Персюк сделал запруду на овраге, идущим ниже своего огорода, и пустил туда карасей.
Шестнадцать штук.
Тетя Аня, возвращаясь из леса, усекла, то что в этом прудике есть караси и с тех пор терпеливо ждала, пока они подрастут.
Персюк тоже ждал.
И вот в августе, когда прудик сильно обмелел, а караси сильно подросли, тетя Анна выловила их решетом и пожарила в сметане.
Бедному Персюку оставалось только враждовать.
А ещё тетя Анна часто говорила, что с царских времен у нее осталось великое богатство – четыре пятиалтынных.
И достанутся они тому, кто ее похоронит.
Я не помню, были ли у нее дети.
Вероятно были.
Кто-то ее похоронил.
Забрал и четыре пятиалтынных, наверное.
Приезжие родственники повесили замок на ее избушку.
Попросили соседей приглядывать.
Я до сих пор не знаю, много ли это «четыре пятиалтынных», но завладеть ими я хотел.
И вот однажды во время пастьбы скота я поделился этим со Славкой и предложил ему совместно отыскать эти пятиалтынные.
Славка жил в соседях от тети Анны, справа, а слева жил Персюк.
Он был старше меня лет на шесть – семь, и конечно умнее.
Вечером мы пришли на участок тети Анны, зашли в шалаш в котором скрывался погреб.
Пятиалтынные должны быть там!
Открыли, но спускаться было страшно.
Постояв несколько минут, Славка произнес (а он по предварительному сговору должен был спуститься в погреб):
- Да нет там ничего! Откуда там, в этой картофельной яме деньги?
Так мы и не завладели сокровищем.
А может Славка пожалел делиться?
Может он потом пришел один и забрал все себе?
Всё может быть.
