Утро не приносит хороших новостей. Звоню Светлане Олеговне, и она говорит, что состояние Кости «стабильное, без изменений» - это значит, что он по-прежнему, не приходит в себя. Она просит меня позаботиться о Кате и обещает сразу же сообщить, если хоть что-то узнает.
Ребята звонят по-очереди, спрашивают, что надо и предлагают любую помощь. Я всегда знала, что могу на них положиться!
Выхожу погулять с Катей и вдруг звонок. Нашариваю в кармане дрожащей рукой телефон.
- Алло!
- Нина! Костя пришёл в себя! Только бредит, повторяет какую-то ерунду! Томограмму сделали, вроде всё неплохо! Ты приедешь?
- Да, конечно, да! – рыдаю я в трубку, - А Катю привезти или пусть она побудет с моей мамой?
- Нет, Катю в реанимацию не пустят.
Я дослушиваю уже на бегу. Звоню маме, и она выходит во двор, погулять с Катей, а я уже мчусь на маршрутку.
В приёмном покое натягиваю длинный халат, путаясь в рукавах, и взлетаю по лестнице на отделение травматологии. Где же 34 палата? Вот!

Глубоко вдыхаю несколько раз и тихонько открываю дверь. Не успеваю сделать и шагу, как встречаю ждущий нежный взгляд серых глаз. Больше я уже ничего не замечаю! Солёные ручейки брызгают у меня из глаз, а я плюхаюсь на неестественно высокую больничную кровать и, вцепившись в одеяло, заливаю слезами Костину футболку! Костя успокаивающе гладит меня по волосам и тихонько шепчет, наклонившись ко мне:
- Нина, мы не одни.
Судорожно всхлипнув ещё несколько раз, вытираю слёзы о больничную простыню, и смущённо поднимаю глаза. Оказывается, Светлана Олеговна всё это время сидела рядом, на стуле. Кроме того, в палате ещё один парень, весь в гипсе и каких-то проводах. Он подмигнул мне со значением. Как неловко!

- Здравствуйте, - тихо говорю я.
- Нина, ты побудь с Костей, а я домой, за вещами, - Светлана Олеговна легонько гладит меня по голове, улыбается Косте и выходит.
- Ребята, я и рад бы оставить вас наедине, но, увы – не транспортабелен! – улыбается парень с соседней кровати.
- Лёша. Нина – представляет нас друг другу Костик.
Я киваю и улыбаюсь.
- Меня может завтра уже переведут в другую палату, - шепчет мне Костя, - Как бы и ничего страшного, всё обошлось.
- Обошлось? – я шиплю, как рассерженная кошка, - Да мы чуть не померли со страху! Ты почему в себя не приходил?
- Ага, так я же и виноват! – Косте весело, он улыбается. Вот паршивец!
- А кто же! Конечно ты! – я абсолютно непоследовательна, ну и что ж.
- А знаешь, что я сказал, когда пришёл в себя? Врачи подумали, что у меня бред!
- Ну? – я смотрю выжидающе, уж очень вид у Костика лукавый.
- Я повторял « шиншилла, шиншилла», - Костик ловит мою косу и водит хвостиком по своему лицу. Я не выдерживаю, и несколько раз быстро целую его, куда придётся.

Лёша за спиной многозначительно покашливает и говорит:
- Эй, совесть имейте! Я же завидую!
- А ты в окно смотри, а не на нас, - отбривает его Костик и, притянув мою голову, быстро целует в губы.
- Мне за окном только облака видны, а красивых заплаканных девочек, там что-то не наблюдается! – грустно говорит Лёша.
У нас с Костей хватает совести оторваться друг от друга и начать общий разговор.
Через некоторое время возвращается Светлана Олеговна, она беседует с врачом, и мы начинаем великое переселение Кости в другой конец коридора, в палаты для выздоравливающих! До вечера мы копошимся, моем и благоустраиваем его временное пристанище, и уходим, когда время посещения давно окончено! Светлана Олеговна едет сразу домой, а Катю я привезу ей сама, чуть позже.
С утра я договариваюсь с Костиной мамой, что приду в больницу, сразу после школы, и принесу ему поесть – мама приготовит, всё что нужно!