Наташа играет на рояле. Язычки пламени свечей испуганно мечутся в лужицах расплавленного парафина, потревоженные то ли резкими взмахами кистей, то ли музыкой. Вивальди, указав чужим пальцам способ выразить горечь музыкой, тихо скопытился пару веков тому назад, а мне теперь слушай.
И я слушаю. Сидя на полу, всматриваясь в отраженную от покрытой лаком двери шифоньера искаженную фигурку девушки, проникаюсь атмосферой и заодно ломаю голову над вопросом; почему, как только у кого-то начинают выпадать валеты из колоды, я вдруг оказываюсь первым в списке приглашенных на этот праздник уныния и скорби? Я что, последний из способных поучаствовать в медленном и печальном перепихоне посвященном очередному приступу депрессии? А может я лучший из независимых экспертов по измерению глубины случившейся жопы у ближнего? Ответа нет, лишь догадки, но закономерность вырисовывается четко – ебусь я в последнее время только с теми, кого так или иначе закошмарила действительность.

- Он меня бросил. Мудак, блядь. – говорит девушка, доиграв и захлопнув крышку рояля. Я с низкого старта устремляюсь в соседнюю комнату.
Одно дело быть ходячей таблеткой антидепрессанта, но вот выступать в качестве жилетки с хуем.., спасибо, не хочется. Да, я признаю, что это довольно мощный способ обольщения – сыграть для слабонервного парня вроде меня что-нибудь слезоточивое сидя за роялем в лифчике и трусах. Но видит Бог, что в данном конкретном случае даже 12-тибальная (по шкале Рихтера) ебля на одной чаше весов со свистом отправляется на Луну, как только на другую с грохотом обрушиваются концентрированные пиздострадания замученной ПМС-ом брошенки.

Вот интересно, кто я после этого? Рядовой козёл или всё-таки редкий выродок? Неважно. Достигайте катарсиса купаясь в слезах, бля. Да и вообще, если кому-то приспичило трахнуться, значит ли это, что пиздец, вечер для меня кончился? Что за мода такая?
Падаю на диван и радостно тыкаю в кнопки пульта, надеясь, что сидящая на кухне компания не заметит моего появления.
Телек подкачал. Из условно интересного лишь умствования Гордона, который, покопавшись в копилке, вывалил на суд публике очередной предмет для обсуждения. На этот раз фильм о душевных метаниях какого-то долбоёба. Медалей у этого фильма, конечно же, как у дурака фантиков. Покрытые пылью и паутиной интеллектуалы, выписанные ОРТ единственно ради того, что бы продемонстрировать каких высот в софистике достиг Гордон, выглядят обескураженными. Они вяло пререкаются с ведущим, тужась сделать вид, что приняли посыл от режиссёра зрителю. Ни у кого не хватает смелости сказать: Господа, нас снова накормили говном, а теперь затеяли дискуссию о вкусовых нюансах этого самого говна. Или просто: Гордон – педораз.

Чудеса голубого экрана увлекли меня до такой степени, что я пропустил опасный маневр – со стороны кухни подкрадывается пьяная малолетка и суёт мне под нос телефон.
- Это моя мама. – говорит она и радостно щелкает зубами. – Очень красивая, правда?
С экрана телефона скалится замыленое изображение мускулистого гуманоида в кепке.
- Это мама? – я задаю вопрос, потому что у меня сильные сомнения по поводу половой принадлежности человека на фото. Имея в кармане последний полтинник, я готов поставить его на то, что это скорее брутальный гладиатор-трансвестит на пенсии, чем мама этого толстожопого ангела.
- Ну да. – подтверждает девочка. – Я трахаюсь с её любовником, прикинь. Дома одни скандалы.
Отталкиваю телефон рукой. Есть вещи, которые мне знать не обязательно.
- Ира, принеси мне водки, будь добра. – прошу я.
- Я Лена, вообще-то. – девочка дует губки, но на кухню все-таки идет. Уже в дверях на неё налетает один из пьяных коршунов рассекающих пространство квартиры в поисках дармового перепихона, и они с грохотом валятся на пол. Девочка кокетливо хихикает, парень матерится, хозяйский кот обреченно орет за шторой. Саундтрек к происходящему просто замечательный – старина Вивальди. Наталья простила мне подлый побег и снова села за рояль.

Поняв, что остался без алкоголя, я, было, напрягаюсь, но меня быстро отпускает – печень и так скоро будет светиться в темноте, да и вообще, сколько можно уничтожать алкоголь только за то, что он враг, зло, и прочая и прочая?
На хрен всё, пойду-ка я домой. Побреюсь, посмотрю фильм, поторчу в интернете. Поучаствую в одном из популярнейших нынче занятий – чтении чужого говнотворчества с последующим его обсуждением. Наверняка и сам что-нибудь напишу, а потом на полном серьёзе буду морочиться из-за критики незнакомых мне людей, мнение которых, согласно логике, должно быть мне совершенно допизды. Я – стадное животное и болезни у меня тоже скотские: интернетзависимость, алкоголизм, общая мудаковатость организма. Вместо сознательности (какой бы то ни было) – монументальный и абсолютно несокрушимый хуй (на всё, всех и вся). Чарльз Дарвин понаблюдав за мной пару дней, засунул бы свою теорию об эволюции себе в задницу.
Нахуй. Не, ну правда надоело. А не пойти ли мне в поход?
....