Рай не для героев.

Korea.

Брат негр.

Любишь ближнего своего? И что с того? Должен ли ты учить этому другого. Втемяшивать в его голову это постоянно: возлюби ближнего своего; возлюби ближнего своего. Добавляя при этом – ведь у меня получилось. Я же не шёл к этому специально. И каждый сам придёт. Лучше всего молчать об этом. Но как же трудно! молчать об этой любви паскудной. Ведь есть она. Ведь можно же. Мне самому хочется обнять каждого встретившегося на районе негра и сказать ему: “Да, брат, ведь мы здесь! Вот этот ветер, вот солнце, вот луна. Да и какая разница мы ли вертимся вокруг солнца, или оно вокруг нас, если оно дарит тепло.” И отчего вы выбрали ненависть?

Протест.

Очищу снега. Лягу наземь. Подбородком уткнусь в предков, руки в стороны разведу как распятый Иисусик. Буду лежать в этом неудобном положении, чтобы вдохнуть даже трудно было; чтобы вздох каждый сопровождался болью в груди и дрожью мышц шеи. Это мой протест. Так хочется восстать мне против несправедливости. То, что бедные еле еду какую достают, а богатые уже еле знают какую достать. Хотя протест мой не против несправедливости. Это я соврал. Подлый потому что. Протест против того, что я в ряду первых, а не последних. Да и равенства хочу не ради всех; себя ради. Чтобы мне всё доставаться легче стало, как частице целого. Хочется чтобы все ездили на каретах, и я среди этих всех. За компанию. Одному мне не устоять. Нужны локти. Один пропаду совсем. Вот и сейчас замёрзну нахрен насмерть здесь за этих всех. Капитализму бой.

Плач капиталиста.

Жидчики, родненькие.

Возьмите меня к себе. Я сейчас раком стоя пишу это на куске картонки. Прикажите кем мне быть. Явно. Я итак то, что вы захотели. Мне удобно сейчас; войдите в меня, чтобы я мог войти в вас. Я гой, но могу быть геем. Владейте мной. Пусть мне отведена роль пажа, холопа. Пускай! Но я смирившийся раб. Раб не ропчущий на своё положение. Пусть дураки пытаются добиться чего-то сбоку. Я же буду хоть и под Вами, но зато в единственной верной вертикали.