10. Аттестат.
В осенние каникулы наши родители оптом укатили в круизное путешествие по Балтике, а нас с Сашкой отправили к бабушке на дачу в Синявино. Мы, по их замыслу, должны были ей помогать. Но что такое перекопать пару соток земли для двух здоровых семнадцатилетних парней? Два часа и готово.
Ещё? Ну, сложили дрова в поленницу, ну, попилили старые сучья на яблонях – дальше что? Больше занять нас бабушке было нечем. Сколько можно играть в телефон? От скуки мы стали болтаться по садовому посёлку.

У магазина мы познакомились с местными парнями. Кто-то из них жил тут постоянно, кого-то сослали родители «на перевоспитание», в общем, мы скорифанились. Погоняли мячик, потравили байки и разошлись.
Оставалось ещё четыре дня в изгнании. Скука смертная. У бабушки даже не было спутниковой антенны, и телевизор брал без помех только канал «Россия» и пятый Петербургский.
Наутро мы с Сашкой побрели к магазину в надежде встретить новых приятелей и хоть поиграть в футбол.
- Скучаете? – спросил нас один из вчерашних знакомых, - Как насчёт заработать мал-мала?
- А смотря, что делать надо, - ответил Сашка, - Деньги, вообще-то, лишними не бывают.
- Здесь бои были серьёзные в Отечественную, ну, думаю, вы в курсе. Есть один человек, он скупает старое оружие. За наше платит поменьше, за немецкое – побольше. Хотите поработать «чёрными копателями»? Только не болтать. Годится? – в упор посмотрев на нас, спросил Дима.

Мы с Сашкой переглянулись - это же приключение! И дружно кивнули.
Быстро сходили домой за лопатами и мешком, утащили у бабушки по оладушку из миски и сказали ей, что пойдём помогать новым знакомым.
- Нет, ба, если тебе надо ещё что-то делать, ты скажи, мы мигом. А то нам скучно просто так сидеть, - подлизался к бабушке Сашка.
- Идите уж, вам полезно лопатой помахать на свежем воздухе. Но к вечеру чтобы дома были, смотрите мне! – сказала бабушка, сложила нам все оладьи в пластмассовый контейнер и пересыпала сахаром, - Вот, чтобы не кусочничали у чужих людей. А то ведь проголодаетесь от работы.
Мы помчались к Диме.

Дима привёл нас в лес. Надо же, буквально в паре километров от садоводства, была разрыта довольно большая площадь. Там и сям зияли ямы, в кучах валялись совсем уж изоржавевшие боеприпасы, каски и какие-то железяки, назначение которых уже было трудно определить – так они были источены и изъедены коростой ржавчины.
- Вот, - повёл рукой Дима, - Здесь в любом месте рой – что-то, да отыщется. Складывайте, я потом гляну и скажу, есть ли что-нибудь стоящее.
Мы с Саньком рьяно взялись за дело. Каждый раз, когда лопата издавала скрежещущий звук от удара о металл, мы переглядывались в восторге и начинали с азартом первоклашек разрывать холодную влажную землю вокруг находки. Кучка металлолома рядом с нами росла. Ничего путного в этот раз мы не нашли, так, груда железяк.
- Ничего, первый блин комом, - сказал нам Дима, уписывая вместе с нами за обе щеки бабушкины оладьи: - Да и пришли мы поздно. Давайте завтра в девять у магазина и сразу на место пойдём?

На следующее утро мы с Сашкой, полные азарта, примчались к магазину даже раньше времени. Подошёл Дима, и мы отправились на место наших изысканий.
Этот день мы провели не без пользы – отрыли два коротких штыка от винтовок в приличном состоянии, нагрудный фашистский знак и ППС – пистолет-пулемёт Судаева. Дима сказал нам, что это образец сорок второго года, один из тех, что делали в Сестрорецке. Пулемёт прекрасно сохранился – он был завёрнут в полуистлевшую тряпку, возможно, бывший офицерский плащ-палатку, и почти не коррозировался в песчаной почве.
Мы с Сашкой всласть наигрались с пулемётом – как дети малые, а потом Дмитрий забрал наши находки и сказал, что покажет своему «знающему» человеку, чтобы нас не обманули при расчёте. Нам с Саней было жаль отдавать ППС, но уговор – дороже денег. С самого начала Димка сказал, что часть нашей выручки он возьмёт себе, как процент за то, что обеспечил работой.

- Вам так, баловство, а я на эти деньги живу, - сразу предупредил он нас.
Весь вечер мы с Сашкой делились впечатлениями, говорили о войне и размышляли, сколько же денег мы получим за наши находки и, особенно, за пулемёт. Нас обуяла изыскательская лихорадка, и мы едва дождались утра, чтобы скорее бежать в лес, тем более что назавтра уже уезжали – каникулы пролетели неожиданно быстро.
- Что-то подозрительно у вас глаза блестят, - сказала нам утром бабушка, с сомнением поглядывая на наши таинственные физиономии, - Кому это вы с таким упоением землю копаете? Ой, врёте вы мне, мальчики!
- Ба, да мы помогаем под фундамент траншеи делать. Ну и девушки там поблизости симпатичные, - лукаво улыбаясь, соврал Сашка и пихнул меня под столом ногой, чтобы я помалкивал.
- Ну, если девушки, ладно, поверю. А то приходите все грязные, в земле, но не усталые. Вот я и засомневалась, - бабушка погладила нас по затылкам, собрала что-то поесть и мы помчались на условленное место.

Третий день не задался с самого начала.
Во-первых, Дима не принёс никаких денег, сказал что его знакомый подъедет только сегодня вечером и завтра, перед нашим отъездом, он принесёт нам всё, что причитается.
Во-вторых, пошёл мелкий моросящий дождь. Наши, якобы непромокаемые, куртки всё же напитались влагой и стали какими-то неуютными и тяжёлыми.
Потом я пропорол ржавой дребеденью, кажется куском разорвавшегося снаряда, себе ладонь прямо сквозь перчатку. Дима – бывалый копатель, набрал полную горсть мха и велел мне положить внутрь перчатки. Кровотечение, и правда, вскоре прекратилось.
- Слушайте, а давайте разведём костёр. Погреемся, обсохнем. Бабушка нам сосиски в тесте положила – поджарим над костром и съедим горячие, - предложил Сашка и зябко поёжился.
- Не знаю, может просто пойдём уже, раз всё равно дождь и ничего не попалось стоящего? - сказал я. Рука саднила, и мне вовсе не улыбалось занести в рану инфекцию от ржавой дряни, которой я порезался.
- Да ещё земля попадёт, да мох этот неизвестно какой, - думал я про себя.
- Нет, раз пришли – надо работать, - отказался Дима, - Вы удачливые, может, напоследок ещё что-то найдёте. Давайте костёр, у меня зажигалка есть.

Он шустро надрал со старой берёзы коры, сложил сухие веточки домиком и поджёг. Маленький огонёк, несмотря на дождь, стал весело танцевать на берёсте. Мы быстро собрали ветки на поляне, и Дима стал укладывать их вокруг огонька. Костёр затрещал, распространяя тепло вокруг, и мы повеселели. Сашка решил заняться нашим обедом, а мы с Димкой разошлись в разные стороны, чтобы набрать сухостоя для поддержания огня.
Я даже не понял вначале, что это так шарахнуло – решил, что просто гром. Через секунду до меня дошло – это за спиной, у костра.
Сашка!
Я ломанул назад, проскочил в сторону, заозирался испуганно и наконец сообразил – вправо. Вылетел на поляну. Сашка полусидел-полулежал у бревна и смотрел на меня. Лицо его было белым.
Живой!

Я огляделся вокруг. На месте костра зияла неглубокая воронка, а ветки ели, под которой развалился Сашка, будто срезало с одной стороны.
Тяжело дыша, к нам подбежал Дима.
- Ну что? Все целы? Вот я дурак, первое правило – не разводи костёр там, где копаешь! Тут же боеприпасы везде. Ладно, пронесло в этот раз, - он вздохнул и перекрестился.
И тут Сашка тихо завалился набок.
- Эй, чего он? – Дима посмотрел на меня, - От страха, что ли?

Я присел на корточки и только теперь заметил, что Санина пёстрая куртка словно прорезана наискосок и вся потемнела впереди.
- Он ранен, - заорал я таким диким голосом, что даже сам испугался.
Трясущимися руками я развёл полы Сашкиной куртки и увидел, что через грудь и по животу вниз идёт ровный разрез. Такой ровный и глубокий, что края одежды и кожа, пропитавшись кровью, превратились в единое целое. Из узкой длинной раны точками выходила кровь.
Я беспомощно оглянулся на Димку. Наш третий товарищ быстро собирал свои вещи. Он подошёл, и от сосредоточенной отстранённости его лица мне стало не по себе.
- Я ухожу. Парень, похоже, умрёт, - сказал он, кивнув головой на Сашку, - Тебе, по-малолетке, ничего не будет, а у меня уже есть условный срок. Мне новые проблемы ни к чему. Беги в посёлок, может ещё успеешь помощь позвать.
Димка развернулся и ушёл в лес.

- Не в посёлок пошёл, в другую сторону, - отстранённо подумал я.
И тут реальность обрушилась на меня, будто я проснулся.
Сашка серьёзно ранен, он теряет много крови, а я сижу как последний дурак! Но что же делать? Бежать в садоводство, бросив его здесь? Невозможно!
Я рванул в ельник и стал судорожно драть мох, которым остановил мне кровь Димка. Приложил его верхней стороной к ране, стащил с себя куртку, свитер и футболку. Футболку положил поверх мха, а рукавами свитера, как мог, обкрутил Сашку под грудью – перевязал.
Вдруг сзади затрещали сучья, и я испуганно обернулся.
- Вернулся вот. Я ж не сука какая-то, может ещё спасут парня. Давай его понесём, я придумал как. Телефон есть? Звони в скорую, пусть едут, - от размеренного Димкиного голоса мне стало немного легче и я, дозвонившись, долго и путано объяснял, что случилось с Сашкой.

Димка разрезал мешки по шву, сделал из них подобие носилок и мы кое-как устроили на них Сашку. Положить не удалось, он почти сидел.
- Идти придётся не останавливаясь. Во-первых, времени мало, вон кровью всё пропиталось, а во-вторых, его дёргать туда-сюда нельзя – может внутренности задеты, - сказал мне Димка, и мы дружно взялись за края мешков.
- Вы друзья? – натужно просипел мне Димка, когда мы протащились уже половину пути.
- Братья, - так же надсадно ответил я.
- А, тогда тем более, - выдохнул Димка.
Больше мы не сказали друг другу ни слова.

На центральной дороге, прямо у леса, нас ждала скорая. Нам просто повезло - оказывается, машина уже была в посёлке, приезжала по другому вызову, а потом местные подсказали водителю, где нас ждать.
Меня посадили в машину вместе с Сашкой, а Дима незаметно растворился в толпе. Я его даже не поблагодарил.
Я уже говорил, что у нас с братом одинаковая группа крови – третья положительная? Повезло, потому что пришлось делать прямое переливание. Я несовершеннолетний, родители в отъезде, бабушка с сердечным приступом – врачи делали всё под свою ответственность.
Я лежал на каталке, рядом с братом, и думал: - Если делают переливание – значит всё поправимо. Сашка, точно, не умрёт. А уж сколько он у меня за наши семнадцать лет крови выпил – о-го-го, так что ещё литр ничего не изменит.
Нас положили в одной палате.

И уже утром я услышал противный скрипучий голос:
- Серый, не притворяйся умирающим. Здесь один раненый и это не ты. Что, небось надеялся остаться одним внуком у всех бабушек? А вот фиг тебе. И ещё, братишка, похоже, я тебе задолжал малость вчера?
Я сел на кровати и с удовольствием ответил:
- Заткнись, придурок! Я с тобой после рассчитаюсь за всё. Ты только поправляйся, брат.
Сашка потянул ко мне свою присоединённую к капельнице руку, и я ответил на его слабое рукопожатие.
Врачи сказали, что Сашка – везунчик. Осколок гранаты разрезал насквозь мягкие ткани и не задел ни одного внутреннего органа. Только рёбра царапнул.
Опять Сашка вышел из переделки раненым героем – он ещё и шрамом потом хвастался! А я так, сбоку припёка. Вот ведь!
***
На вручении аттестатов Сашку вызвали первым.
- Ну, так «А» - значит альфа, не то что какая-то «С» - серый середняк! - ехидно шепнул он мне и широкими шагами поднялся на сцену.
Интересно, так всю жизнь будет продолжаться?