to K. Bush with big love

По жизни я хуячу водку и сижу на плэнере: на скамейках, просто на земле; под деревьями и на них я иногда залезаю и там тоже - сижу. В смысле на ветвях деревьев. То есть я не какой-нибудь бомж, у меня есть работа, деньги, сбережения, просто я не люблю об этом говорить. Я люблю говорить о том, что со мной произошло, а не с моим телом и психикой. Вы чувствуете разницу? Понимаете: с телом и психикой может происходить всякая байда, но не со мной же она происходит.

Вот, допустим, вы заболели, но это же не вы заболели, а ваше тело больное ходит, кашляет и хуеет, в смысле ему - плохо. Ваша психика находится в депрессивном состоянии. Ей шняжно. Ей! Но вам то? А вы может и не понимаете насколько вам хорошо. И вот я также сижу на ветвях деревьев. То есть я сам, как бы хожу в это время по земле, а конкретно: зарабатываю себе на хлеб адвокатурой - защитой некоего человека, отвожу руку закона от него в сторону, но. Но! Это все проделывает мое тело и моя психика. А сам-то я сижу на дереве. Бля! Понимате? То есть я сижу на дереве и смотрю на прохожих. В смысле... Ну на каких нахуй прохожих я смотрю? Конечно же, не на всех я смотрю. Исключительно на женщин. Потому что, даже вот, сидя на ветках дерева и в то же время защищая чье-то наследство от посягательств( совершенно адекватных, между прочим, посягательств) я вижу женщин. Они идут, а я - сижу на дереве.

Мне нравятся женщины. Ну вот, некоторым нравятся кошки, а мне нравятся женщины. Нет кошки тоже хорошие животные, но женщины - красивее. И я понимаю, что, допустим Данте, он написал Божественную комедию, будучи вдохновлен женщиной, а, отнюдь не кошкой. Да и вообще женщины чаще всего являются вдохновляющим фактором, для совершения чего-либо. Но, блядь, вот сколько я не видел красивых женщин ни одна меня, ни на что не вдохновила. Ну... то есть как... Ну, вот, понимаете, тело и психика моя они из-за своих потребностей, конечно же вынуждены были что-то делать покупать для женщин всякую хуйню, водить их в рестораны, там еще куда-то; а после этого совершать с ними половые сношения под музыку, или же без нее - в чем по сути нет абсолютно никакой разницы. И вот весь мой рассказ о том, что я нашел разницу. Нашел, ебать меня и резать!

Сидючи на дереве я вдруг увидел прекрасные женские ноги... Ну как "прекрасные"... Прекрасное, это вообще эстетическая категория, то есть они не идеальные что ли были. То есть они не какие-то ровно симметричные были. Они... Ну они как-то, знаете, очень интеллектуально шли по асфальту. И мне это безумно, безумно нравилось. Ну, блядь, ну вот если бы Стэнли Кубрик был бы женщиной, то вот он так же щелкал каблуками по асфальту, идучи в Вечность, блядь! В точности именно несворачивая - туда. И вот когда я увидел эту интеллектуальную женскую походку, услышал завораживающий стук каблуков, как в это же самое время суд потребовал свидетеля. Ну, вы понимаете? Ну, то есть: я сижу на дереве, вижу женскую интеллектуальную походку, а от меня, сука, требуются реальные действия. При чем достаточно сложные: правильно составить обоснование того, что нотариус ошибся. У меня была пара неубиваемых аргументов, которые мне просто, блядь, сука, ну просто надо было привести, но я не смог этого сделать...

Под удивленные взгляды я выскочил из зала суда и побежал за женщиной с интеллектуальной походкой. Она остановилась у ларька, и я сумел забежать немножко вперед и увидеть ее лицо. Ее лицо было также красиво, как и ее ноги. Даже лучше.
Я знал, что я рискую. Знал, что рискую потерей клиента, потерей, блядь, этой сраной карьеры, но все равно - я пошел за ней дальше. Она села на скамейку и открыла журнал, который купила в ларьке. Я прокашлялся, чтобы мой голос звучал красивее и сел рядом.
Как-то мне стало не очень удобно. Ну, я блядь, это... Чисто по Фрейду закомплексовал. Не знал что сказать.
А она листала журнал.
На одной из страниц я увидел знакомее лицо и сказал:
- А вам что, нравится Куинджи?
На самом деле фотокарточка опубликованная в журнале, не была фотокарточкой Куинджи, просто. Как-то так вот, блядь, у меня с языка сорвалось.
- Отчего вы все время матюгаетесь? - спросила женщина.
- Ну а как же?! - воскликнул я и вдруг понял, что проиграл дело в суде. Полностью. Это был крах. Меня даже стошнило. Краснов, который, все время помогал и моей матери, и вообще всему нашему семейству завел меня в туалет и плюнул мне на ботинок. Когда мэтр юриспруденции плюет на ботинок адепту, это значит, что крест поставлен.
- Ну, я матюгаюсь, потому что считаю нецензурные слова очень эзотеричными, - ответил я ей.
Женщина засмеялась глубоким, интеллектуально-красивым смехом и перекинула одну свою идеально прекрасную ногу через другую. Ебать меня и резать! Я чуть не кончил от такого пассажа. Поймите меня, это правда... Ну это было очень красиво. Ну просто вы не понимаете, вы просто этого не видели, ну а я не художник чтоб это нарисовать. О кей: заход и восход солнца я бы сравнил с передвижением ног этой женщины. Если бы я имел поэтические наклонности я бы сказал именно так. Но какой на хуй я художник! Я теперь вообще уже просто бывший адвокат. Перед моим еблом Краснов захлопнул дверцу "Вольво" и ото всей своей поганой души послал меня на хуй.
- Ты немножко путаешь понятия, - сказала женщина, закрыла журнал, встала со скамейки и пошла вперед.
Ветер сорвал с осеннего клена красный лист. Трепещущей красной бабочкой он коснулся щеки женщины с интеллектуальной походкой, а потом стал закладкой в ее журнале.