Федя, Федот, Фед, Федорюччо, Федарюга, Большой Фе – как только не называли невысокого паренька с небольшими, реденькими усиками, нелепой бородкой и длинными волосами. Сам же Федор, именно так он обращался сам к себе, был уверен, что он потомственный растаман, в обязанность которого входит носить именно такие усики, бороду и длинные волосы. Он был уверен в своей избранности и потомственности, даже не смотря на то, что его родители бухали дни и ночи на пролет. Однажды в детстве один толи нажравшийся, толи обкурившийся незнакомый дядька около двух часов втирал в еще не сложившееся сознание маленького Федора, что он избранный богом Джа, единственный, можно было сказать просто Нео, но тогда братья Вачовски еще не сняли свой блокбастер. Мужик долго втирал про то, как ему предстоит преодолеть Великий путь. Маленький Федор тогда ничего не понял, но слова, тембр голоса, тон, которым они произносились, жестикуляция: все это настолько запало в голову маленького мальчика, что он стал со временем считать, что тот бухо-накуренный дядька на самом деле был никем иным как ангелом, который явился ему поведать будущее. Будущее, обрисованное этим пьяным ангелом, было сформулировано в одно простое, но крайне емкое предложение, Федор запомнил его, и каждый вечер повторял стоя перед зеркалом, разглядывая свой напряженный хиленький торс: "Ты рожден, чтоб сказку сделать былью, разогнав всю хуйню по пыльным углам, заставив ее нюхать сосиськину шкурку…" - дальше шло беспардонно-непорядочное перечисление всего русского мата, которое сплеталось в двух, а порой и трехэтажные выражения. Федор повторял их, словно магическое заклинание, боясь ошибиться хотя бы в одном слове.

- Я рожден, чтоб сказку сделать былью, разогнав всю хуйню по пыльным углам, заставив ее нюхать сосиськину шкурку… - повторял Федор, стоя в ванной, свое заклинание на автопилоте, думая о том, когда же, наконец, оно начнет работать, дав ему силу и смелость.
С кухни доносились пьяные голоса родителей, они пели песни своей молодости под аккомпанемент соседа - дяди Шуры, который, выпив в жало пол литра жидкости из раствора средства для мытья окон и теплой водопроводной воды, мог сыграть что угодно и на чем угодно. Сейчас, судя по звукам, дядя Шура играл молотком и большой чугунной сковородкой.
"Как же меня все это заебало!" - проснулся голос ярости где-то внутри Федора, - "сколько себя помню, все одна и та же хуебень! Все!". Еще не осознавая своих действий, Федор вошел на кухню, и ровным, спокойным голосом выдал:
- Вы, - он обвел глазами родителей, - Вы не мои родители! Я ухожу! Уезжаю на Ямайку!
Схватив с вешалки куртку, Федор выбежал из квартиры. Он несся по лестнице, уже не слыша пьяно-вялых уговоров вернуться. "Бежать!!!" - звенело у него в голове, и он бежал. Мимо проносились дома, машины, люди… медленно приходило осознание того, что наконец-то свершилось: "вот оно!" - думал Федор, - "заклинание заработало!". Он слепо торжествовал, еще не понимая какие трудности ожидают его.
Бег становился медленнее и медленнее, в боку начало колоть, Федор остановился.
- Что теперь? – спросил он сам у себя.
Ответа не последовало. Несколько минут Федор пытался вспомнить хоть кого-то к кому он бы мог попроситься переночевать, в памяти всплыли лица нескольких друзей, чуть позже их адреса. Федор, еще не решив, к кому именно он отправиться, пошел к метро.

Эскалатор уносил его под землю, символизируя разрыв со старой жизнью, погружение в новую. К тому времени Федор уже решил для себя, что обратного пути у него нет.
- Осторожно, двери закрываются! – раздался голос из-под потолка вагона.
Федор забежал, чуть придержав дверь. Протиснувшись сквозь вечную толкучку около дверей, прошел в середину вагона, принялся разглядывать рекламные плакаты. Над дверью висела реклама банка, который, объединившись с одним крупным торговым центром, предлагает покупателям купить товары в кредит. На плакате была изображена американизированная семья, т.е. мама, папа, сын, дочь все с наркоманско-сектантскими улыбками. "Хотя Америка, по идее, как гнездо мирового капитализма, и есть некоего рода наркотик или секта или секта наркоманов!" - сбилась мысль Федора, - "ведь есть же понятие американская улыбка… Они же всему лыблются, ну чем не наркоманы!?". Федор повел глазами по плакату, наткнулся на исправленный чьей-то рукой слоган: "Не откладывай жизнь на завтра!" - гласил первоначальный вариант, но к нему очень в тему было добавлено: – "Умри сегодня!". Федор улыбался, как вдруг в нос ударил резкий запах мочи. "Кто-то описался… здесь в метро… сейчас!!!" - пролетела в долю секунды мысль. Машинально он сделал несколько шагов в сторону от эпицентра запаха, остановившись около двери, он повернулся и принялся разглядывать обвиняемых. В голове Федора уже возник туповатого вида ведущий а ля ток-шоу Джерри Спринхера или еще кого-нибудь, который во все горло орал:
- Кто обоссался в метро? Представляю вам участников шоу! – тупая белозубая улыбка расплывалась по его не обезображенного мудростью лицу.
Федор посмотрел на людей сидящих по обе стороны той части вагона, что поразила страшная вонь. Каждый из них не подавал ни единого признака того, что в вагоне воняет, тем более, что воняет из-за него. При падение взгляда потомственного растамана на кого-нибудь из подозреваемых в его голове появлялся тот самый ведущий:
- Итак, - говорил он, - представляем первого участника Иосиф Эдмундович Запердяев, 1930 года рождения. Описаться мог просто так, вследствие амнезии, возраста или чего-нибудь еще… - раздался тупой закадровый смех. - Второй участник – Илона Хачересовна Ибгазимдзе, 1947 года рождения. Описаться так же могла вследствие каких-нибудь болезней, плохой наследственности или еще чего-нибудь… - опять тупой закадровый смех.
Федор потряс головой: "Что за хуйня, вроде не курил еще, а прёт аж пиздец как!".
Ведущий, тем временем уже объявлял второй десяток участников своего нелепого шоу:
- Каннабистов Антон Сергеевич, 1977 года рождения. Ха, ну этот мог обассаться просто как самый крутой обломист… у него теория своя… что-то вроде, зачем париться, если штаны и так высохнут? – … очередная порция тупого смеха.
Федор стоял несколько минут, разглядывая каждого, пытаясь хоть что-то заметить, что сможет ему подсказать. Поначалу все его подозрения пали на Ибрамидзе, уж слишком она беспокойно себя вела, но затем он уже всерьез задумался о виновности Запердяева, тот, как показалось на долю секунды Федору, специально прикрывал штаны газетой. Затем подозрения пали на Каннабистова, тот выглядел слишком довольным и расслабленным, после него под подозрение попали все остальные, кто-то странно оглядывался по сторонам, кто-то странно почесывал ногу, кто-то просто был чисто внешне похож на зассыху.
Из динамика объявили следующую остановку, Федор еле успел задержать двери, чтобы выскочить. Была его остановка. Игра осталась незаконченной. Мысли и сомнения терзали Федора до самого будущего ночного пристанища. В голове появились всего лишь два возможных варианта:
Первый - все герои шоу едут до конечной станции, искоса глядя друг на друга, подозревая. Несмотря на то, что вагон уже пуст, не один не встает и не пересаживается, все едут до самого конца. И вот, на конечной станции, когда двери открываются, и голос машиниста говорит всем, чтобы они выметались, начинается движение - все герои встают, и за каждым из них остаются мокрые следы!!! Они выходят из вагона, демонстрируя друг другу мокрые пятна на одежде. Затем начинают неистово аплодировать и кричать: "Клуб зассых! Клуб зассых!".
Второй – подозреваемые на протяжении поездки выходят из вагона и, как следствие, из-под подозрения. Остается только одна Ибрамидзе, которая едет до последней станции, а затем решает поехать вообще в депо. Когда состав въезжает в тоннель, Ибрамидзе превосходит сама себя, она встает с обоссаного места, забирается с ногами на сидение и начинает какать. После окончания этого акта, она, как ни в чем не бывало, садиться на сидение в другом конце вагона, делая вид, что не имеет к этому никакого отношения.

- Конечно, заваливайся! – встретил Федора друг Дуремар.
Федор вошел в небольшую квартиру, наполненную запахом свежескуренной травы. Дуремар захлопнул дверь, они прошли в комнату. Сегодня у Дуремара не было никого, он сидел в одиночестве, коротая вечер косяком и какой-то книжкой.
Раскурив косячек, старые друзья принялись обмениваться новостями, веселыми историями. Дуремар рассказал про то, как один паренек попутал диван с кораблем и нассал ему на пол, думая, что мочиться за борт. Федор тут же вспомнил историю в метро, рассказал ее. Затем Дуремар еще несколько часов бодрил своими байками, про разных перцев. Федор тоже в долгу не оставался. Со временем разговор скатывался на личные темы. Толи в прикол, толи серьезно, Федор сам не мог понять, он принялся рассказывать историю про ангела, про пророчество стать Избранным. Дуремар слушал, улыбка не сползала с его накуренного лица.
- Русский Маркус Гарви! – выдал он, после окончания повествования Федора. – Да, ты реально русский Маркус Гарви! Ты в курсе кто он?
- Ну… пророк, как многие раста считают…
- Вот!
- Ты серьезно или прешься опять? – спросил Федор, потому как по лицу Дуремара невозможно было понять, когда он говорит правду, а когда прикалывается.
Дуремар не ответил.
- Так твоя жизнь начала сегодня меняться? – спросил Дуремар.
- Ну!
- И как ты думаешь, к чему это приведет?
- Я не знаю, а ты?
Дуремар засмеялся.
- Ты соберешь всех московских растаманов, нет, всех российских, и вы будете целыми днями ждать около какого-нибудь берега кораблей Хайле Селласие, которые отвезут вас на Джамейку!
Дуремар опять засмеялся. Федор тоже улыбался, настроение было отличное, что как ни дурь может поднять настроение растаману? Конечно еще большее количество дури!
- Я скоро приду! – сказал Дуремар и вышел из комнаты.
Судя по характерному шарканью его тапок, он направился в свою кухонную лабораторию. Федор сидел на диване, который медленно засасывал его. Столь же медленно Федор погружался в свои мысли:
"Корабли, надо ждать корабли. Ямайка. Хайле Селласие. Блин, какой-то набор слов. В чем моя избранность? Может это все нелепый прогон? Да даже если и так, то домой я уже по любому не вернусь!".
Диван продолжал засасывать Федора. Глаза его слипались и вскоре вовсе закрылись. Стадия быстрого сна наступила мгновенно. Федору снился странный сон, навеянный разговором с Дуремаром:
Он идет по набережной Москвы-реки прямо напротив Кремля. Ночь. Улица пуста. Редкие машины проносятся вдоль мостовой. Идет снег. Федор идет стремительным шагом по направлению к мосту. Как будто куда-то торопиться, спешит, он постоянно смотрит на часы, оглядывается. Снег под ногами скрепит. Холодный ветер дует в лицо, заставляет щуриться, втягивать шею. Вот, наконец, Федор свернул на Большой Москворецкий мост, шаг сменил бег. Федор чувствовал, что вот-вот будет у цели. Вдруг из-под моста послышался хруст. Федор не обратил особого внимания, побежал дальше. Хруст усилился. Федор бежал не обращая внимания. Раздался оглушительный свист. Федор оглянулся, никого вокруг не было. Хруст под мостом повторился вновь. Федор подошел к краю моста, свесился, взглянул вниз и ужаснулся. Протер глаза, взглянул вновь. Картина не изменилась – прямо около моста стояла огромная шхуна. Старинная, деревянная, с парусом. Федор застыл.
- Эй, прыгай быстрее, они уже идут!!! – послышался чей-то знакомый голос.
Федор посмотрел влево, вправо, схватился за ограду и без страха сиганул через нее. Удар о деревянную палубу не произвел шума, как будто Федор и не прыгал вовсе. Боли он тоже не почувствовал, словно прыгал не на деревянный настил палубы, а на землю, причем не выше, чем с метровой высоты.
- Быстрее! Быстрее! Они уже рядом! – опять послышался знакомый голос.
- Кто? – спросил Федор.
- Кто-кто… вавилоняне! – раздражительно ответил голос.
В этот миг Федор с ужасом увидел, что по мостовой бегут толпы людей в черном, этаких агентов Смитов, управляемых дядьками, представившиеся в виде фараонов, которых носили на руках подчиненные. Они показывали пальцами в сторону корабля, что-то кричали…
- Быстрее! Быстрее! – кричал голос где-то рядом.
Федор повернулся, ему сунули в руки косяк.
- Скорее сюда! Давай!
Федор пошел на шум. Корабль стремительно набирал свой ход, но и шум издаваемый "агентами" было слышно все четче и громче.
- Ну, давай же! – раздались множество голосов. - Помоги нам!
Федор увидел, как человек тридцать экипажа пускают парики на парус, который с утроенной силой несет корабль. Федор зажег косяк, слегка смочив его слюной, втянул в себя огромное количество дыма, немного подержал в себе, и выпустил в сторону паруса. Раздались восклицательные возгласы. Корабль оторвался от земли и на третьей космической понесся в небо. Федор видел, как резко уменьшалась Москва. Внезапно она накрылась темной пеленой. Поднявшись выше, Федор увидел, что в подобной пелене находится вся Россия, да что Россия – весь мир!
- Что это?- спросил Федор у паренька, что стоял рядом.
- Это вавилонские стаи мировой интервенции… СМИ, одним словом. Маленькие такие насекомые, почти незаметные, но когда они собираются в свои стаи, и вот так нависают над городами… они способны свести людей с ума.
Дымка облаков скрыла от Федора вид уже медленно удаляющейся России. "Куда это я лечу?" - внезапно задался он вопросом. Схватив одного из членов команды, он повторил ему вопрос.
- В Никудакуа… - лениво ответил он.
- А что это?
- Ха! Это наша страна… мы в ней живем!
"Никуда-куа" - расшифровал Федор. – "Никуда! В никуда!". Он поднял глаза, хотел взглянуть в небо, но внезапная темнота накрыла сверху.

Окончание следует.