Глава 1. Лето

Девать меня летом было абсолютно некуда, вот я и таскалась с мамой на работу каждый день! Её начальница относилась к этому лояльно, тем более что я была послушным ребёнком и вела себя «тише воды, ниже травы», лишь бы не оказаться в смешанной группе летнего школьного лагеря. Не знаю, почему сама мысль о том, чтобы ходить в школу и летом, вызывала у меня такое нестерпимое отвращение – ведь я хорошо училась и легко заводила друзей. Просто постоянно быть частью пчелиного роя и лететь туда, куда велено, даже летом, казалась мне ужасной. Я и так «летала» 9 месяцев в году вместе со всеми и не имела привычки перечить старшим, но иногда надо ведь и отбиваться от стада – мне это было просто необходимо!
Мама работала в книжном магазине одна на два отдела, понятно, что возиться со мной ей было некогда, но оставлять ребенка одного дома с утра до позднего вечера, она, естественно, не могла. Но мне и не нужно было особых развлечений. Несмотря на юность и очень маленький, даже для моего возраста, рост, я была вполне самостоятельна. Тихо сидела в подсобке, перебирая и читая бракованные и подготовленные к списанию книги, рисовала и могла сама разогреть в микроволновке еду. Мама разрешала мне выходить на улицу и играть во дворе дома, на первом этаже которого был наш магазин.
Там, на детской площадке, я и увидела однажды Галю Давиденко с отцом. Это была поистине радостная встреча!
Мы дружили с Галей два года, которые я провела в детском саду, и нам было очень интересно вместе. Пока наши одногруппники лепили куличики в песочнице, мы сочиняли с ней истории, ужасные и смешные, и рассказывали друг другу. Наши фантазии увлекали нас в заоблачные дали и мы жили внутри этих историй, каждый день придумывая продолжение. Я ещё могла поноситься с ребятами в «догонялки» или поиграть в мяч, но Галя в подвижных играх никогда не участвовала. Рослая и очень полная девочка, она была болезненно застенчивой и молчаливой со всеми, кроме меня. Если мне приходила охота побегать, она никогда не удерживала меня, а терпеливо сидела и ждала, когда я угомонюсь и можно будет продолжать очередную историю дальше. Фантазируя, она преображалась – глаза разгорались, щёки розовели. Галя будто просыпалась. Всё остальное время она была какая-то полусонная или оцепеневшая. Если воспитательница или ребята о чём-то спрашивали её, то она отвечала никогда не глядя им в глаза. Я слышала, что воспитательницы обсуждали между собой нашу странную дружбу:
- Не могу понять, что у них общего. Катя такая весёлая, самостоятельная, дружелюбная, что она делает вместе с этой рохлей? Торчат часами на скамеечке, разговаривают. О чём могут болтать такие малявки, я не представляю. Играли бы и играли, так нет, сидят, толкуют, как взрослые! – удивлённый голос Валентины Владимировны отлично слышно.
- Смешные такие, - вторит ей воспитательница соседней группы, - Одна маленькая, как воробушек, вторая большущая, как индюшка!
Галя тоже слышит эти нелестные слова в свой адрес, вся съёживается и низко опускает голову, так же она делает, когда кто-то из ребят дразнит её.
Помимо отсутствия интереса к обычным детским развлечениям, у Гали была ещё одна черта, которая очень удивляла меня – она не любила уходить из садика. Я тоже не рыдала, как некоторые наши одногруппники по утрам, цеплявшиеся за спешащих папа и мам, но всё же поглядывала вечером – не идёт ли мама? А Галя всегда, до последней минуты, делала вид что не замечает маму или отца, а когда её наконец окликали, то понурив голову плелась к ним и всё оглядывалась на меня – её всегда забирали раньше. Из-за этого я ей завидовала - мне думалось это так радостно, уходить домой одной из первых, когда все ребята провожают тебя взглядами, а ты идёшь гордо и лижешь чупа-чупс. Ещё я завидовала тому, что у Гали был папа. Он забирал её чаще, чем мама и всегда приносил какие-нибудь сладости или игрушку. Высокий неулыбчивый дядечка был старше, чем другие родители и у него не было одной ноги. Это Галя мне рассказала, что он носит протез, поэтому и прихрамывает. Он казался мне таким таинственным, как пират Карибского моря, но и добрым – вон, никогда не приходит к дочке с пустыми руками. Везучая!
Тема «папы» в нашей с мамой маленькой семье была закрытой. Я знала, что папа у меня есть, или вернее был, но у него другая семья, а мне он не хочет платить алименты, потому что мама родила меня «обманом». Их с мамой брак был «вынужденным адюльтером» - так говорила моя бабушка, папина мама, когда однажды пришла навестить нас. Тонким повизгивающим шёпотом она высказывала всё это маме и велела «отстать от Льва и не портить ему жизнь, которая едва стала налаживаться». Хорошо, что больше она не приходила, такая злая! Мне она принесла «гостинцы» - горстку конфет «Ласточка», три банана и апельсин с подгнившим бочком. Я не стала ничего есть – мне казалось, так я предам маму. Я стала думать про себя, что мой папа тоже приходил бы ко мне, но его не пускала злая старуха, как Баба Яга!
Вот у Гали был отец, а она не радовалась, что он так рано забирает её домой. Я бы подлетела к небесам, если бы пришёл мой папа и принёс мне такую же маленькую голубую бархатистую лошадку! Везучая, ну какая же она везучая!
Несмотря на все свои странности, Галя была отличной подругой, и мне было очень жаль расставаться с нею, когда наша детсадовская жизнь подошла к концу. Мы жили довольно далеко друг от друга – просто это был садик «санаторного типа» для часто болеющих детей, вот родители и возили её сюда. Я собиралась ходить в ближайшую к дому школу, а Галю родители записали в какую-то гимназию, за тридевять земель! Конечно, мы не могли видеться! И вдруг, спустя целый год, такая встреча!
Оказывается, Галя жила в крайней парадной этого самого дома. Вот удача! А не встречались мы раньше лишь потому, что они с семьёй уезжали отдыхать.
Сколько счастья мы испытали, когда поняли, что сможем видеть друг друга каждый день всё лето! Галя так и не завела школьных друзей, а дворовых у неё никогда и не было - она была рада мне, ведь я была её единственной подружкой за все семь лет жизни!

Глава 2. В гостях.

Гулять во дворе одной Гале было нельзя и после серии умоляющих взглядов, которые Галя посылала в сторону своего отца, я получила вполне официальное приглашение в гости:
- Ну, что ж, Екатерина, ждём тебя к чаю сегодня в четыре часа пополудни, - без улыбки произнёс Артём Вадимович и сообщил номер квартиры. Кивнул мне напоследок и повернулся к дому. Не сделав ни малейшей попытки поспорить с ним или поканючить и остаться погулять со мной, Галя послушно затрусила следом.
Я помчалась в магазин рассказать маме о встрече со старой подружкой.
- Катя, я тоже очень, очень рада, - быстро зашептала мне мама, - Я хорошо их знаю, мы часто встречались в прошлом году, конечно, ты можешь пойти к ним в гости – это очень приличная семья!
Мама легонько подтолкнула меня в сторону подсобки и с улыбкой заспешила к покупателям:
- Добрый день. Я буду рада вам помочь…
Без пятнадцати четыре мама позвала меня, быстренько заново перекрутила резинку на волосах и со словами:
- Смотри, будь умницей, - отправила меня в гости.
Галина семья жила в так называемом «сталинском» доме – длинные лестничные марши, просторные гулкие площадки. На каждом этаже только две двери, а не четыре, как в нашей девятиэтажке.
Галя живёт на втором этаже. Красивая блестящая тёмная дверь, но звонок так высоко, я не достаю до него. Тихонько колочу кулачком по двери. Один раз, потом ещё и ещё раз. За дверью тихо – меня не спешат впустить, а может, действительно, не слышат. Я топчусь у двери уже десять минут, делаю попытки допрыгнуть до кнопочки звонка, снова стучу. Горькие слёзы обиды начинают закипать у меня в глазах и тут, о, счастье, проходящая мимо женщина по моей просьбе звонит в дверь.
Дверь открывает Галина мама, я помню её по садику, и тихонько шепчет мне:
- Ты опоздала, мы уже сели за стол. Артём Вадимович будет недоволен, но ты сразу извинись, хорошо?
Я пытаюсь снять старенькие сандалии в коридоре, но слышу:
- В нашем доме гости не разуваются. Давай скорее мыть руки.
И вот двустворчатые двери распахиваются, и меня вталкивают в просторную светлую комнату. За круглым столом восседает Артём Вадимович и недовольно смотрит на меня, но я ищу глазами Галю. Да вот же она, её и не видно за громоздкой вазой с фруктами. Я машу ей ладошкой: «Привет»!
- Извинись, извинись, - тихонько скрипит за моей спиной Галкина мама.
Ах да, я же опоздала!
- Извините, я пришла вовремя, но просто не могла позвонить, я стучала, а вы не слышали, - объясняю я, повернувшись к тёте Наде.
- Ну, что ж, мы принимаем твои оправдания, - вместо тёти Нади отвечает Артём Вадимович:
- Садись-ка напротив меня, побеседуем, я хочу знать, с кем дружит моя дочь.
Мне наливают чай в красивую кружку, кладут на тарелочку целую горку аппетитных сладостей, но попробовать всё это изобилие я не могу – не успеваю я ответить на один вопрос, как Артём Вадимович уже задаёт мне следующий. Несколько раз я подношу ко рту красивое квадратное печеньице с кремом и вынуждена опять класть его на блюдце – Артём Вадимович пристально смотрит на меня и ждёт ответа.
- Папа, мама, большое спасибо, можно мы с Катей уже пойдём ко мне в комнату поиграть? - говорит Галя, допив чай и уничтожив немаленькую порцию сладостей.
- Можете идти, - кивает Галкин отец и я, затолкав надкусанное печенье целиком в рот, тоже выскакиваю из-за стола.
- Катерина, - останавливает меня грозный голос, - А ты ничего не забыла?
- Ой, извините, спасибо, - бормочу я, заглатывая куски злополучного печенья, которое не успела даже разжевать.
- Вот уж, действительно, не за что! Ты не выпила чай, не съела наше угощение – неужели мы не предложили тебе ничего вкусного? Бросила всё на тарелке и что? Кто будет после тебя доедать? Значит, всё полетит в мусорное ведро, так? Я уж не говорю о том, что эти сладости куплены за деньги, которых ты, пока, не зарабатываешь, это одно! Но есть и этический момент – ты, девочка, жительница города, где тысячи и тысячи людей погибли от голода в дни блокады, какое же моральное право ты имеешь, бросать еду в мусор?!
Артём Вадимович встал и навис над столом, вперив в меня взгляд. Я так сконфужена, растеряна и испугана, что ничего не могу сказать, а только чувствую что вот-вот расплачусь, тем более, что кусок печенья встал в горле и мешает мне дышать. Галя и тётя Надя молчат и не смотрят на меня. Я - маленькая преступница! Рыдания и кашель подступают всё ближе и я, всхлипнув, быстро выскакиваю в коридор к входной двери. Но на ней столько замков с рычажками и колёсиками, что я понимаю – мне не открыть самой.
Почти сразу, буквально через десяток секунд в коридор выходит Галя:
- Кать, не уходи, он уже забыл, пойдём поиграем. Мы будем у меня в комнате, мне попугайчиков купили, они совсем ручные!
Такой соблазн! Я очень люблю животных, но мы с мамой живём в одной комнате коммунальной квартиры и, конечно же, я знаю, что мне нельзя даже самого маленького из хомячков! Ведь он стоит денег, да ещё клетка и корм, и вообще…
Мы идём к Гале в комнату.
Ух, ты! У неё красивая кровать, а к потолку прикручен золотой крючочек, и с него свисает кружевная сетка – как в книжках про принцесс! Столько игрушек – целый угол для Барби. Новая розовая пластмассовая мебель, машина с Кеном и моя мечта – лошадка! Белая лошадка с золотой гривой! Ой! На полке шкафа открытая клетка, а в ней яркие попугайчики!
- Зелёненькая это Мотя, а жёлтенький – Петя, - поясняет Галя.
До самого вечера мы с ней играем, разговариваем и снова играем. Так весело, так хорошо! Я и не вспоминаю о выговоре, который сделал мне Галин папа и на её вопрос, приду ли я завтра, смело отвечаю утвердительно.
На прощание тётя Надя суёт мне мешочек со сладостями, которые я так и не попробовала за столом и говорит:
- Завтра приходи к одиннадцати. Постучи, я вторую дверь специально открою, чтобы тебя услышать. А на Артёма Вадимовича обижаться не надо, он просто хочет, чтобы вы с Галочкой выросли умными воспитанными девочками. Хорошо? Я киваю головой.

Продолжение следует.