Знаменитая сетевая писательница, ставшая ею впрочем неделю назад, в ночь перед Рождеством не ложилась спать.
Она достала из шкапа непочатую бутылку текилы, засохший лимон из холодильника и уселась перед монитором.
Прежде чем истерзать клаву резкими, отрывистыми ударами средних пальцев обеих рук, она налила маслянистого напитка в малюсенькую рюмочку и глубоко задумалась, глядя вдаль.
Почему-то совсем не пишется насухую, торопливо подумала она и начала свое письмо.

«Здравствуйте, дорогой Руслан Султанович!
Вы меня не помните? Совсем? Странно…

Я-то Вас помню. Мне было 18, когда я увидела Ваше цветное фото в еженедельнике «Собеседник».
Статный, красивый, форма, усы, Звезда Героя на широкой груди! Это был культурный шок для малолетней читательницы.
Фото было немедленно вырезано из газеты и намертво приклеено к стенке возле письменного стола.
Я полюбила.
Про Вас писали много - описания Ваших подвигов в Афганистане прошли по первым полосам всех газет. Я трепетно собирала вырезки, но цветная фотография была только одна…»

Писательница тоскливо оглянулась по сторонам, пнула подвернувшуяся под ноги собачонку и нервически закурила. Воспоминания захватили ее.

«Мир тесен, Руслан Султанович .
Нелегкая занесла и меня в те суровые края , где живут суровые мужчины с усами на все лицо. Афганистан, Кабул, большой штаб.

До Вас было уже рукой подать – всего-то 2 часа пешком по горам. С правой стороны узкой тропинки была колючая проволока и бегали очень злые и кусучие собаки.
А слева тоже была колючая проволока и минное поле. Говорят, где-то можно было и на «Урале» проехать, но я об этом еще не знала.

В один из предновогодних дней случилось чудо. Я вышла в коридор штаба и вдруг увидела своего героя - навстречу шли Вы и с кем-то беседовали.
Когда Вы поравнялись со мной, я с изумлением поняла, что Вы не двухметровый богатырь, которого я представляла по газетам. А стройный такой джигит чуть пониже меня росточком. Но я любила Вас и простила это несоответствие.
Голос Ваш я тоже по-другому себе представляла. В реале это был не бас. Простила и это.
Первая девическая любовь – она великодушна.

Когда Вы входили в штаб , полковники наперебой подбегали пожать Вам руку. Я же поступала совсем по-другому. Выходила в коридор вихляющей походкой (тогда мне казалось – сексуальной) и с безразлично-надменным выражением лица проходила мимо .
Высокий каблук для этих выходов не годился – я не хотела доминировать.
Герой Советского Союза все-таки.

Воевали Вы знатно. Процент потерь в Вашем полку был ниже , чем у других.
Солдат Вы берегли. Тогда не смотрели на Вашу национальность – воевать так воевать.
Я скромно гордилась – а «мой-то» какой молодец! Вобщем, я была ненавязчива, но все вокруг знали о моей чистой к Вам любви.
Вы до сих пор не вспомнили меня? Странно…»

Не могу поверить, подумала она. Он не мог не заметить. Не мог.
Ароматная коричневая сигарилла незаметно угасла в ее дрожащих пальцах.
После следующей рюмки ей показалось, что червяк, лежащий на дне бутылки нагло подмигнул ей.
- К чему здесь эта рептилия? - спросила она в магазине. Ей ответили, что этот черненький червячок со светлыми выразительными глазами придает текиле тонкий аромат чернослива.
И только дома ее почему-то озарила четкая мысль – а почему бы не положить в текилу чернослива собственно?
Но текилу сделали без нее, и теперь она была вынуждена мириться с нежданным собеседником (собутыльником?) на дне бутылки.
Тяжко вздохнув, она продолжила.


« Наши высокие отношения продолжались полгода. Но потом все же наступила развязка.

Случилось мне как-то попасть на дружеский плов в батальон, находящийся совсем рядом с Вашим полком. В какой-то момент гостеприимный хозяин комнаты пожелал уединиться со своей подругой, в связи с чем я и молоденький лейтенантик- узбек были безжалостно выпровожены на мороз до особого уведомления..

Делать было нечего – на заснеженной отвесной горе мы нашли какую-то жердочку, прижались спина к спине как две сиротки из «Кошкиного дома» и долго-долго орали песни не своими голосами. Своих голосов у нас попросту не было.
Но акустика в горах фантастическая , и потому песни лились практически беспрерывно.

Репертуар был обширным. Тут и «Нэсэ Галя воду», и «…ему приснились в эту ночь сметана, яйца и морковка, и председателева дочь» и чудная песнь «Вот кто-то с горочки спустился». Но чаще всего исполнялся «Эх, мороз, мороз…». На дворе стоял декабрь. И обратно в жилище нас отчаянно не пускали.
Эстонка и узбек, волею судеб оказавшиеся в эту декабрьскую ночь на фантастической горе, и небо, почти лежащее у нас на головах. Черное афганское небо с огромными звездами. И даже время муэдзина еще не пришло – конкурентов в ночном эфире Кабула у нас не было.


Днем позвонил товарищ, угощавший нас пловом.
- Знаешь, что мне сказал о тебе Аушев?

-Он??? Обо мне??? Что?

Товарищ был по-военному грубоват и потому сумел выдержать свою садистскую паузу.

-Он позвонил мне и спросил: »Боря, кто у тебя сегодня ночью так орал? Спать было невозможно!»

Писательница плеснула себе текилы, как-то неловко подмигнула червяку, выпила и неожиданно прослезилась. Занюхав бархатистый напиток сигариллой, она манерно промокнула глаза салфеткой. Убедилась, что не размазала тушь .
Театрально взмахнув тонкими ухоженными средними пальцами над клавой, она напечатала финальный абзац,

«Помните ли Вы мои чудные напевы, Руслан Султанович? Только не лукавьте пожалуйста. Вспомните! Ведь я вложила в исполнение всю зарождавшуюся нежность детской души, отчаяние неразделенной любви и боль от подмороженных пальцев рук и ног.
Пусть не смущает Вас , что Вы теперь всего лишь бывший президент, а я – известная писательница… Помнить я умею.»

2005 г.

(картина - интеллектуальная собственность тележкиной) - (Прим.ред.)