. Их подменяет понятие креатив. Эта неизбежность удручает и поэтому, мой долг, как человека интеллигентного и начитанного - сойти с ума.
Рита шлепнула себя по щеке - убила дрозофилку.
- Вся проблема в том, что я не знаю как.
Микроволновая печь звякнула, и Рита отвернулась от Леши. Возможно, она что-нибудь посоветовала бы ему, но он говорил очень тихо, и ей ничего не было слышно. Да к тому же в углу, под беззвучно работающим телевизором увлеченно и громко колотил по барабанам Валентин.
Валентин считал себя музыкантом-авангардистом. Хозяин рюмочной жалел его и разрешал, когда мало посетителей, играть в своем заведении. Денег он брал за это совсем немного, и Валентину хватало на то, чтобы нанять зрителей - пару старичков бомжеватой наружности. Они усаживались за стол в углу и разливали по пивным кружкам "боярышник", взятый в качестве оплаты услуг. Когда Валентин заканчивал композицию, поднимался из-за ударной установки и, потряхивая кудрявыми седоватыми волосами, кланялся, старички кряхтели и хлопали.
Леша тоже пару раз хлопнул. Ему вдруг показалось, что это может подогнать застывшие мысли. И действительно, они вдруг принялись витать, но вовсе не около волновавшей его проблемы сумасшествия, а вокруг микроволновой печи. Леша прекрасно представлял, что будет, если внутрь ее засунуть местную жирную кошку, а потом включить, но вот отчего запрещено проделывать все это с металлическими предметами, для него было загадкой... Конечно, можно было попробовать, узнать практическим путем, но дома у Леши отсутствовала микроволновая печь, как, впрочем, и многие другие бытовые приборы. Рита же, вряд ли разрешит экспериментировать со своей...
- Простите, можно присесть к вам? - раздалось над самым ухом так неожиданно, что Леша вздрогнул.
Перед ним стоял толстый мужик, переминался с ноги на ногу и кривил улыбку, не скрывая игривой подлинки в ней. Его длинные волосы, торчащие из под кожаной кепки, казались пыльными. Да и одежда - темно-коричневая дубленка и мешковатые штаны, не отличались свежим видом.
Это был Учитель.
От него так отвратительно пахло смесью пота и дорогого одеколона, что Леша еле удержался, чтобы не поморщиться и ответил:
- Да, садитесь.
Учитель сел, стул скрипнул, стол вздрогнул.
- Вот прогуливался, решил зайти посмотреть что здесь, - весело проговорил Учитель.
Леша прикрыл нос рукой - от собеседника, ко всему, жутко несло перегаром.
- Вы так рано прогуливаетесь? Это редкость.
- Нет, именно, что - поздно! - Учитель хохотнул. - Я был в гостях у друга. Друг недавно заснул, не закаленный он.
- Не слабо вы в гостях засиживаетесь.
- Обычное дело, - неожиданно Учитель указал на Валентина, который уже порядком вымотался и извлекал из тарелок лишь слабые дребезжащие звуки. - Вам нравится эта музыка?
- Не в моем вкусе, - осторожно ответил Леша и заметил, что на толстом пальце собеседника надет явно дорогой перстень с фиолетовым камнем.
- Да-да, с синкопами у Валюшки проблема, - озабочено проговорил Учитель, достал сигарету и сунул ее в рот. - Недостаточно они у него рваные. Ведь, стиль, в котором он работает, предполагает более резкое прочтение.
Леша удивился:
- Простите, с чем у него проблемы?
- С синкопами, это музыкальный термин, - Учитель протянул Леше полупустую пачку сигарет, - Закуривайте!
Леша не отказался.
- Простите, а вы знакомы с этим барабанщиком?
- Да, это мой ученик, - несколько брезгливо сказал Учитель и тут же гордо добавил, - А я - Учитель, можете меня так и называть. И давайте уже перейдем на "ты". У тебя есть деньги? Может, выпьем за знакомство?
- Да-да, деньги. У меня есть деньги, конечно же, - озадачено проговорил Леша, поднялся из-за стола, купил у Риты два стакана водки, бутербродов и поставил все это перед Учителем. - А ты, извини, учитель, типа, музыки, что ли? Не пойму.
- Да нет, я учу жизни, - ответил Учитель, засунул бутерброд в рот и проглотил его. - А ты чем занимаешься. Кстати, как тебя?
- Алексей, Леша. А занимаюсь я... -Леша запнулся. - В смысле здесь?
- И здесь и вообще. Мне все интересно, - ответил Учитель и, положив руку на его плечо, пристально и лукаво посмотрел ему в глаза
- Я тут думал, - Леша задумчиво поморщился. - Я тут думал... Понимаете, у меня бизнес. Я продаю картины молодых художников и все такое... Вот о них я и думал, о художниках и их картинах Те художники, работы которых мне нравятся, продаются из рук вон плохо, а те которые пишут банальные пейзажи с натюрмортами и прочую дребедень, продаются хорошо. Меня это несколько удручает.
Учитель - откинув назад голову так, что с нее слетела кепка - взахлеб захохотал.
- Да что ж об этом думать, Алеша! Я тебя сейчас научу, давай выпьем, - он подал Леше стакан, взял свой и опорожнил его. - Вот слушай теперь. Современное искусство себя исчерпало. Все решает не то, насколько ты красиво или талантливо что-то делаешь, а то как ты продаешься. Все решают деньги.
Подошел Валентин, и сел на свободный стул, Учитель с ним поздоровался, познакомил с Лешей и продолжил:
- Тебе, Алеша, не терпится возразить, что-то типа: это меркантильно и банально, сказать что-то насчет таланта. Это совершенно не имеет значения. Я, знаешь ли, кроме того, что Учитель еще и культуролог. И я в курсе того, что случилось с культурой. Она проделала круг, - Учитель, выразительно выпучив глаза, очертил пальцем с перстнем замысловатую фигуру в воздухе. - Некий, понимаешь ли, фрактальный эллипс, - он поводил пальцем по столу. - И что же мы теперь имеем? Что? Ну, ну скажите, мне? Скажи ты, Валентин.
- Что сказать? - Валентин поежился и скромно улыбнулся, искоса глядя на Лешу.
- Ты-то, Зайчик, у меня совсем глупый ученик. Сказать-то тебе и нечего! - Учитель потрепал Валентина по кудрям и добродушно усмехнулся.
- Сам ты - зайчик! - пробормотал Валентин.
- Да ладно, ладно, Зайчик! Смирись и не обижайся. Никто ж не виноват, что я тебе такое прозвище дал, - Учитель поджал губы и напустил на себя серьезный вид. - Я вот что, Зайчик, - хочу тебя обрадовать: хорошо ты играл сегодня. Молотил, так что мать ети! Стекла звенели! Хотя, Валюшка, вынужден признать... в конце что-то драйва маловато было, маловато... Синкопы подтяни, порви их, на хрен! Порви их к ебеням! Понимаешь? Нервнее, неврастеничнее надо. Так чтоб Майлз Дэвис с Кэйджем обосрались! Понимаешь, Зайчик!?
Валентин скромно потупился и не стал ничего отвечать. Учитель придвинулся к Леше.
- Валюшка он же как? Он - туп. Самый примитивный из моих учеников. Хоть и талантливый. Дак вот, значит ты, Алеша, хотел мне возразить насчет таланта, искусства? Вот что я тебе скажу. Я тебя научу. Я же Валентина научил, это по моему доброму совету он старичков нанимает, потому что, если двое человек считают тебя талантом, хлопают и слушают, то ты такой и есть...
- Не понял, - какой? - спросил Леша и утер слюни, которыми Учитель его забрызгал.
- Какой? Такой! - немного раздраженно пояснил Учитель. - Если двое тебя слушают и хлопают, то можешь считать, что ты талант и делаешь культуру.
Валентин захихикал:
- Делаешь культуру! Сделали культуру! Оттянули, типа.
- Правильно, Зайчик! Ты хоть и туп, но понятлив. Вот посмотри - Газманов, - Учитель потряс рукой в направлении телевизора и воскликнул. - Как он скачет! Будто в жопе гвозди натыканы. Он тоже делает культуру, имеет ее бедную во все отверстия.
- Что-то я не пойму, что-то разговор какой-то странный, - перебил его Леша.
- А мы все странные, - сказал Учитель. - Вот копнешь, и все странные оказываются. Ты, скажи-ка мне, ты сам, разве не странный, Алеша?
Леша покраснел.
- Так-то - да. Есть немного.
- А раз так, то чего ж ты себе извилины выпрямляешь? Выпей расскажи нам.
- Я не пью - у меня панкреатит.
- Да выпей, я разрешаю.
- Ну, раз так...
Леша выпил и огляделся. Учитель пристально смотрел на него щелкая позолоченной Зиппо. Валентин кушал бутерброд. Из телевизора пытался выскочить Газманов. Рита рисовала на белой щеке помадой крестик. Старички, беззвучно смеясь, дергались, опускались на пол и тянули руки к жирной кошке.
- Я хочу сойти с ума, - сказал Леша.
- Отлично, Алеша! - воскликнул Учитель и хлопнул Валентина по спине так сильно, что тот уронил сыр с бутерброда на пол.- Слышал, Зайчик?! Вот что у умных-то людей в голове. Ну и как же, Алеша, ты это проделать собираешься, интересно было бы мне знать?
Один из старичков схватил упавший кусок сыра, подул на него и, крякнув, съел.
- Пока мыслей нет, - грустно ответил Леша.
- А вам, Алексей, вообще-то это, зачем? - спросил Валентин. - Ну, это - с ума сходить?
- Сходя с ума, человек становиться одержимым чем-либо. Ему уже не надо болтаться, как... - Леша нахмурился, подбирая слова. - Как дерьмо по трубам мыслей. Он сразу все и окончательно знает. Вот как вы, Валентин. Для вас ваши барабаны это - все, и вы счастливы.
Валентин польщено улыбнулся, тряхнул головой и причмокнул от удовольствия.
- Знаешь, Алеша, это совершенно верно. Совершенно! - серьезно сказал Учитель, закатил глаза к потолку и воодушевленно продолжил: -Твоя идея понятна и безусловно хороша. Правда, она не нова, потому что нет уже ни каких новых идей после того, как культура описала эллипс.
- Некий эллипс, - хихикнул Валентин, но тут же осекся под строгим взглядом Учителя.
- Правильно, Зайчик, - некий. А точнее фрактальный, что в принципе одно и тоже. И вообще, что-то ты Валюшка, расшалился, - сказал Учитель постучал указательным пальцем по столу и снова закатил глаза к потолку. - Здесь важно воплощение ее, этой идеи, в жизнь. То есть форма. Каким, Алеша, представляется тебе твое сумасшествие? Его форма?
Леша глубоко задумался. Наступило молчание. Валентин нетерпеливо заерзал на стуле, но Учитель Лешу не торопил. Он встал, перешагнул через старичка, кусавшего ножку у стула, дошел до Риты - вернулся, поставил на стол бутылку водки "Флагман", пустой стакан для Валентина, тарелку с бутербродами и заявил:
- "Флагман", прекрасная водка, она названа, между прочим, в честь меня.
Валентин хихикнул, а Учитель громко добавил:
- Да-да! В честь меня. Потому, она тут так дорого стоит, да еще и с наценкой.
Леша вздрогнул:
- Ах, конечно, - достал кошелек и протянул Учителю тысячу. - Вот.
Учитель взял купюру и небрежно кивнул головой.
- Ну? Определился?
- Да, вот как-то разом вдруг осенило, - живо откликнулся Леша, откупорил бутылку и разлил. - Да определился. Я хочу чтобы, знаете, все предметы и живые существа были прозрачными. Вот такая форма моего сумасшествия. Чтобы они были прозрачными, как стекло.
Он постучал по бутылке "Флагмана" ногтем.
- Хорошо-хорошо... - задумчиво проговорил Учитель. - Но, ты же понимаешь, Алеша, что если все предметы и живые существа станут прозрачными, то это не лишит их силуэтов.
- И не надо! - ответил Леша и нюхнул закусанный кусок хлеба. - И пускай, - силуэты.
- Очень хорошо, очень! - усмехнулся Учитель, налил всем, роздал стаканы и вдруг начал говорить о Мике Джагере, который, по его мнению, давно умер, и вместо него теперь по сцене скачет его клон; о мрачной музыке группы Scorn, с которой пора знакомить детей в школе на уроках пения. Потом завел беседу о каких-то пауках, - он видел их недавно по телевизору в программе про животных - они плетут очень плотную паутину и из нее сейчас шьют дорогие платья. Предлагал Леше купить несколько таких тварей для бизнеса, чтобы не заниматься продажей "мазни провинциалов". Леша от этого предложения робко отмахнулся, и тогда Учитель пригласил к столу Риту, предложил ей Валентина в мужья, но она лишь громко смеялась в ответ и пила водку. После этого под визгливый хохот барменши и урчание старичков Учитель принялся громко материть метафизическую сущность, которая дергает за нитки мировое правительство...
Когда Леша вдруг понял, - что Газманов наконец-то выскочил из телевизора; увидел, что Учитель поймал его, вставил ему в задницу спичку и заставил плясать на столе, - он решил выйти на улицу и пробрался к выходу.
Глубоко вздохнув освежающего холодного воздуха, Леша помотал головой, потер глаза, сделал шаг, поскользнулся и рухнул.
В голове раздался шум, но продолжался недолго.
- Добрые руки Учителя поддержат и поднимут ученика, коли он оступиться и рухнет о земь, - услышал Леша и почувствовал, что кто-то его попинывает.
Это был Учитель. Он широко улыбался, а за его широкой спиной Леша увидел довольного Валентина с барабанными палочками в зубах.
- Какие вы хорошие! - умиротворенно сказал Леша, извиваясь на земле.
- Да, Алеша! Да! Учитель не просто хорош, он велик! - гордо говорил Учитель, бил себя в грудь и продолжал легонько задевать Лешу ногой по различным частям тела. - Вставай, вставай, теперь ты мой ученик и мы идем к трубе.
- Как хорошо! У меня не болит панкреатическая железа! - восхищался Леша пытаясь встать на ноги.
- Потому что твой Учитель - глыба! Пошли, пошли! Пора к трубе!
- К какой трубе? - Леша, наконец, поднялся и принялся пить из бутылки, которую ему протянул Валентин.
- Ну, ты же хочешь, чтобы все стало прозрачным!
- Ясен хер, хочу! Я ж сказал - хочу.
Учитель потащил его за рукав.
- Стоп! - Леша вырвался. - Я это... Я хочу, чтобы и понятия все стали прозрачными.
- Станут, станут! - азартно кричал Учитель. - Это уж как два пальца обмочить - станут. Я ж понял чего тебе надо. Я же Учитель, я же глыба!
- А где эта труба?
Учитель покрутил головой и вытянул палец с перстнем в направлении трубы оптико-механического завода.
- Да вон она.
- А-а-а, вон она! - радостно прошептал Леша и уточнил. - А Валя-Зайчик с нами пойдет?
- А как же! Он же тоже мой ученик, хоть и тупой. Куда он денется? Я что ему скажу, то он и будет делать. Скажу лижи ботинки - полижет. Правда, Валюшка?
- Дурак что ли? - возмутился Валентин, но из-за палочек, которые он не выпускал из зубов это у него получилось очень комично.
Учитель залился хохотом:
- Шучу, - шутка!
- Дак, идемте же! - пошатываясь, воскликнул Леша и всем телом потянулся по направлению к трубе.
- Может, лучше продолжим говорить об искусстве и рок-музыкантах? - робко предложил Валя.
- А там и продолжим, - ответил Леша, пошатнулся, чуть снова не рухнул, но Учитель подхватил его за руку и потянул за собой. Валя помялся, пожевал палочки и пошел за ними.
Путь Леше показался очень коротким, хотя на самом деле шли они к оптико-механическому заводу долго, - спотыкались, поскальзывались и внимали песне Учителя про "молоденького ебливого юнкера".
В железобетонном заборе они отыскали узкую щель, пробрались на территорию завода, и перед ними выросла труба. Учитель подошел к подножию трубы, похлопал ее красные щербатые кирпичи и громко сказал Леше:
- Лезь, мы за тобой.
Леша решительно ухватился за ржавые скобы и полез вверх. За ним, пыхтя и отфыркиваясь, отправился Валентин, а потом, продолжая напевать - Учитель. Когда они забрались наверх и встали на краю трубы, Учитель указал пальцем с перстнем на черное отверстие и сказал Леше:
- Прыгай.
Леша спросил:
- Учитель, скажи мне, а как называется камень на твоем перстне?
- Нужно говорить: "на твоем прекрасном перстне", - отдуваясь, ответил Учитель.
- Ну да, на прекрасном... твоем...
- Называется он - "Затылок неба".
- Хорошее название. Тогда я прыгаю, - сказал Леша и прыгнул.
Летел он долго, в полной темноте, но когда почувствовал под ногами твердую почву, и огляделся, то увидел вдалеке силуэт города. Леша порылся в карманах достал прозрачную сигарету, прозрачную зажигалку, закурил и, выдувая прозрачный дым, отправился к прозрачному городу, по прозрачной дороге.
В это время на краю трубы Валентин, не выпуская барабанных палочек изо рта, спросил у Учителя:
- А что, правда, Учитель, камень так и называется - "Затылок неба"?
- Тупой ты, Валюшка, это ж аметист,- он протянул палец Валентину, чтоб тот смог получше разглядеть камень. - Не видишь что ли? А называться он может как угодно, хоть Затылок Неба, хоть Пуп Земли. В зависимости от настроения.
- Я в камнях все равно не разбираюсь, - ответил Валентин и внезапно поперхнулся - его стало подташнивать.
Он наклонился к отверстию в трубе, но осекся, сдержался, резко, рискуя упасть, отвернулся, и содержимое его желудка, вместе с барабанными палочками, полетело к земле.
- Ты, Зайчик, прямо как экзистенциалист! - усмехнулся Учитель и, кряхтя, стал спускаться обратно, вниз.
Валентин прокашлялся и цепко хватаясь за скобы полез за ним.



Учитель, торжественно перечислив, чем он сегодня будет ужинать, затягивается, выпускает дым в потолок остановки и благосклонно интересуется моими успехами; спрашивает, какой совет мне сегодня требуется. Я открываю рот, чтобы поблагодарить его за заботу; сказать, что никаких успехов у меня нет, и что советы мне сегодня не нужны; но не успеваю - Учитель начинает азартно рассказывать о новом альбоме Ника Кэйва и мне остается лишь внимать ему.