Я спешил домой через Парк победы. По осенней слякоти. Зажав под мышкой старый портфель. Поминутно поправляя очки. Мне было зябко. Я грезил, как ворвусь в тепло квартиры и, скинув одежду, залезу в горячую ванну. Потом, конечно же, сяду в кресло напротив аквариума, и буду наблюдать.
В сумерках вдруг зашевелились крупные тени, шагнули на дорожку. От неожиданности я едва не вскрикнул. Их было двое. Кряжистые и пахнущие перегаром, как пара канистр со спиртом, стриженные под машинку, в спортивных костюмах. Вряд ли в парке проходили спортивные сборы - у этих ребят явно были совсем другие увлечения.
Парк Победы пользовался у нас в городе самой дурной репутацией, многие всерьез считали его родиной сотрясения мозга. Черт меня дернул срезать дорогу.
- Слышь, чалый, - гаркнул один, - баблосом не порадуешь?..
- Да-да, сейчас, - я засуетился, принялся копаться в карманах серого пиджачка, вытащил на свет смятую десятирублевку, подслеповато вгляделся в нее, и протянул грабителям. Ладонь заметно дрожала.
Один из «спортсменов» брезгливо поморщился и вдруг шагнул вперед и ударил меня по руке снизу вверх. Десятирублевка полетела в грязь. Я попятился, оглянулся… Бежать?! Как это унизительно. Но что я могу им противопоставить? Вон какие крепкие и плечистые парни. Наверное, качают мышцы, закалены в уличных драках. А я не занимался спортом с университетских времен. Да и от физкультуры меня, в конце концов, освободили из-за слабого здоровья и зрения. Не припомню, чтобы я когда-нибудь по-настоящему дрался. В школе получал тумаки и затрещины, но отвечать опасался.
- Ну, чего, блядь, долго мы вольтаться будем?! Давай сюда портфель.
- Н-нет, - я замотал головой.
- Чего-о-о?
- Тут нет никаких денег. Здесь вся моя работа. Бумаги. Вам, право, все это совершенно ни к чему… Я…
Договорить я не успел. Они стремительно надвинулись, будто створки разведенного моста на пролетающий по Неве катерок. Сомкнулись на мне. Я обхватил портфель обеими руками:
- Не отдам!
- А я говорю, давай сюда! - взревел один из них. Размахнулся и съездил меня по скуле. Я на время потерял ориентацию в пространстве, упал и погрузился локтями в липкую грязь. Едва успел нащупать в кармане прибор, когда эти бандерлоги, ухватив меня за одежду, рывком поставили на ноги.
- Ну, что, - проговорил, дыша перегаром, один из грабителей, - бу…
И исчез. Только черная куртка накрыла пустые штаны и кроссовки. Его подельник испуганно заозирался, по-прежнему держа меня за ворот.
- Не понял, - проговорил он, позвал: - Сеня? - И потащил меня за собой к ближайшим кустам. Там, само собой, никогда не оказалось. - Сеня-а-а, - позвал он снова, на сей раз куда более жалобно. - Ты чего, попутал, Сеня?! - пробормотал он.
- Простите, вы не могли бы меня отпустить? - попросил я.
Грабитель воззрился на меня с таким видом, будто только что увидел.
- Я не понял, - снова сказал он. - Где он?
- Не знаю. Вероятно, убежал.
Мой собеседник поспешно отдернул руки, отряхнул их, будто внезапно осознал, что имеет дело с прокаженным.
- Ты кто такой? - спросил он, тупо глядя на меня маленькими черными глазками.
- В каком смысле? Вас имя и отчество интересует?
- Черт! - Грабитель сплюнул и ломанулся прочь через кусты, - ему явно было некомфортно со мной наедине, - а я щелкнул замками портфеля и полез за фонарем…
Сеня пытался скрыться, метался, как беглый заключенный под светом прожектора. Но я поймал его и посадил в контейнер для перевозки. Аккуратно, чтобы ненароком не сломать крошечные ручки и ножки.
Я назвал это место - Заповедник нежных существ. Здесь было уже четыре превосходных экземпляра. Правда, всех их следовало перевоспитать - в обычной жизни они были людьми злонамеренными и бесполезными. Теперь каждого из них я по-своему любил, как Бог любит свои создания. Начальник лаборатории Шашечкин, бездарный ученый, присвоивший себе множество научных открытий, в том числе и моих. Лора, бывшая жена, стерва изменяла мне с каким-то тонкоголосым смазливым художником. Не желая наблюдать этого хлыща в непосредственной близости от своей уменьшенной супружницы, я спустил любовника в унитаз и не испытал при этом не малейших угрызений совести. Бог тоже порой бывает жесток. На то он и Бог. Местный алкоголик, Глушев, на нем я впервые испытал Прибор. Попав в Заповедник, он остепенился и теперь вел размеренный образ жизни простого крестьянина. Хотя поначалу ему пришлось несладко - абстинентный синдром, вызванный долгими годами употребления сивухи, растянулся на целую неделю. Я даже капнул на него спиртом из пипетки - пусть опохмелиться, настолько жалким было зрелище его страданий. Четвертой стала величественная дама из гастронома. Ей, видите ли, было неудобно, что я стою у витрины, закрывая ей обзор, и она меня указательным пальцем в плечо, заявив: «Встал тут, придурок!» Дама переживала свое заточение куда болезненнее остальных. Несмотря на то, что я соорудил для нее бассейн с теплой водой из собачьей миски. Разумеется, изымая эту женщину из обыденной жизни, я руководствовался не только обидой, но и другими соображениями. Мой бывший босс Шашечкин был примерно ее возраста. В последнее время он стал скучать и захирел - не причесывался, отпустил бороду. Мне хотелось как-то разнообразить его унылое существование.
Я аккуратно извлек из контейнера уголовника Сеню и опустил в центр аквариума, на горячий песок. Моя бывшая жена научилась за последнее время неплохо шить - она и смастерит парню штаны. Внутри благодаря лампам накаливания поддерживалась температура в двадцать пять градусов, так что переохлаждение Сене не грозит. А унижение, связанное с обнаженным появлением перед дамами, послужит ему хорошим уроком. Прикрывая срам, грабитель из Парка победы потрусил к искусственному озерцу, где плескалась величественная дама. Наметился небольшой переполох, изрядно меня позабавивший.
Новоприбывшего приняли, как родного, выдали кусок ткани - прикрыть наготу, посвятили в суть происходящего. Я не без удовольствия наблюдал, как Сеня в набедренной повязке носится кругами и орет - не думал, что он окажется настолько нервным.
Их тоненькие голоса я разобрать не мог - один только писк на грани восприятия. Пока меня не было, «нежные существа» умудрились вывести на песке корявые буквы. «Свобода». Еще бы «равенство» и «братство» написали. Я расхохотался.
- Интересно, - прогрохотал я божественным гласом с небес, склонившись над аквариумом. - Зачем вам свобода? На свободе вас подстерегает куча опасностей. Вас раздавят там в лепешку подошвы ботинок, сожрут хищные звери, вы утонете в первой же лучше. А здесь вы - в полном порядке. Как у меня за пазухой. Живите в свое удовольствие. Или вы думаете, будто на свободе кто-то заметит таких, как вы, и поможет вам?
Я задумался, о чем бы я помышлял на их месте. Наверное, тоже желал бы свободы любой ценой. За пределами аквариума у меня был бы шанс - найти ученых-экспериментаторов и обрести тот же размер, что и раньше. Вот только эта идея - чистая утопия. Средство уменьшения биологических существ нашли только мы в нашей лаборатории. А вот, как потом сделать подопытных такими же крупными, какие они были раньше, никто не знал.
Когда кролик исчез, а потом обнаружился на столе, став размерами меньше мухи, у нас буквально отвисли челюсти.
- Боже мой! - сказал Шашечкин. - Боже мой! Это же великое открытие.
- Было бы лучше, если бы кролики увеличивались в размерах, - возразил я.
- Это еще почему? - возмутился мой начальник.
- Больше мяса. Больше продуктов питания. Таким образом, мы получаем очень прибыльный проект. А на сегодняшний день мы имеем лишь уменьшение белковых тел. Если подумать, что оно дает?..
- Как это что?! - вскричал возмущенный Шашечкин. - Нобелевскую премию!
Он строго-настрого наказал мне никому не говорить о нашем случайном открытии. Подобная скрытность оказалась мне только на руку. Когда начальник лаборатории таинственным образом исчез, ее главой сделали меня, как самого знающего и перспективного. Никто и предположить не мог, что прежний руководитель сидит у меня дома в аквариуме и не испытывает больше никакой радости по поводу нашего уникального открытия.
С появлением в Заповеднике Сени из Парка Победы жизнь у моих крошечных существ оживилась. Налетчик о чем-то постоянно совещался с Шашечкиным. Я даже поначалу расстроился, решил, что оба они неправильно ориентированы, и уменьшение дамы из гастронома - напрасная трата времени. Но затем, понаблюдав за этой парочкой дольше, я пришел к выводу, что лилипуты готовят побег. Это меня ни в коей мере не устраивало. Я достал линзу и принялся исследовать стенки аквариума. Он был сделан из превосходного прочного оргстекла - проковырять такое им не под силу. И все же, кое-что они придумали. В одном из мест я увидел крошечные свинцовые скобы - меньше скрепки для степлера, вплавленные в стену. По ним они намеревались подняться на самый верх и бежать.
Я не стал мешать осуществлять задуманное. В конце концов, это, какое-никакое, а общее дело. Может быть, подобная работа сплотит их. Да и меня развлечет. Я очень опасался, что мои человечки заскучают и впадут в апатию. Ведь тогда станет скучно и мне тоже.
Записки они мне больше не писали. Должно быть, пришли к выводу, что это бесполезно. Теперь сообщество Заповедника жило обособленной от Бога жизнью.
Бывший алкоголик Глушев осваивал крестьянский труд. На плодородных землях в своем уголке аквариума он выращивал гигантские для моих лилипутов растения. Разумеется, я не давал росткам подняться слишком высоко. Еще не хватало, чтобы они попробовали забраться к потолку аквариума, как по Чудо-дереву на небеса.
Лора, как я уже упоминал, шила одежду из носовых платков и обрывков шелковой ткани - ради такого дела я пожертвовал свою лучшую рубашку. Иголки мои человечки выплавили сами из кусочков свинца. Свинец и прочие металлы порой падали на них с небес метеоритным дождем. Щедро разбросав подарки, я снова садился в кресло.
Суровая дама из гастронома, чьего имени я так и не узнал, освоила кулинарию. Получалось у нее, очевидно, неплохо, потому что иногда запахи из аквариума достигали и до ноздрей моего огромного носа…
В сущности, я - очень одинокий человек, размышлял я, к тому же, замученный рутиной. Работа-дом. Работа-дом. Работа-дом. Телевизор и газеты на выходных. И так до скончания веков. Единственное, что меня радовало и развлекало в этой жизни - Заповедник.
Время от времени я подкидывал своим подопечным сюрпризы. Купил, к примеру, однажды три кукольных домика. Увидев мой подарок, медленно спускающийся с неба, человечки сначала испытали шок, но потом обрадовались.
Как я и предполагал, один из них заняла чета Шашечкиных, так я их про себя называл - они, наконец, пришли к взаимопониманию. В другом домике поселился Сеня из Парка Победы. А третий заняла моя бывшая жена. Ни один из кавалеров ее не устраивал - то ли тому виной был ее привередливый характер, то ли она все еще грустила о своем миловидном утопленнике. Не знаю.
Глушев остался жить на вольном воздухе, постелью ему служил огромный лист лопуха. Я ему даже немного завидовал. Я и сам иногда мечтал о том, чтобы жить на природе. И по большому счету, нет никакой разницы - ограничена твоя свобода в раю стенкой аквариума или безвоздушным пространством. Стенку еще можно пробить, надо только иметь соответствующие инструменты. А вот преодолеть безвоздушное пространство, чтобы выбраться в окружающий мир, - очень сложно. Интересно, кому пришла в голову такая блистательная мысль - таким образом изолировать человечество?
Порой я задавался вопросом, как ко мне относятся мои подопечные? По идее, они не должны питать ко мне ненависти, ведь я подарил им самое комфортное бытие. В аквариуме много лучше, чем в шумном городе, где тебе постоянно угрожает опасность. В Парке победы могут ограбить. Пьяный водитель способен переехать тебя на дороге и даже на тротуаре. Да и множество социальных нужд, которые так отягощают жизнь современного человека, легко способны свести с ума - необходимость платить за свет, газ, воду, телефон, ходить каждый день на работу. Мои лилипуты лишены всех этих проблем. Я для них - благодетель. Может, они даже считают меня кем-то вроде Господа Бога. Я задумался. Нет, пожалуй, эти вряд ли. Они помнят о другой жизни и пытались сбежать. Но… когда у них родится потомство, их дети не будут знать, как все обстоит на самом деле. И дети детей тоже не будут знать. Что бы им не сказали взрослые, мое существование станет легендой. Вот тогда я буду настоящим Богом. Высшей силой, которой поклоняются, которой доверяют свою жизнь. Силой, способной творить чудеса. Но для того, чтобы они размножались скорее, надо увеличить их численность, думал я.
Затея с лестницей в небо моим подопечным надоела, и они принялись строить башню. Я специально подкладывал им побольше глины, наблюдал, как они обжигают кирпич, как таскают его и складывают в аккуратные кучки. Руководил всем Сеня. Его умелые действия убедили меня в том, что помимо грабежей в парках и скверах нашего города, у него имеется и другая специальность - строитель. Я порадовался, что Сеня вступил на путь исправления и нашел себя. Поначалу у меня были опасения, что он и в новой ипостаси существования возьмется за старое.
