Что-то шарахнулось в темноте. В последнее время сильно экономили электричество, и часть улиц вечером не освещалась. Максим силился вглядеться в источник шороха. С тех пор как он вернулся с войны, он вздрагивал от каждой неожиданности и так и не смог приучить себя к нормальной жизни.
Из-за мусорного ящика показалась смутно знакомая фигура, глаза настороженно смотрели из-под чёлки. Максим вздрогнул – он узнал бы этот настороженный взгляд где угодно. Забытая злость, как глубоководная рыба, медленно и равномерно поднималась со дна души. Она двигала плавниками, тяжело дышала, поднималась и опадала, превращаясь в жалость… Несколько секунд молчаливые собеседники пристально смотрели другу другу в глаза. «Вот и встретились. А знаешь, приятель, нам обоим жить незачем», - прошептал Максим, вынимая пистолет.
Следователь Сонев не смотрел на рабочий экран. Он смотрел в окно на оставленную пролетевшей птицей кучку и думал, как он не любит птиц. В детстве ему показывали картинки про певчих красивых птиц, тоненьких колибри с хоботком, как у комара, зимних снегирей и ярких туканов. Только никто из его сверстников таких птиц в глаза не видел. После войн остались лишь городские птицы, смесь голубя с вороной, жирные глупые звери. Не любил он их.
Наконец, он отвернулся от окна и прочитал экстренное сообщение. Перечитал ещё раз. «Тяжкое убийство животного, найдены останки предположительно собаки…» Да, подобного в его недолгой практике пока не было – убийство собаки… странно. Откуда она взялась, сбежала из питомника? Соневу неохота было вылезать на холод и ехать опрашивать свидетелей, но дело интересное.
Во дворе около мусорных баков лежала драная шкура. Крови не было. Место происшествия оцепили со всех сторон, вокруг бегали журналисты с камерами. Сонев оглядел двор. Кто-то вывесил с балкона зелёный флаг с фигуркой зверька – знак защиты животных. На соседнем балконе висел сильно вылинявший радужный флаг сексменьшинств с инь-янем посередине – флаг чёрно-белой пары. Сонев понимал, что по такому неординарному делу придётся допрашивать много возможных свидетелей, но в эту квартиру идти заранее не хотелось. Вдруг почуют в допросе неполиткорректное, потом век не отвертишься.
Он почти угадал. Два старичка держались надменно, но слушали внимательно. Затем начали вдохновенно врать про выстрелы, которые они якобы слышали прошлой ночью. Следователь поскучнел, понимая, что старички просто развлекаются. Если кто-нибудь и стрелял, то в любом случае слышать этого они никак не могли – оружие со звуком использовалось только полицией. Какой идиот станет совершать преступление, громыхая на весь двор выстрелом. К тому моменту следователь допросил уже добрую половину дома и узнал, что жильцы видели пару дней назад большого чёрного пса, а одна женщина заметила силуэт мужчины во дворе, когда раздался собачий взвизг. Инь-яни вошли во вкус, белый горячился, размахивал руками, показывая какие дыры в теле бедной собаки пробил выстрел, негр надувал губы и кивал в ответ, иногда вставляя от себя подробности. Потом, наоборот, включился негр и стал рассказывать, как преступник на их глазах сдирал шкуру. Тут он переборщил. На вопрос следователя, отчего они сразу не вызвали помощь, старички стали придумывать причины одну глупее другой. В этой квартире царила полная гармония. Сонев даже заподозрил, что инь-яни могли от скуки сами убить собаку, но то была бы неслыханная дерзость, а старички не производили впечатление жестоких людей. Он поблагодарил и отправился по оставшимся квартирам. Кого-то не застал дома, пришлось связываться по видеофону.
- Это из нашего дома, - женщина на экране говорила с печальной уверенностью. – Я слышала собачий визг и треск за мусорным баком, а потом мужчина вошёл в дом. Ничего не было видно, а наутро эта шкура… Ужас, просто ужас. Какой-то маньяк. Я сама работаю в отделе охраны городских птиц, мы делаем кормушки…
«Опять эти птицы», - недовольно подумал Сонев, но всё записал.
К середине дня еле наметился круг подозреваемых: сумасшедшие инь-яни, ещё девчонка неопределённой профессии, у которой в квартире ясно проглядывался культ смерти: черепа, свечи и другая зловещая символика былых времён. Самым подозрительным оказался молодой человек, её сосед. Когда Сонев вошёл в квартиру, его что-то нервировало, только он сам не мог понять что. То ли аскетичность обстановки, то ли контраст в облике хозяина: молодой мужчина лет сорока казался довольно подтянутым и спортивным, но в то же время производил впечатление человека несчастного. На матрасе валялся открытый ноутбук с текстом на экране, а по красным глазам и мятой одежде хозяина видно было, что он в последнее время только валялся и читал.
Сонев поинтересовался.
- Достоевский, - ответил парень. – Слышали про него? Старинный такой писатель, классик.
- Не припоминаю.
- Жаль, - просто ответил тот. И представился: - Максим Моголов.
- Следователь по особо важным делам Сонев.
- А вас не Порфирием зовут? – с любопытством спросил вдруг хозяин.
- Павлом, - сухо ответил Сонев. – Давайте к делу.
Молодой человек слушал невнимательно и несколько отсутствующе отвечал на вопросы. Только один раз он удивился:
- Шкура? Во дворе обнаружили шкуру? Где? – он подошёл к окну, следователь внимательно следил за ним.
- Шкуру уже увезли, чтобы не травмировать население. Женщины нервничают. А у меня к вам ещё пара вопросов. Вы служили в армии?
- Да, я воевал, - парень помрачнел ещё больше.
- У вас есть оружие?
- Есть.
- Покажите. Стреляли из него?
- Стрелял, - просто сказал парень, глядя в глаза. Взгляд его вдруг стал тяжёлым. Потом он задумчиво посмотрел в окно, где кроме мусорных баков ничего не было видно.
- Гражданин Моголов, вы один из подозреваемых, и я приглашаю вас завтра в восемь утра на разбирательство. Явка обязательна.
Сонев попрощался и отправился обедать в свой любимый ресторанчик. Там было уютно: бревенчатые стены, цветные витражные лампочки, картины под старину, рыцарские доспехи. Он привычно поморщился, проходя мимо висящей на стене латы – медная рука напоминала ему мокрицу. Насекомых он не любил и боялся. После первых войн их развелось много, и в детстве он ещё застал и мокриц, и тараканов. С тех пор их тщательно вывели, но страх оставался.
Сонев уселся за столик и устремил взгляд на экран в углу, по экрану скакали голые девушки. Девушек Сонев любил, но те мешали размышлять. Для чего паре престарелых голубых убивать собаку? Для чего это молодой девице? Или женщине, что отвечает за кормёжку птиц? Мужику, который воевал, а теперь сидит дома и читает? Мотивы не укладывались в голове, их попросту не хватало. Самое простое объяснение – психическое расстройство, но под это определение мог подойти практически любой житель дома. Да и любой житель города, если уж на то пошло.
Снять с животного шкуру и съесть? Немыслимо, синтетическая еда слишком вкусна и доступна, чтобы толкнуть на такое преступление. Не проверять же всех подряд на психическую уравновешенность.
Для начала он решил съездить в собачий питомник и попытаться установить личность бродячего пса. Питомник располагался у реки. Если бы Сонев изучал историю города, он знал бы, что в этих местах возвышалось старинное здание, построенное когда-то для сирот, но долгое время служившее военным, а после нескольких войн и новой программы набережная изменилась. Теперь там разбили длинный парк с детскими аттракционами и собачьим питомником. Говорят, раньше такие штуки назывались зоопарками с разными экзотическими зверями, а собаки жили в домах и бегали по улицам. В то время, когда собак было так много, что люди свободно позволяли себе заводить их у себя в квартирах, а дикие животные попадались в природе, в то время Сонев ещё не родился. Ему даже стало интересно, как выглядит внутри этот собачий рай. Оказалось, ничего особенного: собаки жили в широких вольерах, для них были понастроены спортивные площадки причудливых форм, между вольерами радостно бегали дети, разглядывая собак разных пород.
Сонев, проходя мимо такс, поежился – эти длинные кривоногие собачки с хлястиком-хвостом напоминали ему крыс. Крыс он не любил, их он тоже помнил с детства. Такса подбежала к нему почти вплотную и через тоненький заборчик пыталась обнюхать ногу. «Гадость какая», - удивлённо и почти с умилением пробормотал следователь.
Строгий человек в старомодных голубых линзах выслушал вопросы и пожал плечами:
- Нет, у нас собаки не сбегают, им тут хорошо. Да и сбежать невозможно. Большой чёрный пёс? Нет, у нас такого не было, тут маленькие собаки – таксы, шпицы, пудели. Больших собак сейчас не осталось. Да у нас в питомнике и не ужилась бы такая собака. Вы что-то путаете. Впрочем, будет любопытно, если вы приведёте к нам такого пса.
- Его убили.
- Как убили? Собаку? Убили?.. Не может быть, - человек в линзах категорично замотал головой. – Так не бывает, никто не смеет убивать собак!
- Накажем, - кивнул следователь.
- Что значит накажем, - кипятился собаковод, - это смертная казнь по закону, не меньше.
- Не спорю, - спокойно согласился следователь и поспешил покинуть помещение.
Он брёл по набережной канала и любовался цветными фонтанчиками, бьющими из воды. Днём они не так хорошо смотрелись, как вечером, но Сонев был рад даже малому – ему редко удавалось выбраться из офиса. Он опёрся о перила и смотрел на тёмную воду. В воде что-то всхлипнуло, и на секунду показалась большая гладкая спина гупии. Сонев плюнул в сердцах. Гупий он не любил. Мутанты, поели всю живность, выросли до невероятных размеров и ухитрялись существовать в грязной воде, где никакое приличное существо не может продержаться и часа.
Раздосадованный следователь отвернулся от реки и наконец обратил внимание на рекламу. Журналисты с утра времени не теряли: на всех окружающих зданиях, на дисплеях и дорожных растяжках теперь светились лозунги: «Мы в ответе за всех, кого приручили», «Мы не разрешаем убивать тех, кого приручили», и так далее, и даже «Мы отвечаем за приручение!». Сонев заторопился домой к телевизору.
«Если бы в полиции до сих пор работали собаки, - сетовал диктор, - жесточайшее преступление было бы раскрыто тотчас же…» Сонев представил себя с таксой-ищейкой и передёрнулся. Искать убийцу собаки с собакой – в этом крылась логическая неувязка. Впрочем, Сонев не представлял, как это делается. Сам он не воевал, он тогда только-только поступил в академию, но знал, что служебных собак использовали на последней войне, ни одной не осталось. Собаки оказались беззащитны перед новыми видами оружия. И в полиции новые методы постепенно вытеснили собачье чутьё.
Ажиотаж в телевизоре тем временем разворачивался нешуточный. «Покупайте новый телефонный тариф, не пропустите показ событий прямо из зала суда!»
Сонев тихо выругался. Ещё преступник не пойман, а эти уже подстроились со своими телефонами, лишь бы продать.
«Выращен эксклюзивный коралловый кристалл, чувствительный к человеческим эмоциям – наденьте его и отправляйтесь в суд, чтобы почувствовать убийцу!»
В какой суд! Сонев снова выругался.
«Защитим последних животных! Конкурс на лучший слоган в защиту окружающей среды: пишите нам и предлагайте методы очищения воздуха, рек и спасения зверей! Победителю большое денежное вознаграждение».
Только смеркалось, делать было нечего. Можно было пойти к подруге выпить чайку, но Сонев не чувствовал себя в настроении и боялся: выпьет чайку, а что потом? Он задумался и стал сочинять слоган. «Кто в реке разводит гупий, тот преступный или тупий»… С одной стороны, за чистоту реки. Но с другой – не в защиту животных, а как бы против. Так, пожалуй, и не выиграть… В конце он засомневался над словом «тупий». Но слишком хорошо рифмовалось, чтобы отказаться. Сонев набрал номер подруги:
- Привет, как дела?
- Ой, Паша, - заговорила трубка, - как я рада, что ты позвонил! Мне так жаль пёсика…
- Какого пёсика? – не понял тот.
- Ну того, которого убили, ты ведь расследуешь дело, я слышала по телевизору! Бедная собака, у нас на работе уже собирают деньги на укрепление питомника и в поддержку акции. Надеюсь, ты поймаешь убийцу! А у нас одна женщина на работе уже покупает этот коралловый кристалл, чтобы участвовать в суде.
- Чушь какая, - пробормотал Сонев. – Коралловых кристаллов не бывает. А зачем ей участвовать в суде, кто она такая?
- Ну может мы хоть будем знать, как ощущает себя убийца! Представляешь, это наши физики вырастили такой кристалл, неужели тебе не интересно! Как раз новая разработка. Ты идёшь, предположим, по улице, кристалл – бац – рядом убийца!
- Что бац? – опешил Сонев. – Как он это определяет-то, что он делает, этот ваш кристалл? О нём только по ящику трубят, а у нас в отделе ничего не известно.
- Не знаю, что он делает, - обиделась трубка, - но ведь физики придумали, наверное что-то делает! Мы придём к тебе в суд и проверим! Мы уже собираем подписи за смертную казнь.
- Без ваших подписей преступника, убившего животное, ждёт смертная казнь, по закону, - объяснил Сонев. – Только его ещё найти надо. Я чего звонил-то… Как ты думаешь, можно про человека сказать, что он – тупий?
- Тупой? – озадаченно переспросила трубка.
- Нет, тупий. Ну, то же, что тупой, только тупий.
- Не знаю… наверное можно? Сейчас столько новых слов… Посмотреть в словаре?
- Да ладно, не надо, отправлю так. Вопрос больших бонусов! – он хитро подмигнул трубке и попрощался. Потом подумал ещё, решил, что слово «преступный» слишком часто встречается на работе, и переправил на «тот невероятно тупий», после чего отправил сообщение на телеконкурс и с чувством выполненного долга лёг спать.
Утром по дороге в отдел пришлось продираться сквозь плотные ряды защитников животных. Демонстранты мёрзли здесь, похоже, с рассвета. Сонев читал на транспаранте: «Их ели на Востоке, использовали в войнах на Западе, а теперь убивают прямо на улицах. Защитим этих существ от человека!».
В приёмной уже ждали подозреваемые. Инь-яни вели себя как дома: развалились в креслах, щёлкали фотокамерами, хохотали и бойко обсуждали проходящих служащих. В глубине души Сонев надеялся, что эти и окажутся преступниками: двоих будет проще расколоть, они начнут путаться в показаниях, и не придётся долго распутывать непонятное дело. Правда, могут быть неприятности другого рода: предвзятость следователя к нетрадиционной ориентации подсудимых или что-то в этом роде. Только если будут доказательства, либо чистосердечное, ничего ему лично не смогут вменить.
Он пригласил старичков в кабинет, и те заметно преобразились. Они явно стали побаиваться. На просьбу повторить рассказ про виденного ими преступника и снятую шкуру, они, к удовольствию следователя, стали плести разное и совершенно отличное от того, что плели вчера. Он поставил им запись вчерашнего разговора. Старички занервничали.
- По опросам других свидетелей, убийство произошло около одиннадцати вечера. Можете вы объяснить, что делали в это время и где находились? По очереди, прошу.
- В это время мы обычно сидим за компьютером, - охотно начал белый. – Он за своим, я за своим. Я читал игру, потом ненадолго уезжал в Испанию…
- Вы совершили виртуальное путешествие в Испанию позавчерашним вечером?
- Да, именно так, там есть пара приглянувшихся мне замков, где я люблю отдыхать.
- Это мы сейчас проверим.
Раздосадованный очевидным наклёвывающимся алиби, Сонев потребовал номер компьютера и перепроверил путешествие по сети. Туристическое агентство «Сидите дома» подтвердило запрос: номер такой-то с логином таким-то пробыл в Испании часа три – время как раз попадало на сомнительный промежуток. Партнёра Сонев уже мог не спрашивать – чутьё подсказывало, что если не оба, то ни один из них. Но чёрный, испугавшись, что у него алиби не будет, сам принялся рассказывать:
- Я сидел в это время в любовном чате, вот номер, можете проверить. Я не отходил от компьютера ни на минуту в течение двух-трёх часов.
Белый резко обернулся.
- Что ты делал в любовном чате?
Чёрный так нервничал, что уже не обращал внимания на партнёра.
- Вот мой номер, проверьте, я всё время был в контакте с Ni21.
- Кто это Ni21? – истерично взвизгнул белый. – Кто, говори!
Пока следователь быстро проверял время и контакт, он узнал много нового, даже стало любопытно. Если бы не присутствие подозреваемых, он с удовольствием бы посидел на этом сайте. Он так ушёл в изучение разных услуг, что не услышал возни напротив. Только пройдя по ссылке «такого вы не испытаете никогда» и наткнувшись на фотографию огромной гупии, он брезгливо вздёрнулся, очнулся и увидел, что инь-яни устроили тихую потасовку.
- Это тот, который два года назад приходил, да? Да? – шипел белый, царапаясь и пытаясь стащить чёрного с кресла.
Сонев быстро оценил ситуацию. Алиби установлено, разговаривать с ними больше не о чем.
- Пошли вон отсюда, пи… - закричал он, запнулся и резко закончил: - пиирирыв скоро!
Чёрный и белый забыли о своей вражде моментально. Чёрный поднялся и угрожающе приблизил лицо к следователю:
-Что я слышу? Как вы сказали, повторите?
Белый торжествующе ухмылялся.
«Так я и знал, что будет какое-то дерьмо, засудят», - лихорадочно думал про себя следователь, но решил, что лучшая защита – нападение:
- В этом кабинете, - веско произнёс он, - я могу сказать всё что угодно. Аппаратура записывает всё мне самому. Лишнее – сотру, не сомневайтесь. Прощайте, господа, до следующей повестки в отдел.
Старичкам оставалось только послушаться.
Он не стал им говорить, что повесток больше не будет, потому что они ни в чём уже не обвиняются. Сами виноваты, пусть подёргаются денёк-другой.
Он пригласил Моголова.
Следующую по очереди девицу с чёрной символикой звать не пришлось. Сразу было видно, что этот подозреваемый пришёл, чтобы остаться навсегда. Он был подтянут, мрачен и тщательно одет. В глазах читалась безумная решимость. В руках у него была сумка, очевидно с компьютером.
Сонев думал было спросить про алиби, но рассмотрев вошедшего внимательней, сразу перешёл к делу:
- Вы стреляли в собаку?
- Я стрелял.
- Зачем вы стащили шкуру и съели животное?
- Шкуру не снимал, никого не ел, но животное убил.
- Почему?
- Он сам этого хотел, - ответил обвиняемый, глядя не на следователя, а куда-то в окно.
- Кто, пёс?
Тот не ответил.
- Вы пройдёте экспертизу на психическое расстройство и имеете право на адвоката, - сообщил Сонев, вызывая охрану.
- Я уже вызвал адвоката, - безмятежно ответил парень, и следователь заподозрил, что экспертиза не нужна.
Напоследок он неожиданно задал мучивший его вопрос:
- Вы вчера читали Достоевского? Это тот, который про «мы в ответе за всех, кого приручили»?
- Нет, - улыбнулся Моголов, - это который про слезинку ребёнка. И не мы, а ты, не приручили, а приручил. Это принц лису говорил, собаке, если хотите. Почти собаке…
- Максим… - Мари плакала, забыв про обязанности адвоката. – Зачем ты это сделал? Зачем, отчего… Мы с тобой так давно знакомы… у меня в голове не укладывается, как ты мог…
- Прости, что пригласил тебя сюда, мне следовало нанять незнакомого адвоката. Но я решил, что это даже нехорошо.
- Я не смогу тебя защитить. Ты знаешь, что убийство животного – самое жестокое преступление в наши дни, это даже не срок, тебе ведь грозит смертная казнь.
- Я знаю. Я это сделал специально, и защищать меня на суде не нужно. Просто полагался адвокат, вот я и позвал тебя. Ещё раз – прости.
Мари моргала воспалёнными глазами, крутила обручальное кольцо на руке и боялась смотреть на Максима.
- Ты мог начать новую жизнь…
- Я не мог! Ни у меня, ни у этой собаки нет больше жизни. Он сам просил меня об этом, я прочёл в его взгляде.
Мари нахмурилась и подняла голову:
- Максим, по результатам экспертизы ты нормален! Я подозревала, что после войны у тебя крыша съехала, но экспертизу не обманешь.
- Да я абсолютно нормален, - он откинулся на сиденье и скрестил руки на груди. – Я не хочу жить, можешь ты это понять? Я сам живу в собачьем заповеднике – хожу, работаю, ем, играю. Ты знаешь, как я живу. К чему это мне?
- Так нельзя распоряжаться жизнью, - Мари замотала головой.
- Нельзя? А моей жизнью можно было распоряжаться десять лет назад? Можно было доверить мою жизнь и жизнь других глупой собаке? Нет, Мари, не я распорядился всем этим. Я просто решил поставить точку – уйти вместе с ним. Ему тоже не место в собачьем питомнике и вообще на этом свете. Ему честная пуля, мне усыпляющий стул. И история наконец завершится.
- Так нельзя, - повторила адвокат в отчаянии. – Я докажу, что собака была больна раком, и ты избавил её от мучений!
- Не докажешь. Нет собаки, одна шкура осталась.
- Да, - Мари насторожилась и взглянула на него с внезапным страхом, - а зачем ты содрал шкуру?
- Вот это для меня загадка, хочешь верь, хочешь нет – не трогал я этой шкуры, я вообще не видел больше пса, и труп не стал проверять. Я выстрелил, он шарахнулся куда-то в темноту, и всё. Я ушёл в дом. Откуда мне знать… - Максим задумался. – Может у нас в доме настоящий маньяк завёлся. Любитель пёсьего мяса. Вот парочка этажом выше – полные придурки с флагом на балконе, два старичка-снеговичка.
- Я поговорю со следователем, - решительно сказала Мари.
- Говори, если хочешь. Но мне всё равно, что произошло дальше: я хотел выстрелить, и я выстрелил. Так или иначе, пса больше нет.
Следователь хмуро посмотрел на обвиняемого. Сегодня утром Сонев вообще с трудом пробился на работу, толпа у здания не давала пройти, журналисты протискивались с микрофонами, какие-то подростки чуть не поколотили. Он успокоил всех, объявив то, что они и так уже знали: преступник задержан, во всём сознался, его будут судить и приговорят.
Дело какое-то неприятное – подозреваемый сам пришёл и признался, даже другую половину дома опрашивать не пришлось, бонусов Соневу никаких за это не дадут, начальство требует побыстрее провести суд и закрыть дело, толпы эти и ажиотаж никому не нужны. Его больше беспокоила рифма к слову «гупий». С конкурса пришёл ответ: «спасибо, ваша заявка будет рассмотрена».
- Вы не любите животных? – вдруг спросил следователь.
- Нет. Особенно собак.
- Не буду тянуть время, - сухо сообщил Сонев, - но мне поступил сигнал сверху: ваше дело хотят завершить быстро, чтобы не поднимать волну в обществе, поэтому суд пройдёт буквально на днях, и приговор вам известен. Вы видели, что творится на улице?
- Мне всё равно.
- Вы зверским образом убили животное, вы признаёте свою вину до суда?
- Признаю. Разве что насчёт зверского образа я бы поспорил.
- От собаки осталась только шкура.
- Этого я не знаю. Вы следователь, вы и займитесь, если вам это интересно. Я выстрелил и ушёл, больше ничего не знаю. Пёс взвизгнул – значит, я попал в него. В шкуре была дыра?
Врёте, - бросил Сонев и вдруг подумал, что шкуру никто не осматривал. Её сразу свернули и унесли наверное препарировать. Впрочем, зло подумал он, потирая виски, с какой стати этим заниматься? Преступник пойман, следствие закрыто. Второй шкуры со второй убитой собаки во дворе быть не могло – таких совпадений не бывает. Хотя туман сомнения поселился внутри. Он разгонял этот туман, но неповоротливая, как гупия, мысль не давала покоя: что-то ещё он не выяснил. Что с этой чёртовой шкурой…
В этот момент в окно влетел камень, а на улице в нарастающем шуме раздались свистки. Толстое стекло не разбилось, но следователь вздрогнул, прогнал еле ворочающуюся мысль и перешёл к формальному допросу.
- Почему вы подняли руку на животное?
- Хотел отомстить. Не люблю собак.
- Я ознакомился с вашим делом, Максим Моголов, - начал Сонев, - вы воевали, у вас хорошее образование, психическое здоровье в норме. Вы ненавидите всех собак или ненавидели именно эту?
- У меня старые счёты с этим псом, - согласился Максим. – Ещё с войны. С тех пор я не люблю собак.
- Какие могут быть счёты с собакой, скажите откровенно? Собаки – нежнейшие существа, которых мы приручили…
- Даа? – деланно удивился подсудимый. – А «собака – друг человека» - такой поговорки вы не слышали?
- Не слыхал, - признал следователь.
- Это оттого, что вы не учили историю. И застали только служебных собак, да и тех, может, не застали, вы же не воевали. Видели, небось, только пуделей и шпицев в заповеднике. Когда-то собаки приравнивались к людям. И могли повести себя как люди: испугаться, предать, схитрить, бросить хозяина. Собственно, это со мной и произошло. Этот пёс, по шкурке которого плачет ваша толпа, стал причиной гибели нескольких дорогих мне людей. Если человек заслуживает мести, почему мести не заслуживает собака?
- Мести? – следователь в удивлении подался вперёд. – Любому ли существу можно мстить? По вашей логике получается, что испугавшийся ребёнок, который подвёл взрослых и стал невольно причиной гибели, заслуживает мести…
- Собака – не ребёнок, - возразил Максим, - не обобщайте. Кстати, в прошлом месяце одна женщина убила своего ребёнка, я слышал. Ей дали десять лет.
Следователь осёкся.
- У нас отменена смертная казнь почти по всем статьям.
- Почти, - Максим поймал нужное слово. – Поэтому мне пришлось выстрелить в эту собаку. А выражения «убить двух зайцев одним выстрелом» вы тоже не слышали?
Сонев вспомнил, что перед ним специалист по старинной литературе, как говорилось в базе данных.
- Что такое заяц? Животное? И кто же второй?
- Второй – я.
Мари задумчиво постояла у входа в собачий питомник. Зачем приходила, так сама и не поняла, всё равно ничего не добиться. Она побрела по парку вдоль набережной. На воде дети играли в викингов. На неустойчивых надувных лодках подростки вытягивались почти в полный рост, высматривая добычу. В руках они держали самодельные жерди, по форме копирующие древние гарпуны. Как только вблизи лодки показывалась гупия, каждый с воплем пытался вонзить свой гарпун. На мостике собрались любопытные. У фонтана тоже толпился народ, дети с визгом бегали по кругу. За фонтаном теснились кусты, и торчала старая будка, через которую когда-то вёл ход в служебную подсобку, пока фонтан не подключили дистанционно. Из будки выбежала, прихрамывая, большая чёрная псина и шустро скрылась в кустах. Мари обомлела. Кроме неё, похоже, никто псину и не заметил. Мари кинулась к кустам и бегала по парку около часа, решая про себя, не привиделось ли ей, но никого не нашла.
Все дисплеи в городе истерично сообщали про новое убийство. Защитники животных призывали всех прийти в зал суда. В телешоу без конца обсуждались собаки. Кто-то, пользуясь случаем, призывал заодно запретить игру в викингов с охотой на гупий.
- Я адвокат подследственного Моголова, я видела в парке большого чёрного пса! – выпалила Мари с порога, оторвав Сонева от путешествия на Мачу-Пикчу. – Таких собак больше нет в городе, сделайте экспертизу шкуры, которая находится у вас!
- Моголов во всём признался, - пожал плечами следователь, неохотно отодвигаясь от экрана.
- Сделайте судебную экспертизу.
Вообще-то экспертиза полагалась. Сонев поплёлся в экспертный отдел. Проходя по широкому двору, он заметил, что количество транспарантов за забором увеличилось ещё втрое по сравнению с утренним. Как-то даже неловко разочаровать стольких людей – что если в следствии какая-то ошибка? Сонев боялся даже думать об этом. Только этого не хватало. По всем телепрограммам уже объявляли дату суда.
До результата экспертизы оставалось полчаса, и Сонев решил досмотреть путешествие на Мачу-Пикчу. Он миновал нервничающего адвоката в коридоре, закрыл дверь и нырнул в компьютер. Перед ним извивалась крутая скалистая тропинка. По обе стороны открывались великолепные зелёные горы. Сотрудники виртуального бюро «Сидите дома» так хорошо постарались, что дорисовали по обочинам дороги трактиры, кедры, которые никогда там не росли, и каких-то давно вымерших зверюшек. Тропинку медленно пересекала цветастая змея. У Сонева потемнело в глазах – змей он ненавидел. В напрочь испорченном настроении он поскорее покинул виртуальную красоту и хмуро стал ждать результатов экспертизы.
- Это шерсть не собаки, нет, - спокойно объяснял эксперт, протягивая распечатанный лист. – Это шерсть овцы.
- Какой овцы? Это те, которые на полях паслись, кудрявые такие?
- Точно, ещё до синтетической пищи. Они бывали разные, и кудрявые, и нет. Домашнее животное, до первой войны разводилось на корм, из мяса делали… - эксперт тараторил так бойко, что Соневу пришлось перебить его:
- Стойте, стойте, точно? Точно овцовая шерсть?
- Овечья, - машинально поправил эксперт и кивнул на листок.
- Ну овцы разводились для мяса, а шерсть-то куда? Зачем шкуры, на что?
Эксперт пожал плечами.
- Не помню… вроде одежду из них какую-то делали или постель…
Следователь схватился за голову и молча сидел так несколько минут. Эксперт замер у дверей, не решаясь потревожить его. Раздалось пиликанье входного сигнала – кто-то стучался. Сонев потянулся к кнопке. «К вам посетитель. Ещё один свидетель из дома преступника». Это было очень кстати. К удивлению следователя в кабинет втащилась бабуля, настолько древняя, что вряд ли кто взял бы на себя смелость прикинуть, сколько ей лет и сколько пластических операций позади. Бабуля, видимо, жила в одной из квартир, куда Сонев не дошёл. Она чопорно поправила одежду и, не дожидаясь приглашения, уселась в кресло. Оглянулась по сторонам и сказала:
- Здравствуйте, молодые люди. Вы мне верните шубу, а то столько неприятностей, я не знала, вот услышала скандал по телевизору. Ничего ведь из довоенных вещей не осталось. Её ещё моя мама носила. Я квартиру два дня назад разбирала и шубу вынесла на мусорку. Хотела забрать потом, передумала, а мне говорят – в полицию увезли. А я бы её на стенку повесила.
- Ээ, - протянул эксперт, - да мы её… ну то есть, она сама расползлась… в общем, по частям.
- Жаль, - вздохнула бабуля. – А кусочками если…
- Какими кусочками, - возмутился уже совершенно сбитый с толку и разозлённый следователь, - какие кусочки, это отработанные улики, они принадлежат полиции! Ничего мы вам не можем вернуть! Вы создали прецедент, что же вы молчали два дня, словно гупия!
Бабулька поджала губы и обиженно поднялась.
- Следователь, - бурчала она, - совсем молодёжь с ума посходила. Вы что же, фотографий старых не видели? В чём люди-то ходили, нормальные люди? Вы что же, подкладочку шёлковую не заметили? Пуговички? А, впрочем, пуговички-то я спорола, вот хоть что-то на память останется.
- Уходите, - сдерживая ярость, процедил Сонев. – Большое спасибо за содействие следствию.
Он вышел вслед за бабкой, пропустил эксперта, хлопнул дверью и отправился на доклад к начальству. Перед этим он подошёл к коридорному пульту и объявил на всё отделение: «Всем искать в городе большого чёрного пса».
На мостике уныло толпились подростки с гарпунами. Двое постарше держали транспарант со словами «Долой собачий питомник, верните викингам реку!», третий размахивал незнакомым флагом. На мостике напротив престарелая парочка с гиканьем запускала большой чёрно-белый шар. Шар медленно поплыл над рекой и споткнулся о мачту гудящего невода-очистителя. Машина двигалась по центру реки, широкие лапы-сети развернулись точно между берегами, не давая никакой вещи или существу возможности миновать сеть. В неводе бились огромные гупии. Сотни гупий.
Максим шёл к парку с питомником. С этого берега он мог видеть укреплённую напротив растяжку с длинной надписью «Кто в реке разводит гупий, тот невероятно тупий». Народ давился у перил по всей набережной, парк казался пустым. Максим повернулся к старой будке фонтана. Из-за будки показался большой чёрный пёс. Максим изучал его несколько секунд, затем горько усмехнулся и пошёл прочь.
Следователь Сонев разводит гуппий на подженится и купить ему квартиру.
04.12.2007 11:22:48
№8
скролил
04.12.2007 11:31:23
№9
рассказ интересный, действительно небанальный.
но, мне кажется, он только выиграл бы, если его сократить.
да и в предложениях типа:"На матрасе валялся открытый ноутбук с текстом на экране, а по красным глазам и мятой одежде хозяина видно было, что он в последнее время только валялся и читал" ,- надо бы убрать двойные валяния...
а вообще-буду читать этого автора
04.12.2007 11:31:46
№10
война&мир. четать или нуегонахуй?
04.12.2007 11:32:47
№11
вот только настораживает тема зоофилии, проходящая красной нитью через произведения автора
04.12.2007 12:03:49
№12
Для №10 zelium (04.12.2007 11:31:46):
Читать. Мне понравилось.
04.12.2007 12:24:27
№13
Читабельно.
04.12.2007 12:24:37
№14
все время вспоминались голованы из стругацких.
04.12.2007 12:24:45
№15
понравилось.
04.12.2007 12:28:58
№16
Написано заибато.
ЗЫ. А вот интересно, сняццо ли андроидам електроофцы, а?
04.12.2007 12:33:45
№17
Для №16 Группа агромных чилавекаподобных Вадегов (нибайевых, ни сцать) (04.12.2007 12:28:58):
Газели им снятся или антилопы.
04.12.2007 12:37:40
№18
Для №17 МТ (04.12.2007 12:33:45):
лишь бы не ладыкалины. не на ночь будут помянуты, тьфу-тьфу-тьфу.
04.12.2007 12:38:22
№19
Ни в коем случае!
Для №18 zelium (04.12.2007 12:37:40):
04.12.2007 12:39:36
№20
Для №16 Группа агромных чилавекаподобных Вадегов (нибайевых, ни сцать) (04.12.2007 12:28:58):
не снятся а мечтают ли
04.12.2007 12:45:01
№21
Для №16 Группа агромных чилавекаподобных Вадегов (нибайевых, ни сцать) (04.12.2007 12:28:58):
спраси у ФелипоДика
накрайняг у Харисонафорда
04.12.2007 12:45:16
№22
Для Захар Косых (04.12.2007 12:39:36):
а, нуда. Просто так почемута запомнилось
04.12.2007 12:49:49
№23
Очень похоже на Стругацких, только не интригует.
04.12.2007 12:53:55
№24
Для №7 Вождь (04.12.2007 11:17:00):
Обрати внимание - у афтара ГУПИЙ - с одним П.
Думаю, это от неграмотности.
04.12.2007 12:55:30
№25
антиутопия. и вадеги подсказали откуда растут у нее уши.
как мне кажется - любой рассказ о будущем должен
создавать атмосферу будущего.
как гостья из будущего, футурама или на худой конец пресловутый блейдраннер.
должны быть какие-то детали, чтоб читатель крикнул -
верюбля! это будуюсчеебеспезды!!!!
и в этом есть глубокий смысл - антураж отдаляет читателя от реальности
и превращает обычный сюжетный рассказ в притчу, так как состояние
абстрагированности помогает понять философскую составляющую.
(ну и продемонстрировать недюжинную фантазию автора)
а если будусчее напоминает сегодняшний день, то извините - нахуяж огород-то городить...
04.12.2007 12:56:27
№26
Для №17 МТ (04.12.2007 12:33:45):
Мамо, ты, наверное, имела в виду "Газели" и "Бычки"?
04.12.2007 12:57:06
№27
Для №22 Группа агромных чилавекаподобных Вадегов (нибайевых, ни сцать) (04.12.2007 12:45:16):
ну как же какже...
это же ключевой вопрос всей книги - методология расследования
и критерии доказазательной базы!
там вокруг этого столько всего нахуеверчено, что я кроме названия нихуя и не запомнил. гугугу
04.12.2007 13:10:06
№28
Для №26 Sikombr (04.12.2007 12:56:27):
Ага.
Для №25 Захар Косых (04.12.2007 12:55:30):
Вынес мне последние мозги.
04.12.2007 13:10:29
№29
Для №27 Захар Косых (04.12.2007 12:57:06):
вот жеш мент блиа
кто ачом, а он о доказательной базе
04.12.2007 13:12:09
№30
ба, да тут чят!
04.12.2007 13:22:37
№31
Ну, раз маме понравилось, то это от моей неграмотности.
Для №24 Sikombr (04.12.2007 12:53:55):
Текст любопытный, но, как уже заметили, вялый. Стоило бы добавить динамики за счет излишне подробных протокольных описаний и мутной повествовательной манеры. Взгляд на события не сфокусирован на важном, а в одинаковом приближении воспроизводит все, что попадает в его раствор. Это можно было бы счесть приемом, если бы речь шла о попытке поставить за текстом индифферентного, бежизненного рассказчика, который механически считывает сигналы реальности. Но этого нет, поскольку роль повествователя распределена между разными персонажами, а вместе с тем, и речевая манера и оценочная, остаются неизменными в устах разных героев.
Несомненное достоинство одно - автор строго держится той позиции, что реальность рассказа предельно реальна и не нуждается ни в дополнительных мотивациях, ни в объяснениях. Он не разворачивает антураж и сюжетные линии в том объеме, которые требует читатель как обитатель другого мира. Но, поскольку самим персонажам все ясно, им хватает собственной логики, читатель не удостаивается ответов.
04.12.2007 19:46:31
№39
мне чото не понравилось.
и так к вечеру никакой, а туд - репорташ какойта из ниоткуда...
фпрочем, не обращайте внимания: я так, в уголке посижу...
05.12.2007 11:47:08
№40
прочитала-таки....идея интересная...а про изложение уже всё сказано...присоединяюсь...и впечатление именно такое же....
