Эпиграф:
- Жень, а почему мужики, когда выпивают, всегда армию вспоминают? Вроде, и давно было…
- Понимаешь, милая, впечатления пиздец какие яркие….
Учебка.
1. Призыв.
С утра решил, что ужрусь. В трезвом состоянии отправиться на ГСП я не представлял себе возможным, боялся тронуться умом. Но, как оказалось, решение моё ничего не стоило: алкоголь не брал. Один из холодильников у меня был под завязку забит: бутыли с Ркацетели, аккуратный грузинский «Греми», водка различного калибра – от «чебурашек» по 0,33 до пятилитровой пластиковой канистры. Какой-то мудак дал распоряжение при отоваривании повесток, свидетельств о смерти и заявлений о бракосочетании, сдавать пустую тару. А где я возьму 10 пустых бутылок из-под водки?
Так вот, стоял у «Ангары» грустно-непьяным, и тихо бормотал «маменька, ещё водочки». Провожающая же делегация (кто смог добраться), была в говно.
Да и в «пазике», который нас отвёз сначала в военкомат, а затем на Угрешку, я выглядел бодро: был единственным, кто грустно таращился в окно и не горланил песни. Мне было очень интересно, каким я увижу город через два года. Забегая вперёд, скажу, что когда увидел, то прихуел…м-м-м, извините, стушевался….
Я был приписан в Северный флот, и дико заплясал от радости, когда услышал «команда №240». Хоть с чем-то повезло: не буду тараканов с крысами гонять по замасленным трюмам, а буду гордо бдить рубежи Родины, как ацкий Карацупа. (впоследствии, когда узнал процент доставленных живыми этим героем, относительно уничтоженных, действительно понял, что он «ацкий». Пиздячил людей без всякого «здрасте»).
На Угрешке же я впервые попал в наряд. Как-то неловко побъебнул сержанта и отправился мести плац. На котором и познакомился с ненавязчивым армейским юмором:
- Товарищ сержант, а чего делать с лужей?
- С лужей? – сержант призадумался не надолго - Лужа пусть плавает!
Ну, здравствуй, армия, блять….
2. Город.
Есть на просторах бывшего союза три замечательных города, где располагались самые злые учебные части: Анапа, Петропавловск-Камчатский и Багратионовск.
- Ну что, военные, - сопровождающий нас кусок был деловит, подтянут и вежлив, - на автобусе поедем, или в 131-ом, как говно до Баграта трястись будете?
Желание «военных» было единодушным – автобус.
- Тогда, блять, по три рубля с рыла. Да не жмитесь, всё равно все деньги, что останутся, в канцелярию сдадите.
Время начинало становиться смутным, но трояк всё ещё был деньгами.
Когда автобус въехал в Багратионовск, я умилился этой спокойно-бюргерской картине восточно-прусского Пресишэлау. Город однозначно был фошисткий.
-Бля, народ, повезло! – возликовал я, - пивной городишко! Первое же увольнение – в пивной!
Кусок как-то с грустью посмотрел на меня. Этот взгляд я понял горазда позже, ибо город в следующий раз я увидел ровно через полгода, пробегая строем, в парадной форме, до автостанции. Я ещё отметил тогда про себя, что бежать в парадных ботинках – несомненно легче, чем в юфтевых сапогах.
Так что о городе сказать мне нечего…..
3. Баня.
Обучение воинскому ремеслу, оказывается, начинается в помещении клуба. Нас там выдержали часа три. В этом был свой потаённый смысл: между рядами сновали дембеля и подбирали себе гражданскую одежду и обувь. Рост, размер, фасон. Этакий секонд-хэнд с живыми манекенами. Сервис, ёптыть.
Потом нас шустро переписали, раскидали по учебным заставам и в порядке нумерации повели в баню.
Сие сантехнически богоугодное заведение, призванное служить для отмывания говна и пыли с натруженных телес курсантов, по-видимому служило другим целям. Самое главное там было – не вымазаться в какой-нибудь хуйне. Шестнадцать пар краников с горячей/холодной, четыре душа (в последствии под двумя пыталось отмыться семьдесят два курсанта, а под оставшимися двумя – пять сержантов), огромный чан с дезинфенктантом, в котором плавали мелко нарезанные мочалки.
Наспех ополоснувшись, мы выходили в предбанник, где получали форму. Нижнее, сапоги, шапку, ремень, бушлат и геройский, блять, камуфляж.
Когда мне выдали «белуху», я осторожно спросил:
- А трусы?
Выдавший бельё боец поднял на меня непонимающий взгляд, въехал, и рявкнул:
- Следующий!
Сапоги, форма и портянки выдавались «на глазок».
- Э, да тут размер маленький! И рост больше!
- Пашол нахуй! Поменяешься с кем нибудь потом. Следующий!
Моя способность к обучению – безгранична. Портянки я научился мотать сразу.
4. Геройский камуфляж.
Ещё в поезде мы заебли сопровождающего вопросом «а правда, нам камуфляжи дадут?». Он горестно ухмылялся и согласно кивал головой. Ларчик сарказма открывался просто: по какому говну ты бы не ползал, наутро камок должен блистать девственной чистотой. Кусок мыла, щётка, секс с военной формой. Утром надеваешь его ещё сырым, но за зарядку он успевает просохнуть. И опять вымокнуть.
Надёжная одежда. Двухцветный пограничный камок «стекляшка». Тот, который я спиздил из армии, служил мне очень долго, пока его, в свою очередь, не спиздели. Бригада, строивших мне дом на даче. Вот ведь пидорасы.
5. Скромность.
На обеденном столе присутствует столбик из мисок, флотский бачок с э-э-э…едой, и порезанная на десятерых буханка хлеба. Куски не однозначны и нарушают концепцию равноправия. После команды «застава, сесть! Приятного аппетита!», начинается то действо, которое мы обозначаем как «урвать кусок». Только реальный кусок и реально урвать.
На второй день службы, получив, в очередной раз самый маленький кусок, я попытался развить мысль, что неплохо бы быть несколько скромнее. На что получил безапелляционный ответ от обладателя самого большого куска:
- Геша, ты долбоёб! Скромные голодными остаются.
С того момента я отбросил прочь это декаденское понятие, и, обладая более короткими рычагами и хорошей реакцией, постоянно выигрывал в первонахинге по хлебу.
6. Флотский бачок.
Сия гламурная посудина обычно имела следующие составы:
Первое). Луковица (пополам). Три нечищеные картошки (пополам). Мясо белого медведя (кусок свиного сала с щетинистой шкуркой). Рыбка из коробки с игривым названием «Корм для пушных зверьков». Обязательный слой комбижира.
Второе) Тут вариантов масса: сечка, пшёнка, перловка. Очень мы любили перловку, сытная она. За содержанием жира в пище на кухне следили строго: постоянно что-то копошилось в каше. Мы, по началу, брезговали этой японской кухней (трудно есть то, что ещё не умерло), а потом оценили содержимое. Особенно радовались, когда черви были мучные. Они питательней.
Меня спросят, разве можно это есть? Отвечу: вполне! Есть отличный соус к этой пище – голод.
Курсовой сержант, как-то вкрадчиво предложил мне:
- Геша, видишь, как хуёво кормят здесь? А на заставах вообще люди пухнут. Оставайся курсовым, а?
Ответил, что подумаю. Хотя прекрасно знал, что на заставах кормят на убой. В прямом смысле, правда. Ответил так, что бы он отъебался. Сказать ему, что он меня таким предложением подъебнёт, когда я срать усядусь, я постеснялся: дедушка всё-таки.
Только на пятый день на заставе я перестал вставать на завтрак после ночного наряда. Завтрак относился на подхоз целиком. Флотский бачок я увидел в следующий раз только в отряде, направляясь в служебную командировку. Увидел и содрогнулся. Вспомнились полгода, занятых только двумя мыслями: поесть и поспать.
7. Последствия после п.6. (про ссать и срать)
По режиму, ссать и срать положено два раза в день: после подъёма и перед отбоем. Это было событиями дня. Весело, строем, под песню, мы маршировали на дальняк. Вы не представляете, на сколько грандиозна эта картина: больше тысячи человек стекаются походными колоннами к сортиру, и за отведённые пять минут пытаются поссать и посрать в шесть очек. Организация движения – поразительна. Вырабатывается она не сразу, но потом крепит армейское взаимопонимание и солдатское братство.
В случае, если тебя припёрло вне графика (что случалось редко, ибо жрать нехуй, а жидкость потом выходит), необходимо спросить разрешение у курсового. Он может разрешить, а может нахуй послать.
Один бедолага-курсант, немец по национальности, на разрешение получил ответ:
- В сапог! Чистка оружия. Охуел что ли, военный, отпрашиваться?
Ох уж эти фошисты! Исполнительный народ. Обосрался.
В ночных дежурках спасение было близко: к части примыкала часть Спецсвязи КГБ. Под окнами казармы находился какой-то там пост (почему-то часовой там всегда топтался с РПК), куда мы и отправляли из окна ящики из-под посылок, наполненных нашим презрительным отношением к шурупам*.
8. Дрочка.
Начальник УЗ, майор П-п-петров, заикался. Сказывалась контузия, отгруженная ему на основании интернационального долга. Он был злостным распиздяем и бухарем, но человеком золотым, и по-своему д-д-добрым.
- Б-б-блять, п-п-пидорасы! Н-на соседней УЗ к-к-курс вешался. Да так л-л-ловко, штоб из п-петли вынуть у-у-успели. И к-камисовали по дурке. К-кароче так! К-к-кто за-а-ахочет вешаться, обращайтесь. «Т-таварищ м-м-майор, р-разрешите п-повесится!». Дам д-долбоёбу ключ от в-верхнего класса, пусть запрётся, и п-повесится нахуй!
За распиздяйство ему регулярно доставалось. Но он без злости повышал наше военное искусство. Стрелять он научил нас быстро и незатейливо: оценка ниже «четырёх» - ползёшь в противогазе на рубеж Государственной границы. Для передвижения по-пластунски – дистанция огромная. Не поверил бы, что можно осилить, если бы сам не освоил целину пару раз. Предпочёл научиться стрелять.
- З-з-начит так! З-завтра, внезапно, в 06:30 п-прозвучит команда «т-тревога». Норматив – семь м-минут. Д-делаем за ч-четыре…
Мы поднимались «внезапно» дней десять, пока не уложились в четыре минуты. Первый результат – тридцать две минуты. А спать лишние полчаса хотелось, да.
За то, что не укладывались в норматив, следовала команда:
- Б-банда а-а-африканских террористов, во г-главе с Пшезиком Заподлянским и его ж-женой Стояной Раковой, п-перешла советско-польскую г-границу. К-количество б-банды – 20 человек. Приказываю задержать.
Это означало двадцать кругов по стадиону. С уменьшением времени до норматива, банда постепенно снижала численность.
Вообще там проповедовались самые эффективные мотивационные схемы. В неокрепшие умы вкладывались знания, по объёму сопоставимые с двумя-тремя годами обучения на гражданке. В принципе, у каждого был выбор: либо учишься, либо стираешься на полах и пропадаешь в нарядах на подхозе.
9. Полевой выход. (Мегадрочка).
Повелась такая, без сомнения уёбищная, традиция, как полевой выход. Если вкратце, то группа людей, связанная общими интересами, гуляет сорок километров, и для увеселения тащит на себе всякую хуйню, ходит в атаки, окапывается, проходит отравленные зоны, ныряет от «вспышка», развлекается, вобщем, как может.
Понуро бредущая толпа, с засученными рукавами и АКС на груди проходит восточно-прусское село. Вы знаете, там не воруют! Стоит столик у калитки, банки с молоком, весит ценник. Подходи, бери молоко, оставляй деньги и уёбывай. И ведь оставляют!
У калитки стоит какая-то позитивная бабушка. Стоит, в такт своим мыслям трясёт головой.
Не знаю, что на меня нашло, вырвалось как-то:
- Матка! Курка, яйко, млеко, бистро!
Старушка расцвела! С невыразимой нежностью в глазах отдала мне банку с молоком. Блять, лишней загрузки мне не хватало!
- Вон видите, те стога?- замполит был вальяжен. – За ними рота обеспечения попряталась. Сейчас станут в нас стрелять. Примкнуть штыки, и с криком «умрите, пидоры!», в атаку.
Заметив, что курсант военного училища, в должности ЗНЗ, преподававший нам минно-взрывное, смутился и отошёл, громогласно прокомментировал:
- О! Не выдержала душа поэта! Кстати, рота обоссытся полюбасу: хуёво деду видеть, как на тебя бежит со штыком душара.
Он был прав. Рота съебалась на трёхстах метрах нашего подхода.
10. Письма.
Письма из дома были однообразны. Друзья писали, что у них всё по-прежнему. Единственно меня порадовало письмо, где друган рассказывал, что девушка Лена заразила пол компании триппером. Дело в том, что эту Лену раздобыл я. Но корефан цинично выдернул её из-под меня и выеб сам. Есть всё-таки Бог, есть. Разве можно так поступать? Мне же три дня на воле оставалось.
Девушки слали фотки. К сожалению, по человечески подрочить я смог на них уже после выпуска. Потому как спать хотелось постоянно. Утренние стояки – вообще не в счёт, ибо осознание того, что стоит, приходило уже в строю. Там же и просыпался, кстати.
Намывая пол в верхнем классе, поймал осколок стекла и сильно порезал палец. Побежал на перевязку? Нет! Достал листок бумаги, плакатные перья, и, макая перо в ранку, вывел на бумаге аббревиатуру: БШСС ПВ КГБ СССР. И отправил маме, мудак. Вместо «всё заебись, пришли пожрать». Хорошо, что мама попросту не поняла, что это такое. М-да…Лёгкая шизофрения – защитная реакция организма.
11. Присяга.
Присяга начинается за два дня до самого события. На нас одели более-менее приличные шинели, шапки и всей отарой отвели фотографироваться. На присяге вручается гламурная открытка, на которой запечатлён ты, охуенный защитник Родины с умным ебальником.
Сразу после присяги нам весело сообщили, что Союзу пришла пизда. И под чьей юрисдикцией мы находимся, неизвестно. Все переживали сильно: отойти к Литве не улыбалось, ибо недавно случилась служебная командировка сотрудников нашего отряда в красивый город Вильнюс. По команде «марево». Уж не знаю, навели ли там орлы шороху, но факт был. Посему рассчитывать на любовь и взаимопонимание лабосов не приходилось.
Через недельку на плацу гордо вознёсся российский флаг, и все успокоились.
12. Развлечения.
Известно, что если человек не ржёт, то постепенно сходит с ума. Развлекались мы по-разному.
Новый год я встретил с аллюминиевой кружкой, в которой на дне плескался коктейль. Составляющие коктейля: одеколон «Шипр», одеколон «Саша», лосьон «Огуречный». С пионерского лагеря не пил эту дрянь! На закуску пришлось по куску сахара на человека, и спизженная с хлеборезки буханка вкусного непропечённого чёрного хлеба на двадцать три рыла.
Справляли праздник мы громким шёпотом.
В Ленинскую комнату стремительно ворвался курсовой с автоматом. Приставил ко лбу одного недотёпы ствол и произвёл выстрел. Он из патрона пулю вытащил, и дослал пустую гильзу в патронник. Хлопок, пятно копоти на лбу у кролика. Хорошо, что он был глуп и тормознут. Я бы обоссался. Сержанты очень смеялись шутке.
Как-то бывший сослуживец проинформировал меня, что курсовой предлагает отметить 28 мая вместе. Я попросил передать ему, что на хую его видал. С пидорасами не пьём!(с)
Продолжение следует. |
