- Только за последнюю неделю мы обнаружили одного Элвиса повесившимся, еще одного застрелившимся, и одну Мэрилин — мы нашли её в ванной, она наглоталась секонала. Забавно — рядом с ванной мы нашли «Долину кукол», как раз на той странице, где одна из героинь умерла от передоза.

— Печально,— вздохнул старший следователь и смял лежащую на столе рекламку.
«Надоели серые будни? Мечтаете почувствовать себя суперзвездой? Хотите залезть в шкуру лучших из лучших? Пожалуйста! Вы можете перепрограммировать ваше тело в одну из легенд прошлого века — в вечно прекрасную Мэрилин Монро, в блистающего Элвиса Пресли или в эксцентричного ДжимиХендрикса. Наши разработки достигли таких высот, что вы будете не просто походить на своих кумиров — вы станете ими. Весь мир будет в ваших руках. Обращайтесь.»
— Клиника «NewAge» проводит эти операции, да?
Помощник следователя кивнул.

— Клиника работает уже три месяца. Сколько было жертв с тех пор, как она открылась?
— Семнадцать Элвисов. Двадцать одна Мэрилин. И один Хендрикс. Так мало Хендриксов умерло только потому, что операций было всего ничего. Джими очень плохо приживается на белую кожу — у оперируемых кожа сворачивается. Жуткое зрелище, я видел.
Следователь сглотнул, представив лежащего на металлической каталке человека. Вот он ворочается — это горит быстро темнеющая кожа. Сжимает зубы от боли — кожа чернеет, чешется и зудит. И вот он кричит — это кожа отслаивается и слезает тонкими полосками, местами трескается и осыпается на пол сухой крошкой.
— Интересно, как они делают свои операции? — спросил помощник. Следователь порылся в ящике стола, нашел цветной буклет и зачитал вслух.

— Операции по смене личности — процесс долгий. Мы вводим пациенту в кровь три дозы наноботов: одну — в лобную долю, другую — в область сердца, и третью — в желудок. Поскольку процесс полной перестройки организма довольно болезненный, мы помещаем пациента в специальную камеру с анабиотическим раствором. Неделю клиент находится в состоянии анабиоза, а когда просыпается, видит в зеркале своего кумира. Однако физическое сходство — далеко не окончательный результат, и пока человек сживается со своим новым обликом, наноботы продолжают уже не перестройку, а скорее шлифовку новой личности. Завершающий этап — в течении недели наноботы изменяют структуру мозга и в конце концов отключаются и выходят вместе с мочой.
Следователь посмотрел на картинку, изображающую в сто тысяч раз увеличенногонанобота.
— Напоминает железного клеща, не считаешь? В буклете говорилось, что они перестраивают структуру мозга. Может, они как-то задевают участки, отвечающие за склонность к суициду? Ты пока принеси отчет о вскрытии сегодняшних самоубийц, а я съезжу в клинику «NewAge».

За дверью послышался шум, что-то упало и разбилось, а затем в кабинет к старшему следователю ворвался секретарь — он истекал потом и еле дышал.
— Захват заложников… в банке через дорогу… я услышал шум, пошел посмотреть…
— Служба захвата там? — спросил старший следователь и потянулся в ящик стола за пистолетом. Секретарь кивнул.
— Тогда я иду. А ты,— он кивнул помощнику,— позаботься, чтоб, когда я вернусь, отчеты о вскрытии лежали на столе.

Банк оцепили полиция и ФСБ. Десять машин, а за ними люди в экзоскелетах, с дальнобойными автоматами наизготовку. Они стояли и ждали сигнала, чтобы броситься вперед, выбить дверь и устроить адское светопреставление. Забежать с одной целью –начать стрельбу, покрошить захватчика и выйти героями.
— Алексей,— сказал начальник полиции, увидев в толпе зевак с трудом протискивающегося старшего следователя,— Алексей, подойди ко мне.
— Ну что, значит, ФСБ будет с нами сотрудничать? — спросил начальник, и Алексей кивнул.
— Что тут случилось?
Начальник вздохнул,-
— Мэрилин Монро захватила банк. В одиночку, размахивая шестизарядным револьвером, который можно найти, наверное, только в каком-нибудь музее Дикого Запада. Причем с ней явно что-то не так — она как будто под наркотиком или под антидепрессантом. Кричит, плачет, машет револьвером и грозится расстрелять всех к чертям собачьим.
— Сможет?
— Вряд ли.

В банке раздался выстрел, и гулкое эхо разнеслось по пустым залам. Заложники закричали, группа захвата вскинула автоматы — ждать сигнал становилось все невыносимее. Алексей достал пистолет и бросился к дверям.
— Я вхожу! — крикнул он и толкнул створку от себя.

Его взору предстала странная, будто искусственная, надуманная и как бы ненастоящая, картина. Мэрилин Монро, словно сошедшая с фотографий вековой давности, в плиссированном платье сидела на голом полу и дрожащими руками сжимала револьвер. Босые ноги перепачкались в пыли, тушь потекла, а филигранно уложенные золотые локоны взлохматились и растрепались. Рядом с ней сидели, прижавшись друг к другу, семеро человек — заложники.
— Кто ты такой?! — закричала Мэрилин и вскинула револьвер. Он предательски дрожал — её тонкие ручки едва справлялись с тяжестью блестящего куска железа.
— Я переговорщик,— на этих словах Алексей положил пистолет на пол.
Мэрилин опустила руки и скривилась.
— Мне очень больно, переговорщик. Сделай так, чтобы боль прекратилась.
Её трясло мелкой дрожью, она кусала губы и царапала руки, только бы прекратить страдание.
— Я хотел стать красивой, эти чертовы врачи сказали, что это ничего — если хочешь превратиться в человека другого пола. Они клялись, что все будет хорошо. Только про эту проклятую боль они ничего не сказали!
Мэрилин закусила губу, и тонкая струйка крови затекла по шее в глубокое декольте.
— Я обошла всех врачей, всех, кого нашла. Никто ничего не может сделать — даже чтобы мне выписали антидепрессанты, пришлось дать взятку.

Её взгляд помутнел.
— Только антидепрессанты больше не помогают. Сделай что-нибудь, переговорщик, но только сделай быстрее. Скоро, очень скоро я не смогу терпеть эту пытку — я застрелюсь. Я с самого начала знала, что, скорее всего, застрелюсь здесь, но только мы умрем вместе,— и она ткнула револьвером в заложников.
— Хочешь, мы… нет, хочешь, я отвезу тебя в ту клинику, в “NewAge”, и заставлю их вернуть все обратно?
Мерилин рассмеялась — такой глухой, скрипучий, сквозь жгучую боль, смех.
— Они сказали — назад пути нет. Так и сказали, а еще они добавили, что я всегда могу подать в суд и вернуть свои деньги,— её смех перешел в кашель, тело её затряслось и револьвер в тонких руках опасно заходил ходуном,— они сказали — операция обратной силы не имеет. Они не сказали об этом сразу, но, ведь, незнание не освобождает от ответственности, так?

Мэрилин с тоской посмотрела на револьвер. Алексей сделал шаг назад и приготовился резко присесть и схватить пистолет. Он чувствовал, что медлить нельзя — захватчица уже готова открыть огонь. Он посмотрел в её глаза, и все сразу понял.
— Значит, это моя вина. Не надо было мечтать о новой жизни. Не надо было.
Она пришла сюда покончить с собой — такой напыщенный и драматический способ самоубийства. Алексей отошел к стене и увидел, как Мэрилин неспешно прижала дуло к груди. «Такой штукой можно всю грудную клетку разворотить» — подумал Алексей, но не зажмурился и не отвернулся. Лишь вздрогнул, услышав щелчок взводимого курка.
— Я мучалась три недели — самые страшные три недели во всей моей жизни. Врачи сломали мне жизнь. Убей их, а, переговорщик?
Раздался выстрел. Алексей отвернулся и вышел из здания. Навстречу ему бросилась группа захвата — они ворвались в банк, но было уже поздно. Им осталось только вывести заложников.
Начальник полиции подошел к Алексею.
— Что там произошло?
— Самоубийство,— сказал старший следователь и задумался,— у тебя есть свободные ребята? Пусть подбросят меня кое-куда.
Начальник пожал плечами.
— Ладно.

В клинике было малолюдно, одна только секретарша на ресепшене болтала с посетителем, и охранник в углу уткнулся в газету.
— Я хочу поговорить с главным врачом,— сказал Алексей и как бы между делом сверкнул удостоверением. Секретарша набрала номер, спросила «Вы свободны, Павел Григорьевич?» и передала Алексею,-
— Пройдите на второй этаж и сразу налево. Там будет кабинет главного врача.
— Спасибо.

Павел Григорьевич, седой доктор в дорогом костюме, встретил Алексея с улыбкой. Представился, пожал руку и поинтересовался о здоровье.
— Последнее время меня очень заинтересовали ваши операции, а особенно то, что после ваших операций пациенты совершают самоубийства. Какой процент суицида, не подскажите?
— Тридцать четыре процента прооперированных,— вздохнул доктор,— я могу подтвердить данные, если вы мне не верите.
— Вам не кажется, что это слишком большой процент? Вы выпускаете из клиники больных людей. В общем, так — я хочу увидеть все документы по вашим разработкам. Их я направлю на экспертизу, и если экспертиза найдет хоть какую-то опасность для пациентов, клинику закроют. Вас, кстати, тоже закроют, так что лучше вам доказать мне, быстро и доступно, что ваши операции никак не вредят пациентам.
Доктор достал из сейфа папку и вручил следователю, прямо в руки. Сел за стол и сказал,-
— Как вы думаете, зачем люди приходят к нам?
— Хотят стать похожими на своих кумиров? Ищут что-то новое в серой обыденности жизни?
— Они хотят славы, они думают, что если в одночасье превратятся в Элвиса Пресли, то вместе с лицом и с голосом они получат ту славу, что сопровождала Элвиса всю его жизнь. Они ошибаются — сейчас никому не нужны ни Элвисы, ни Монро и Хендриксы. Тогда их ценили потому, что они были штучными экземплярами, а сейчас — выйди на улицу, и наткнешься на кого-нибудь из умерших знаменитостей.

— Они бегут от себя в новую личину — они ищут и ждут перемен. Только кем бы они не вырядились, они все равно останутся обывателями, хоть с лицом Элвиса Пресли, или с красотой Мерилин Монро, неважно. Знаете, я иногда слышу от пациентов, что мы для них последняя надежда хоть как-то изменить жизнь к лучшему. Я говорил им миллион раз, что это — не лучший выход, они не слушали.
— Я заберу документы,— сказал Алексей и ушел. И всю дорогу до Управления он думал над словами главного врача.

Несколько дней специалисты исследовали материалы. Алексей не отрывался от работы: читал отчеты о вскрытии, разговаривал по видеотелефону со всеми светилами науки, так или иначе причастными к медицине или к разработке наноботов. И в конце концов, получив отчет от специалистов, сделал неутешительный вывод,-
— Это законные операции. Опасность их проведения ненамного выше опасности обычной хирургической операции,— он отложил документы и развел руками,— и все-таки, я не понимаю.
Помощник сдержанно кивнул головой.
— Я тоже не понимаю. Однако все говорят — ничего противозаконного в этих операциях нет.
— Тридцать четыре процента! — Алексей взмахнул руками от возмущения,— тридцать четыре! А если пациентов клиники станет втрое больше? А если вчетверо? А если в сто раз больше? Это сейчас их клиентура — сто — двести человек. А когда их рекламу начнут крутить по телевидению?
Следователь встал.

— Я обыщу их клинику, я допрошу их всех, до последней уборщицы, но узнаю, что происходит!
И он обыскал, всю клинику, четыре раза. Допросил всех до последнего человека, даже курьера и расклейщика объявлений он продержал в своем кабинете несколько часов, вытягивая из них какие-то, существующие только в его голове, улики. А потом он пришел к главному врачу, уселся в кресло напротив и сказал, —
— Я сдаюсь. Ваша клиника безопасна, ваши наноботы соответствуют стандартам медицинской инженерии, а ваши врачи все как один квалифицированные специалисты без изьянов. Но знаете, что удивительно? Вчерашний день я потратил на обыск клиники — всего лишь один день, кажется. За это время четыре ваших пациента покончили с собой. Странно, не правда ли?
Доктор покачал головой.
— Я уже говорил — к нам приходят уставшие от жизни люди. Они приходят за лекарством, а я с самого начала говорю, что никакого лекарства нет, есть только плацебо. Если они сами приложат усилия, чтобы как-то изменить жизнь после операции, тогда изменение личности им поможет. А иначе — разочарование, переходящее в депрессию. А дальше… — врач тактично промолчал.
Следователь ухмыльнулся.

— Переиграли вы меня, значит. Ну, я не прощаюсь,— и он положил на стол оплаченный чек,— двести тысяч за операцию, я не ошибаюсь?
Доктор изумленно поднял брови,-
— Все правильно.
— Я хочу стать Элвисом. После операции мне выдадут лак для волос и блестящие ботинки?
Доктор набрал номер и сказал в трубку,-
— Сергей, у нас есть пациент. Подойди ко мне.
Сергей оказался молодым специалистом, врачом с пятилетним стажем в хирургии. Он привел Алексея в просторную палату с белыми стенами и емкостью, наполненной густой голубоватой жидкостью. Хотя на боку красовалась заводская метка «Капсула Анабиоза», емкость больше напоминала переполненный водой гроб.

— Что, в детстве фанател с Элвиса? — спросил врач, раскладывая на столе автоматические шприцы и металлические контейнеры с наноботами. Контейнеры напоминали формой ампулы с 5-% раствором аскорбиновой кислоты, только были из железа, и у них сверху снималась герметично запаянная крышка.
— Какая твоя любимая песня? Небось, отель разбитых сердец. Ну, конечно же, она ведь такая трогательная, и про любовь. А знаешь, какую я люблю? — врач засунул шприц в контейнер и пропел,— A littlelessconversation. A littlemoreaction. Please!
Алексей полностью разделся и лег на кушетку.
— Заморозки тебе не потребуется, в конце концов, наноботы запрограммированы на время отключать твои нервные окончания. Так что приготовься.

Врач ввел шприц в живот пациенту, и Алексей даже удивился тому, что ничего не почувствовал. С тихим жужжанием шприц автоматически выпустил в организм наноботов.
Следующий шприц острой титановой иглой проткнул грудную клетку и воткнулся в сердце. У Алексея даже перехватило дыхание — на секунду он перестал чувствовать биение в груди, но Сергей, увидев, что пациент побледнел, сказал,-
— Все нормально. Легкий дискомфорт у тебя из-за наноботов — это пройдет.
И последний шприц — тонкой иглой врач пробил кость глазной впадины и ввел наноботов в лобную долю. К этому времени Алексей перестал вообще что-либо чувствовать, поэтому даже такая операция прошла безболезненно. Осталось только чувство, как будто ты полон кишащими внутри тараканами.
— А теперь, спать,— врач помог Алексею залезть в капсулу, опустил крышку и пустил анабиотическую жидкость.
— Приятных снов, Элвис,— сказал он, вышел и закрыл палату на ключ.

Сперва был звук спускаемой жидкости, гул работающих насосов. Затем — яркий свет от многоваттных ламп. И фраза,-
— Доброе утро, Король!
Алексей попытался встать, но стенки капсулы были такие скользкие, да и ноги не слушались. Он почувствовал, как кто-то вытаскивает его за плечи.
— Тяжело, я знаю. К новому телу нужно привыкнуть,— сказал врач, подхватил пациента под руки и посадил на холодный пол,— Ты ничего не видишь, не можешь ходить, да и говоришь ты с трудом. Пройдет еще час, пока ты не придешь в себя. А я пока принесу кофе и зеркало.

Алексей просидел на холодном полу полчаса, слепой и беззащитный. Затем глаза начали видеть — сперва расплывчатые объекты, потом, словно кто-то настроил четкость на телевизоре, глаза стали видеть как прежде, даже лучше. Он смог встать и сделать несколько шагов, и хоть его и мутило, и качало из стороны в сторону, он почувствовал, что пришел в себя.
— Вот, отличный кофе, крепкий и без сахара,— сказал Сергей и поставил перед пациентом жестяную кружку,— после него ты проснешься окончательно.
Кофе был горький и неприятный, он обжигал глотку, и от него щипало кончик языка.
— А теперь — самое интересное,— Сергей поставил на стол небольшое зеркало и подозвал пациента,— кого ты тут видишь?
С гладкой зеркальной поверхности на Алексея смотрел Элвис Пресли, тот самый парень с виниловых пластинок в музеях, тот, чьи записи до сих пор крутили по радио. Тот парень из Грейсленда.
— Скажи… что-нибудь,— подсказал Сергей,— скороговорку, например. Знаешь какую-нибудь скороговорку.
— От топота копыт пыль по полю… — Алексей замер. Он не узнал свой голос, точнее, узнал — именно этот голос пел из радиоприемника «Lovemetender». Та же интонация, тот же глубокий баритон.
— Поздравляю, Король. С днем рожденья. А теперь пойдем в мой кабинет, ты оденешься, и я тебя выпишу.

Через полчаса Алексей был совершенно свободен; совершенно свободен и немного растерян. Он хотел было вернуться на работу, а потом спросил себя — что он скажет коллегам и начальству? Как они воспримут его преображение? Возвращаться было некуда, и тогда он решил пойти домой.
— Запомни,— сказал ему напоследок Сергей,— твое превращение не закончено. С этого момента наноботы будут изменять структуру твоего мозга. Это нужно для того, чтобы ты скорее адаптировался, сжился с новым телом. Это процесс безболезненный, но немного неприятный. Будет постоянно клонить в сон. Так что, пойди поспи, мой тебе совет.
Алексей пришел домой и сразу уткнулся в подушку.

Сны его были странные, даром что цветные. Он словно попал в крутящийся калейдоскоп, в своеобразную центрифугу с сотней кинопроекторов, и его крутило в разные стороны, показывая то одну картину, то другую. Он стоял перед миллионами на Гаваях и пел на съемках какого-то черно-белого фильма, он записывал дома очередной хит и фотографировался на фоне казино. Он побывал в тысяче мест за одну ночь, а потом он проснулся.
Надо выпить таблеток,— подумал он,— чего-нибудь седативного. И еще — нужно позвонить моему врачу. Что-то я плохо себя чувствую.
Алексей с удивлением прошелся по своей квартире — в ней все было по-другому. Куда-то делись его друзья, откуда-то появились огромные тонкие телевизоры и миниатюрные магнитофоны. Он отлично помнил, как пошел в ванную комнату почитать и подумать о недавно вышедшей книге его телохранителей, и как прихватил с собой таблеток. И тут он испугался по настоящему — потому что это были не его воспоминания. Это то, что должен был запомнить Элвис перед смертью.

Он взглянул на себя в зеркало, и ему стало еще хуже. На него смотрел все тот же незабвенный Король собственной персоной, растрепанный и заспанный. И в глазах у него блестел ужас.
— Кто я такой? — спросил он у Короля, и тот ничего не смог ответить. Алексей схватился за голову и упал на кровать. Сон легко переборол тяжелые приступы страха, и Алексей снова отрубился.

Очнулся Алексей на смятых простынях.
— Джинджер, где ты, черт, Джинджер,— закричал он, захваченный врасплох приступом головной боли,— Джинджер, позвони доктору. Я сейчас, кажется, сдохну.
Гробовым молчанием ответила квартира. Где-то, в этой беспросветной тишине, одиноко прогудел холодильник. Тикнул будильник. Никакой Джинджер не было, она уже давно умерла, однако Алексей настойчиво звал её и требовал подойти к нему немедленно. Потом он снова провалился в сон, еще более глубокий и тяжелый, чем предыдущий.

— Черт, мне же пора на концерт. Как болит все тело. Сколько таблеток я вчера принял? — Алексей с трудом встал и, пошатываясь, направился в туалет.
— Проклятые гастроли, сколько ж можно!? Стоп. Какие гастроли? Я — Алексей Андреев, работал в Управлении ФСБ, сейчас мне пора искать новую работу. Нет, я никаких Алексеев не знаю, у меня гастроли,— он бессильно повалился на холодный кафель туалета,— Черт!
— Мне кажется, я потерялся. Боже, Боже, Боже, кто я такой? Где я? Это мое поместье? Почему оно такое маленькое? Где моя охрана? Это все проклятые недоброжелатели, они хотят моей смерти. Нет, не дамся им, ни в коем случае не дамся.
Алексей попытался встать, но ноги не слушались. Тогда он упал навзничь, закрыл глаза и раскинул руки. И в этой позе распятого Христа он провалился в очередной кошмар из чужих воспоминаний.

Алексей проснулся усталым и помятым, как будто не спал несколько ночей. В голове гудело, все органы словно прокрутило через мясорубку, и ко всему прочему в мозг будто воткнули несколько раскаленных гвоздей.
— Меня зовут Элвис Пресли, но Элвис Пресли умер. Это я точно помню, я читал. Значит, я умер? Нет, меня зовут Алексей, и я работал… я где-то работал, делал какую-то важную работу, я уже не помню, какую. Я хотел доказать, что нельзя проводить операции по смене личности. Я, кажется, понял. Я победил.

И, схватив лист бумаги, Алексей размашистым подчерком накидал несколько предложений.
«В Управление ФСБ. Меня зовут Алексей Андреев, и я был вашим сотрудником. Я прошел через операцию по перемене личности, для того, чтобы понять причину самоубийств. И я, кажется, понял — я победил их. Во-первых, жуткая боль — она, кажется, никогда не закончится. Её невозможно терпеть. Но самое ужасное — чувство, что я это уже не я, но еще и не Элвис. С каждым пробуждением я все меньше помню о своей прошлой жизни, я теряюсь, и меня гложет жуткая тоска. Тоска обезличенного человека. Закройте клинику и арестуйте главного врача, с пометкой — за кражу личности. Они украли меня у меня, убейте их, пожалуйста».
Нетвердой походкой Алексей дошел до кровати, достал из шкафа аптечку и нашел четыре упаковки снотворного. Ссыпал все в ладонь, проглотил залпом и запил водой. Начало клонить в сон — остаточные явления от работы наноботов. Алексей засыпал с чувством, что больше уже никогда не проснется, и от этого на секунду ему стало спокойно. Спокойно, что умрет он Алексеем Андреевым, а не клоном скончавшейся звезды.
Он уже не слышал, как кто-то выломал дверь и ворвался в квартиру.

Элвис очнулся на короткой жесткой кровати. Оглядел палату, размером похожую на слишком просторный шкаф, с кроватью, маленьким столиком и телевизором. Дверь из защитного стекла открылась, и на пороге палаты появился старик в белом халате.
— Здравствуйте, Элвис. Я главный врач нашей больницы.
— Где я, черт подери? И почему я здесь — у меня же скоро гастроли.
— Успокойтесь, Элвис. Мы спасли вам жизнь. Вы были на грани смерти — наглотались таблеток у себя, в Грейсленде. Вас пришлось везти в другую страну, в Россию, потому что только здесь смогли оказать вам необходимую помощь.
Элвис задумался.

— Я сейчас говорю не на английском, да? Я только сейчас подумал об этом. Но как?
— Высокие технологии. Поскольку вам придется остаться в нашей клинике очень надолго, мы обучили вас языку. Вы этого не помните, это было бессознательное обучение, своего рода гипноз.
— Остаться здесь? — Элвис с отвращением оглядел свою крохотную комнатушку,— Я, Король, буду жить здесь? Вы собираетесь держать меня насильно? А как же мои гастроли, а как же девочки? Я свою дочь не видел уже несколько месяцев!
— Вы можете выйти в любой момент,— доктор нарочито широко отворил дверь,— только без нашего ухода вы, скорее всего, не проживете и дня. Но вы не волнуйтесь — вы сможете петь. Чтобы держать вас в строю, раз в два дня вы будете исполнять какие-нибудь свои песни в специально оборудованном для вас концертном зале на первом этаже. И компания будет у вас отличная — как вы отнесетесь к тому, что к вам сегодня в гости придут Джимми Хендрикс и Мерилин Монро?
Элвис испуганно отшатнулся,-
— Они умерли.
— Нет,— мягко улыбнулся доктор,— они были на грани, но вовремя попали к нам в больницу. Они живут здесь уже несколько лет, и никаких претензий к нам не имеют. Они счастливы.
Главврач погладил Элвиса по плечу, —
— Все будет хорошо. Примите свои таблетки,— он показал на стоящий на столике стаканчик с белыми кругляшами,— и поспите. Да, и еще.

Доктор достал из кармана помятый лист бумаги и зачитал вслух,-
— В Управление ФСБ. Меня зовут Алексей Андреев…
Закончив декламацию, он спросил,-
— Ничего не напоминает?
Элвис покачал головой.
— Тогда у меня к вам маленькая просьба. Если когда-нибудь увидите Алексея Андреева, передайте, что он проиграл. Хорошо?
Доктор закрыл за собой дверь и пошел вдоль по коридору, мимо однотипных палат, больше похожих на просторные шкафы. В них сидели Элвисы Пресли, десятки Элвисов, и все они в это время спали.