«Молодой уроженец Неаполя!
Что Оставил в России ты на поле?...»

Путешествуя по градам и весям нашей с вами не обьятной Родины, с целью припасть к его истокам и напиться её живой воды, Судьба довела мне ( писателю, поэту, публицысту и кавалеру орденов), ехавшему с приветом от Гения ныне действующего, к гению эпох минувших, лицезреть г. Себеж, что в полутора-двух часах езды от Мекки российских пушкиноидов – сельца Михайловского на Пскiвщине.
Город Себеж знаменит, главным образом, тем, што в нём родился и умер забытый ныне всеми кинематографический артист и мастер художественного слова Зяма Гердт. Больше там делать нехуй. Тем боле, што и домик Зиновия, где он бегал в валенках и с курчявой голавой – давно пашол папесде и с молотка.

Глядя на окрестные пейзажи, не перестаёшь удивлятьца тому, до какой степени разруха цветёт в двухстах киламетров от зон Шенгена и евры, где сытые литвины, латгальцы и поляки собирают по три урожая навоза в год.
Тоска и мерзость запустенья, лишь ветер шевелит камыш…

 
Под стать суровым, сумрачным пейзажам Порубежья, взору моему на выезде открылся вдруг смиренный в скорби уголок, обнесённый гранитными камнями на обоих европейских языках.

 
Замысловатая вязь литер и схема блоков «нуммер ейнс, цвай, драй унд вайтер», выдавала в нём несомненное присутствие исконной русскости, мятущейся под низким, сумеречным прибалтийским небом. Некоторые аллюзии на Стоунхендж несомненно имели место.

Сбивали с толку и не менее некоторые аллюзии на нерусский Арлингтон, с его лютеранскими памятниками.

 
Кто эти люди? Что искали они на чужбине, оставив родные: сонную тишину узких улочек саксонских городков, уют альпийских шале, баварские пивоварни с кожаными шортам, приклеившимися от ссанья к дубовым лавкам, Реепербан, Октоберфест, дасистфантастиш, киндер, кюхе унд кирхе? Кем он был, рядовой боец Вермахта Алехей Пронин? Рдился ли он в Ганновере, Киле, вольном Ганзейском городе Любеке, Бременсхафене, Дортмунде или всего лишь в заштатном Вюрцбурге? Зачем, бросив любимую белокурую девушку своей мечты Гретхен или Альхен с Арштрассе № 69, жареные колбаски с пивом на Унтер-ден-Линден, кинематограф по субботам, ухоженную альпийскую лужайку перед фахверком в предместьях Поцдама, маленькие радости слесаря-бакалейщика по ремонту газенвагенов, топтал он своим кованым казённым ботинком исконную славянскую землю? Для чего арийцу Нечерноземье, населённое людьми с гортанным языком и не менее гортанными именами-фамилиями? Знал ли он вообще до того, как сесть в эшелон, идущий на Восток, где она – эта Московия? С её медведями, ушанками и водкой?

Бог весть… Наверное, читал в учебнике географии ещё при Вильгельме своём, царе Германском. Учил, как говорится, но забыл.
А нам…Нам нет уже смысла корить их за то, что сожгли они исконные русские города Петербург, Петергоф, Ораниенбаум, Кронштадт, Плескау, Ольденбург, Бежлин, Росток и Ясную Поляну.
Мы – Рим! Третий, правда, но всё-таки Рим.
А германцы-пронины – варвары! Так было, так будет.
Назвался Римом, жди дикаря Пронина в обоссаных ватных штанах на алюминевых пуговках в гости!

З.Ы. Не исключено, кстати, что Pronin был Major! Major Pronin. Ja.
Только, лучше быть рядовым в римской когорте, чем маёром в варварском легионе.
Ja. Es wäre alles.