Начало здесь: http://www.gonduras.org/index.php?a=1117  

                            http://www.gonduras.org/index.php?a=1120#comms

                            http://www.gonduras.org/index.php?a=1127#comms

– Да я как-то не думал о нем раньше, - признался я. – Но мне уже нравится. Не знаю только, как жена отнесется к моей новой работе.

– Увидите, как она отнесется к вашей новой зарплате, тогда и к работе отношение изменить можно, - посулил Сусанин. – Осторожно, бордюр!

Видимо, мы попали в какое-то оживленное место, потому что меня стали толкать, кто-то хлопнул меня по спине.

– Вот мудак! – воскликнул Сусанин. – Из-за таких, как он, я на бегемотов грешил. Вам только что на спину один молодой человек объявление наклеил. Наверное, думал, что я тоже слепой, ничего не вижу. Снимите, пока клей не засох.

– Да ладно, - смягчился я. – Бедолага просто работу ищет, а от меня не убудет, если я ему немного помогу таким образом.

– Ну, как знаете, - недовольно согласился Сусанин. – Хотя это существенно портит ваш имидж.

Меня снова толкнули.

– А что тут за столпотворение? – не выдержал (почему-то я считал, что слепые не должны ничему удивляться) я. – Почему шумят?

– Пидарасы вышли на митинг, - объяснил Сусанин. – Везде их бьют – там мусульмане побьют, тут православные. Вот они и объявили марш протеста.

– Давно пора, - согласился я.

Тем временем толпа притихла, слушая какого-то человека, который что-то тихим голосом вещал нараспев, я услышал только последнюю фразу:

– …ну, может быть, кто-то хочет сказать ещё, перед тем, как мы начнем марш?..

– Я! – заорал я в образовавшуюся тишину. – Я хочу кое-что сказать!.. Дайте слово слепому калеке!..

Меня тут же подхватили за руки и стали куда-то толкать. Пару раз я споткнулся на чем-то вроде ступенек, но вскоре меня остановили и, взяв за плечи, зафиксировали на каком-то месте.

– Друзья! – заорал я.

– Ой, - пробормотал кто-то позади меня, и тогда меня снова взяли за плечи и развернули на сто восемьдесят градусов.

– Братья! – заорал я еще громче. – Посмотрите на меня внимательно! Христианские фанатики выкололи мне глаза за то, что я не такой как они!

Толпа взревела!

– Им мешает жить то, что в нашем узком кругу принято ебать друг друга в жопу! – хрипел я между тем. – А в том, что они ебут мозги всему миру на протяжении последних двух тысяч лет, они не видят ничего зазорного! Они пользуются тем, что в наши тела вырабатывают мало тестостерона и мы не склонны к агрессии! Они бьют нас в подъездах и подворотнях, они выкалывают нам глаза… мои глаза! Кто мне ответит за мои глаза?!.

Дальше началось такое, что я сам себя не слышал. Меня взяли на руки и куда-то понесли. Минут двадцать несли. С песнями. Пели «Голубую луну» и «Звездочку мою». Потом, видимо, устали, и я был отпущен на землю. Прислушиваясь к звукам удаляющейся процессии, я не услышал, как ко мне подошел Сусанин.

– Я думал, они вас никогда не отпустят, - сказал он. – Что на вас нашло? Вы что, гей?

– Нет, всего лишь сочувствующий, - признался я. – Хотя моими действиями руководила не столько любовь к пидерам, сколько нелюбовь к попам. Присядем?

– Тут некуда присесть.

– И это мне говорит собака?! – я опустился на землю.

– Вы сели в говно, - устало сказал Сусанин.

– Спасибо, я уже почувствовал, - я нехотя встал.

– Это не собачье, - заметил Сусанин. – Судя по запаху и размерам – бегемот постарался.

– Какая уж теперь разница… - я подумал, что если начну вытирать задницу прямо сейчас, то в говне будут не только штаны, но и руки.

– Пошли на набережную! – решил я. – В реке отмоюсь. Тем более, что нам все равно туда.

– Не спешите. Мы уже пришли к дому Карины. Она – ваш потенциальный работодатель.

– Боюсь, что я не совсем в форме, чтобы на работу наниматься…

– Чепуха, мы просто не будем заходить в дом. Подождите пару минут.

Поводок выскользнул из моей руки и я остался стоять один посреди неизвестно чего. Вскоре я услышал, как надо мной открылось окно, из которого мелодичной струёй полился очень приятный, чуть потрескивающий, женский голос:

– То, что он весь в говне, меня как раз не смущает, - сказала, видимо, Карина. – Меня смущает то, что он – пидарас. А я пидарасов на работу не беру.

– Карина, что ты говоришь? – прогавкал сверху же Сусанин. – Он – стопроцентный натурал!

– Я только что по телевизору видела, какой он натурал, - возразила Карина. – Но и это не беда. Беда в том, что не только я, а весь город видел это. Зачем было так светиться, я не понимаю.

– Он не любит церковь.

– Ладно, приводи его ко мне месяца через три, когда вся эта шумиха вокруг гей-парада утихнет. И пусть больше не светится нигде!

– Как скажешь… - на этих словах окно захлопнулось, и я мрачно сплюнул в темноту.

Вскоре в мое колено ткнулся Сусанин, чтобы я взял его за поводок. Он знал, что я все слышал, и до самой набережной мы просто молча шли в никуда.

Подойдя к воде, я аккуратно снял штаны.

– Сусанин, людей вокруг нет?

– Какая разница? – проворчал он. – Тем более, что без этих засранных штанов вы смотритесь ещё более-менее прилично.

– Рез так, - решил я, - то и стирать их тоже бессмысленно. Всё равно я нихрена не вижу.

Я размахнулся и закинул штаны подальше. По всплеску понял, что не промахнулся.

– Пойдемте в «Жижу», Сусанин! – сказал я, зайдя по щиколотки в воду. – Подождите только, пока я отолью.

– Вообще-то, люди кругом, - заметил он.

– Какая разница…

На входе в бар, кто-то положил мне на лоб ладонь.

– В трусах нельзя, - объявил мне в лицо чей-то равнодушный голос.

– Мы только что с гей-парада, - вступился за меня Сусанин. – Нам ещё повезло, что мы только одними штанами отделались…

– А, тогда все в порядке, - потеплел голос охранника. – Я пидарасов вообще не очень люблю, но за то, что вы сегодня в мечети сделали, респект вам, ребята, и уважуха… Погоди, так это ты и есть тот чувак, которого по телевизору показывали… Тебя ж сейчас менты по всему городу ищут за подстрекательство к погромам! Заходи быстрее, йопт!

Поводок в моей руке рванул вперед – видимо, Сусанин занервничал при слове «менты» - и вскоре я очутился в тепле, среди запаха спиртного и волшебных звуков шансона:

Ты просто мышка,
И ты – не та,
Чье имя – первая любовь и красота,
А имя твое – горькая печаль…
А жаль! Как жаль…

- незатейливым голосом констатировал какие-то горькие факты своей личной биографии Миша Круг, и я понял, что наконец-то попал домой.

– Привет, Суратег! – радостно заорал откуда-то из темноты голос Вороны. – Почему ты без штанов и что это за лохматое чучело с тобой?

– Это Сусанин, - объяснил я в темноту. – Он говорящий.

– Дерьмово выглядишь, приятель, - заметил Ворона. – Серьёзно. Что у тебя с глазами?

– Все в порядке, - сказал я. – Через полгода у меня откроется третий глаз, и я начну всех вас видеть насквозь.

– Нет, кроме шуток, - Ворона обнял меня за плечо и повел куда-то, видимо, к барной стойке. – Я, наверное, много пить сегодня не буду, а то от одного твоего вида у меня уже к горлу ком подкатывает.

– Ну, что-что, а это меня не очень сильно волнует, - честно признался я. – А вот то, что мне сегодня жена скажет, вот это уже – совсем другое дело.