Умер Митя.
Замерз или от голода…
Мама долго плакала, а потом сказала, что это знак свыше. Что Митя умер для того, чтобы жили мы. Она строго настрого запретила мне рассказывать о том, что случилось. А если соседи будут спрашивать, то говорить, что Митя болен, потому что, если станет известна правда, у нас заберут Митины продуктовые карточки.
Потом она отрезала его ухо и сказала:
-Ешь!
Я мотала головой и говорила, что это нехорошо, но мама настаивала.
Ухо – невкусное, словно резиновое. Мама сказала, что это потому, что сырое. Когда я проглотила последний кусочек, мама сказала:
-Теперь я в тебе уверена.
Всю ночь мы разделывали Митю. Мама аккуратно сдирала с его тельца кожу и заворачивала мясо в газеты.
Митя маленький, но волос на голове уже много. Мама велела остричь его, а сама осмолила голову на огне. Из кожи, костей и промерзлой картошки сварили суп. Голову оставили на потом, а остальное мясо мама собиралась выменять на дрова…
Отопления в городе давно нет, воды тоже, но нам повезло - у нас есть печка-буржуйка, остальные же готовят пищу в ванной, где разводят костры. Дрова очень дорогие, так что даже в доме приходится ходить в одежде. А на дворе стоят морозы, такие, что лишний раз выходить на улицу опасно для жизни. Только из нашего класса двое мальчиков замерзли по дороге из школы. Попали в буран, так оттуда и не вышли. Вся деревянная мебель уже давно пущена на растопку, а дрова можно достать только у спекулянтов.
За водой мы ходим на речку, которая давно покрылась толстым слоем льда. Спуск к речке обледенел, и подниматься очень сложно. Дворники уже давно не работают, и расчищать спуск некому. Все это называют страшным словом блокада. Сейчас мало кто работает, но в школу мы ходим. Два раза в неделю. Мама тоже работает. Она машинистка…
Марья Захаровна, наша классная руководительница, кашляет, лицо усталое и голос какой-то скрипучий. На перемене я опять пыталась подойти к нему, к Сереже Алексееву. Он стоял, как всегда один, у окна. У Сережи густые рыжие волосы и мальчишки, всегда норовят побольнее за них его дернуть. Сережа никогда не дерется, даже когда ему Малышев из параллельного класса разбил губу, он не дрался, а на вопрос Марьи Захаровны: « Кто это сделал?», промолчал. Когда я вижу Сережу, в моем животе становится тепло, и голод пропадает, как будто я съела большой кусок маминого вермишелевого пирога…
Похоронка на папу пришла четыре месяца назад. Сначала мама долго плакала и обнимала нас с Митей. А однажды пришла поздно ночью с каким-то мужчиной, и они заперлись на кухне и долго о чем-то говорили, и смеялись тоже. А потом он остался у нас на ночь и после стал постоянно приходить. У него рыжие усы и пахнет от него не как от папы, вином. Мама теперь тоже пьет вино, а когда выпьет, дурно смеется, и глаза у нее странно блестят. Того мужчину зовут дядя Слава…
Однажды, когда мамы не было дома, он пришел. Отпер дверь своим ключом и велел растопить печь.
-Сейчас такой пир закатим!- ухмыльнулся дядя Слава и выложил на стол три широких ремня.
-Настоящая свиная кожа!- похвастался он.
Ремни варились долго, пока кожа не стала мягче, и ее можно было жевать. В то время как блюдо готовилось, дядя Слава пил спирт из принесенной с собой пузатой бутылки. После каждого глотка он закатывал глаза и приговаривал: «Хорошо пошла, назад просится!». К столу дядя Слава попросил подать самые лучшие тарелки. Я достала из буфета те, которые так любила мама – с синей каемкой. Дядя Слава налил мне в стакан спирта на два пальца и сказал:
-Пей.
Я сказала ему, что мне только тринадцать, и водку пить мне не полагается, а если бы и полагалось, то все равно бы пить не стала, потому, как папа говорил, что это плохо и что спиртное пьют только слабые люди. Дядя Слава улыбнулся:
-Посмотри на меня - я что, слабый?
Сказав это, он закатал рукав и напряг руку. Его мышцы напряглись, как у заправского силача.
Мама говорила, что дядя Слава хороший, и я должна его слушать, и я послушала…
-Сделай глубокий вход, закрой глаза и быстро выпивай все до капли, а потом сразу водой запей,- посоветовал дядя Слава.
Я так и сделала. Потом мы ели, и он посадил меня к себе на колени.
От спирта перед глазами все плыло, как тогда, когда я в шутку примеряла очки Марьи Захаровны, но всему телу было приятно, и на душе становилось спокойно.
Я смеялась, когда дядя Слава корчил мне смешные рожицы и загадывал загадки:
-Мы - ребята боевые, ищем щели половые. Это кто?
-Тараканы!
Потом мы смеялись вместе, и его теплые руки лазали у меня под пальтишком. Потом меня стошнило прямо на пол и дядя Слава, взяв ковшик с водой, повел меня в ванную умывать.
-Теперь лучше?– спросил он.
Я ответила, что лучше. Дальше он задрал полы моего пальтишка и начал стягивать штаны, потом рейтузы. Я сопротивлялась, но дядя Слава был сильней.
Потом была боль…
Дядя Слава стал приходить чаще, и иногда не один, а с каким-нибудь другом.
-Знакомься, это дядя Вадим.
-Знакомься, это Афанасий Яковлевич.
-Знакомься, это дядя Миша,- представлял он гостей.
Теперь вместо спирта он стал приносить белый порошок, который надо было нюхать. От него тоже было хорошо, но во рту не было горько и почти не тошнило...
Каждый день в городе – бомбежки. В школе даже была сформирована добровольная бригада из учеников для помощи милиции. Когда я узнала, что Сережа Алексеев вызвался добровольцем, я пошла за ним следом…
Однажды мы патрулировали крышу. Мы должны были следить за небом и сообщать о любых подозрительных объектах. Дождавшись, когда мы останемся одни, я обняла Сережу и на ухо прошептала:
-Люблю.
Сережа сделал вид, что ничего не услышал и стал что-то рассказывать о своем брате, который с семьей был эвакуирован в Ташкент и теперь шлет оттуда письма. Брат пишет, что там тепло и много фруктов, некоторые из которых он в жизни не пробовал. Особенно ему понравилась хурма – оранжевые плоды вроде яблок, от которых во рту вяжет, а если откусить кусок побольше, даже можно задохнуться. Я слушала Сережу, и его голос был для меня словно шелест крыльев ангела. Мама говорила, что Бога нет, и ангелов тоже, и в школе нас учили так же, но я-то знаю, что многие из взрослых носят нательные крестики и даже ходят в церковь…
Утром дядя Слава пришел с коротеньким, пузатым дяденькой, которого звали Руфат.
-Дядя Руфат очень важный человек, будь с ним понежнее,- сказал дядя Слава и дал мне порцию порошка, завернутого в коричневую аптечную бумажку.
Дядя Руфат делал мне очень больно. После они делали это со мной вместе с дядей Славой.
Мне кажется, что мама знает все то, что делает со мной дядя Слава и те другие, но не говорит…
Теперь у нас дома всегда есть хлеб, и, хоть пахнет он столярным клеем, это все-таки ХЛЕБ. Его приносит дядя Слава и те другие мужчины… Иногда они приносят разные вещи, некоторые из них даже новые, которые мы с мамой вымениваем на толкучке на еду и дрова…
Голодные обмороки в нашей школе случаются часто и мне иногда стыдно за то, что мы живем не так, как все, сыто. Мой Сережа сильно похудел, что, кажется, его сдует потоком ветра. Впалые щеки, серые круги под глазами – не человек, а скелет.
Однажды на перемене я подошла к Сереже и положила ему в карман сверток с горбушкой. Когда уроки закончились, Сережа поблагодарил меня, но сверток вернул.
-Бери-бери, у меня еще есть,- успокоила его я.
-Точно?– спросил Сережа.
-Точно. Кушай. Я тебе завтра еще принесу.
А потом я смотрела на то, как он с жадностью до последней крошки есть горбушку и улыбалась, и в животе снова стало тепло…
Тем же вечером к нам в дом пришли люди в форме. Они нашли кое-что из вещей и сказали, что все они в розыске. Маму увели, а меня отправили в детский дом…
В детском доме холодно и кормят одной мороженой капустой, и то не всегда. Здесь я почти не говорю, да и не с кем. Все детдомовцы в основном молчат, глаза голодные и уроков почти не проводят. Мы ютимся в одной небольшой комнатке и жмемся друг к дружке во время сна, чтобы не замерзнуть окончательно.
Один раз к нам в детский дом пришли военные, внимательно осмотрели каждого и тех, кто еще мог стоять на ногах, отправили работать на завод.
-Кто будет работать, тех мы будем снабжать дополнительным пайком,- сказал один из военных.
Никто из нас не поверил его словам…
На заводе делают мины. Я убираю станки, чищу их, смахиваю пыль и металлическую стружку. Со своей работой я справляюсь, но иногда на заводе на меня показывают пальцем и о чем-то шепчутся, но только я подхожу поближе, сразу замолкают и только противно хихикают. Раз ко мне подошел рабочий, отвел в сторону и сказал:
-А ты, правда, это…
-Что?
-Можешь ведь… да…
-Я вас не понимаю.
-Да ладно, не юли, я тебе хлеба дам или сахару. На востоке недавно сахарные склады горели, я там насобирал почти с килограмм, правда, горелый и с землей, но все равно сладкий.
Я сказала, что пожалуюсь бригадиру. В ответ рабочий плюнул мне в лицо и грубо обозвал, но больше не подходил…
Несколько раз на завод с инспекцией приходил дядя Руфат. Сначала я думала, он меня не узнал, но один раз, когда смена закончилась к нам в цех пришли, и сказали, что меня спрашивают. Меня привели в просторный кабинет. За большим деревянным столом сидел дядя Руфат. Он предложил мне сесть и вынул из тумбочки бутылку водки, банку американской тушенки и полбуханки хлеба. Когда я поела, он взял меня сзади. Было очень больно, а дядя Руфат все шептал мне на ухо слова на незнакомом языке и входил все глубже. Потом он рассказал, что маму и дядю Славу расстреляли и мне лучше не высовываться. Он обещал зайти еще раз, а еще выбить усиленный паек. Но обманул…
Через три месяца я попала в больницу. Утром у меня закружилась голова, и рвало и, я упала в обморок. Когда очнулась, женщина-врач покачала головой и сказала, что у меня был выкидыш, и долго ругалась.
Ночью мне стало хуже, из ушей и носа шла кровь. Лекарств в больнице не было, только нянечка иногда сидела со мной, держала за руку и тихо-тихо пела:
-В широком поле раскидистая сосна,
На каждой хвоинке росинка.
Посреди деревни стоит сирота,
На каждой ресничке слезинка.
Ночью по коридорам ходит сумасшедший дед, которого здесь прозвали Борькой Псеглавцем. Так его зовут из-за душевной болезни, которая отняла у старика не только разум, но и голос. Теперь он бродит по больнице и громко воет будто пес. Врачи говорят, что Псеглавец безвредный и скоро помрет, и разрешают ему свободно перемещаться по зданию. Утром он спит, а по ночам его вой слышен во всех уголках больницы. Никто из пациентов не обращает на нее внимания, настолько все слабы и немощны.
Терять сознание я стала чаще, и все больше времени провожу во сне. Только странный это сон, без сновидений. Просыпаюсь, нянечка меня поит и снова в сон. Как-то в полудреме я подслушала разговор двух санитаров.
-Крепкая девка попалась.
-Не то слово. Соломон Исаевич, как только ее привезли, скакал, что жить ей от силы осталось сутки, ан нет, уже вторую неделю мается.
-И на мордаху ничего себе, хоть и малолетка. Знаешь, была у меня одна такая до войны 12 лет, соседская дочка. Я раз зашел за кусачками, она мне дверь открыла. Говорит, родителей нет. А мне эти кусачки во как нужны были! Ну, я ей и говорю, поищи. Она стала по ящикам лазать. А платьице у нее было такое желтое в подсолнухах, а под ним ничего. У меня встал тут же, как увидел, как подол задрался и ничего не могу с собой поделать.
-И что?
-Что-что, схватил ее в охапку в комнату поволок, штаны снял, ее на пол, рот ей раскрыл, палец большой между зубов вставил…
-Это зачем?
-Как зачем? Чтобы хуй не откусила.
-Ну и?
-В рот ее отделал и в глотку кончил и сказал, что если расскажет, ее из школы выгонят, а родителей расстреляют.
-Молоток! А дальше что?
-Да ничего, родителей ее действительно расстреляли, оказались английскими шпионами, а девку в детдом. Жалко конечно, сдохла, наверное, уже. А эта смотри, держится! Я с Огневым поспорил на папиросу, что окочурится к завтрашнему утру.
Санитар проспорил, умерла я вечером…
В этот раз все было не как обычно. Когда я снова потеряла сознание, мне привиделся дед Борька Псеглавец. Такой же худющий, с морщинистыми руками и в грязном штопаном халате. Только теперь вместо лица у него была мохнатая собачья харя. Он присела на краешек кровати и стала жалобно скулить. Я хотела его успокоить, приласкать, но не было сил. А потом он зарычал, прям как заправская собака, но мне не было страшно. Наоборот боль прошла, и в животе стало тепло так, как было, когда я видела моего Сережу.
А после был свет. Зеленый такой. Свет.
Свет.
про фильм зе роад, голодомор и ленинградскую блокаду. нечитал. нуегонахуй такие развеселости.
30.01.2012 14:37:12
№4
Нет уж.
И пусть автор обижается, но с меня хватило трёх первых и нескольких последних предложений!
Скорее всего, написано талантливо - судя по тому, что мороз продрал даже от того немного, что схватила, сдуру, глазами.
30.01.2012 15:17:09
№5
Тяжёлое произведение. Сильное.
Хвала Опарышу.
30.01.2012 15:34:52
№6
ну не дневник конечно тани савичевой,
но тоже посильнее фауста гёте.
и шовинистическая составляющая - на месте
вобщем опарыш во всей красе своей классовой-расовой ненависти
30.01.2012 15:35:40
№7
Для №4 Серая мышь (30.01.2012 14:37:12):
да лана
он пугает, а нам не страшно.
30.01.2012 15:43:07
№8
Обловления поперли!
Никак финансирование из госдепа пришло?
30.01.2012 15:45:53
№9
Для №8 Мозгун (30.01.2012 15:43:07):
Ну Хиллари чай не ехидна какая.
30.01.2012 16:08:31
№10
всем здравствуйте
30.01.2012 16:16:28
№11
Для №10 ОПАРЫШ (30.01.2012 16:08:31):
здравствуйте. статеек в коммерсант-власть начитались?
30.01.2012 16:19:02
№12
Для №10 ОПАРЫШ (30.01.2012 16:08:31):
Хуш келибсиз. А про Жылдыз нету ничего...
30.01.2012 16:19:13
№13
паттерся коммерсантом всласть
30.01.2012 16:19:44
№14
про Жылдыз это к Зеппу он обещал выдать текст
30.01.2012 16:23:56
№15
несправедливо это
как разжигать да тандем травить всяко - так все
а как финансировать - так сайтик тока?
Для №9 MT (30.01.2012 15:45:53):
30.01.2012 16:24:39
№16
Для №13 ОПАРЫШ (30.01.2012 16:19:13):
тогда понятно. спасибо.
30.01.2012 16:26:32
№17
Для №14 ОПАРЫШ (30.01.2012 16:19:44):
Как скоро? Я скучала по ней.
Для №15 efnk (30.01.2012 16:23:56):
Норовите оттереть от кормушки слабую женщину?
30.01.2012 16:32:33
№18
ну, надо напомнить
30.01.2012 16:48:20
№19
такие люди! нацику привет от мужского шовиниста
30.01.2012 17:15:40
№20
Для №7 Захар Косых (30.01.2012 15:35:40):
Нет, я впечатлительная, нежная и ранимая.
Боюсь.
30.01.2012 17:43:58
№21
класеги на гондурас.нет
30.01.2012 17:50:53
№22
Для №20 Серая мышь (30.01.2012 17:15:40):
да лана
читай, не пожалеешь.
тебе ж еще предстоит про педофилов писать -
а тут уже - вот они родимые.
как грицца во всей красе
30.01.2012 17:56:19
№23
гондурас.нет это эстонская власть плюс педофилизация всего цайта
30.01.2012 17:59:59
№24
причем у опарыша педофилы самые матерые -
не просто девачек любют
а чтоб девачка еще была дистрофичкой.
кстати опарыш еще классический
сюжет русской литературы использовал для фабулы:
так сказать преступление и наказание:
съела девочка братика -
тут же получила изнасилование, анал, выкидыш, позор, и смерть.
а одинхуй не перевесило греха каннибализьму
30.01.2012 18:01:40
№25
Для №23 Посторонним В. (30.01.2012 17:56:19):
Психиатрическую лечебницу забыл.
30.01.2012 18:05:54
№26
фи такое писать.
30.01.2012 18:07:44
№27
Для №25 MT (30.01.2012 18:01:40):
это синоним гондураса одинйух
30.01.2012 18:28:06
№28
Вот уж нахуй такие креативы, лучше пра гавно
30.01.2012 18:29:44
№29
Для №22 Захар Косых (30.01.2012 17:50:53):
Та ну, я ж не zzz чужие фразы воровать, пусть и очень удачные.
Лучше из собственного горького опята, с натуры, так сказать.
30.01.2012 18:30:14
№30
Жылдыз это Елдыз штоле?
30.01.2012 18:32:54
№31
Не люблю я эти вещи. Автор, может быть, и талантлив, да настохуела эта чернуха и порнуха. Можно ещо усмотреть полетическую ангажированность,
да хрен с ним, спишем на моральное уродство. Пусть хоть разобижаетса тут опарыш этот... Имечко себе выбрал, однако. С таким именем,
конешно, хуйню тока такую и соченять.
30.01.2012 20:10:18
№32
В несклольких местах пейсател наврал.
Рейтузы появились в 50 годы, на крыше, накрыше не подозрительные объекты, а зажигательные бомбы, и ухо.
Зачем было давать жрать сырое ухо ? Перестаралсо? Есть и ищо.
Думаю, дело было так, автора по пьяни отхуярили в жопо в сортире какогота пивняка. Хуярили хуярили вот и навеяло. Кроме того, автор понял важную для пей сатела вещь -когда ебут в жопо, то жопо болит.
И вот, этот геней летературы сидит у компьютера, стакан, понятное дело, во лбу, жопо очень болит, стыдно, больно, противно от самого себя, но нихуя не поделаешь. В жопо уже отхуярили. Кому-то жэ должно быть хужэ?И одержымый, фактически беременный через ту же самую жопу этой идеей пейсател видит свет и торопилсо поделитса в этом эссе с миром открытием боли в жопе - вот и получилось, как обычно, и наспех и криво и коряво.
А ведь хотел пидараз родить, хотел. Очень хотел. Но получилсо выкидышь. Даа.
30.01.2012 20:10:37
№33
эхэхэ
30.01.2012 21:19:40
№34
Вотжеж блять и не противно писать такое?
Просто слет педофилов какойты.
Внотуре аффтар оправдывает свое имечко.
30.01.2012 21:24:06
№35
да ладно текст, как текст....
30.01.2012 21:51:06
№36
*Ну чё ты споришь? Тебе говорят — говно музыка, а ты споришь.*
