***

Объект рассказал о причинах, побудивших его приехать в Америку. Как он думает об этом. Когда Пол привёз из Краснодара куст первосортной дури в спортивной сумке, высушил её под кроватью и началось её использование, никто конечно не возражал, но куст по-разному отразился на дальнейшей жизни друзей. Умрёт уехал в Краснодар, покурив его лишь раз пять, не больше. Объект же курил его во все тяжкие. По пути из его университета домой находится один из магазинов сети, которая сейчас обвила всю Россию. Обычно он

приходил к первой паре, отсиживал её, потом отпрашивался с остальных, либо же просто уходил. Он бы и не выходил из дома, но ему надо было показать матери, что он ушёл. Заходя по пути в этот самый магазин, объект покупал самую маленькую бутылку минералки; захватывал дешёвых подушечек со сливочной начинкой, кукурузные палочки, пару упаковок семечек и Nuts.

Это очень понравилось ему. Казалось, что наконец-то ему удалось найти себя. Курил он так неделю. Начал замечать вещи, которые не видел годами до этого: дома такие серые, унылые, хотя в их районе некоторые дома и подвергались в то время капитальному ремонту. Кадетское училище, через дорогу от дома заинтересовало своим видом. Было оно спереди и видного от дороги бока новенькое, отштукатуренное, розовенькое; сзади же торчали кирпичи, цемент между которыми поддавался даже пальцам, и если тереть его пару минут – можно было бы вытащить кирпич из стены. С лицевой стороны были рамки, симметрично расположенные относительно входа, но на уровне второго этажа; были выкрашены в золотой цвет, но внутри рамок тот же розовый. Наверно, подумал объект(он сам мне это рассказывал), с советских времён остались; а внутри их был какой-нибудь прославляющий строй кал.

Зайдя домой, он выливал содержимое бутылки в стакан и сразу шёл на балкон с ней. Там проплавлял ей дырку на дне, сев на стул не торопясь, но быстро накидывал на горлышко фальгу, имеющуюся всегда в достатке и про запас; протыкивал иголкой, открывал окна и несколько мгновений смотрел во двор. Его балкон практически полностью загораживает тополь, и со двора трудно различить, что творится за деревом. Потом он перестал покупать новые бутылки каждый раз, а используемую хранил в мешке с мангалом. Этот разборный мангал он сделал на предприятии, когда проходил там практику сварщиком, когда ещё учился в бурсе. Доставал пакет с травой, пересыпал на титульный лист курсовой по “Оборудованию и технологии сварочного производства”, а уже с него забивал устройство. Курил быстро, слегка покашливая(горло она драла прилично), делал обычно две пробки. Потом не теряя времени шёл на кухню и начинал жарить яичницу с сосисками. Нарезав сосиски и скидывая их с разделочной доски на сковородку, представлял будто они десантники и спрыгнули на парашютах в горячее место. “Десантирование” - кричал он и хихикал. Но при этом следил, чтобы

сосиски прожарились с обеих сторон. Было забавно, смешно и трудно. Вообще объект под шмалью очень труден на подъём, ничего не желает делать – ему бы лишь хавать и удобно сидеть; часто даже не надо внешних источников, ему хватает того, как его прёт изнутри.

Потом он нёс тарелку с едой в зал, там подкатывал к дивану журнальный столик и удобно располагался трапезничать. Человек он был не новый в этом, поэтому включал дивиди-плеер с диском мультфильма “Скуби-ду”. Ебанутее мультика не бывает на свете. Хавая и смотря эту парашу, он незаметно досиживал до времени, когда уже должна была придти его мать с работы. Он съёбывал обычно часа за пол до её прихода, тщательно замотав бутылку в два пакета и засунув её в мешок. Один раз ему даже пришла мысль, что он не в состоянии будет остановиться, и выкурив халявный пакет, пойдёт уже покупать у гнусных и жадных барыг. И жизнь превратится в один сплошной “Скуби-ду”.

Вспомнив про друга, который почти не курил с этого куста, объект отложил часть в упаковку от зажигалки, перемотал её скотчем как мумию и спрятал в шкаф. Как то он шёл из института, ещё на отходняках и наткнулся на знакомую, которая в то лето уезжала в Америку. Она просто запрыгнула на него от радости, рассказывала как ей понравилось там. Один позитив, причём так эмоционально, что заразила его этой идеей. Причём Умрёт сказал ему за пару недель до того – не надоело ли тебе ездить Москва-дом. Ведь опять образуется порочный круг, и было бы хорошо поменять чего. И объект решил поехать в Америку. Придя домой он сказал – ма, я еду в Америку! В ответ прозвучало лишь – на Луну потом слетай. Деньги с Москвы пришли позже на месяц и он не сомневаясь ни секунды снёс их в контору, которая организует поездки студентов в штаты. Вернувшись с конторы он с корешем основательно обдул это дело. Назад идти было уже нельзя.

Пока собирались да делались документы, желание поехать поменялось на уехать. На институт был положен болт, вместо образовательной программы полетели фильмы и мультики на английском, с русскими субтитрами; потом с английскими, и потом без субтитров вообще. Любимым занятием стало просматривание концертов Джорджа Карлина. Он даже на девок стал меньше обращать внимания. Надо было учить английский, по которому в школе он был лучше всех в классе. Как-то он поехал в Ростов в

очередной раз; подписать какие-то бумаги перед посольством. На остановке был профессор физики из его вуза. Человек с редким умением любить свою работу, и умением так интересно рассказывать, что в аудитории на пять групп вечно стояла тишина, и все внимательно слушали его лекции. Объект до поездок в Москву работал охранником в своём институте, поэтому здоровался с преподавателями за руку. И в тот раз, увидев профессора, он растерялся: жать ему руку или нет. Он кивнул ему головой, и просто вытащил руку из кармана, так как она начинала потеть. Профессор сам перехватил её и быстро но почтительно пожал; молча и просто.

Объект рассказывал мне, что когда ехал в тот раз в Ростов, то в нём сидело чувство, что он становится ближе к Америке, хотя едет по Ростовской области. Уже тут он мне рассказывал, что когда первый раз ехал в Чикаго из Филадельфии(ехали они вчетвером на взятой в рент машине; при этом слушали Высоцкого). В тот момент возникло чувство, что он, двигаясь по Америке, становился ближе к России.

Sex же с этого куста начал отношения с одной из женщин своего предприятия. Бухгалтершей, женой одного из тех сорокалетних мудаков, которые имеют дачу на отшибе, пятнашку Жигулей и при этом считают, что жизнь удалась. Она была на девять лет старше Sexa и стала самой серьёзной дамой с тех пор как он вернулся с армии. Была она слегка полноватая, зато с мясистой грудью и симпатичными гениталиями(Объект так и сказал).

***

Двадцать первое ноября две тысячи восьмого года. Маленькая квартира Умрёт. В ней: хозяин, Жека, Пол и Длинный. Это на следующий день после концерта. Жека принёс стихи, которые сочинил после того как проснулся. Он сидит на кресле, все сидят напротив; ждут. Деньги все спущены ещё вчера. Все на нулях. Первый стих сразу же поверг слушателей в дискуссию. Стихом назвать это можно весьма условно, от стиха в нём лишь то, что написан он четверостишием, но с весьма неуловимой рифмой. Автор начал:

Раздвинув половые губы

Изподнутри весны на край

Зима придёт опять кусать снежки

Они как сталь подстрижены едой!

С дивана напротив сразу возникла реакция: Sex, как самый шустрый, первый выкрикнул – это что ещё за хуйня? Хоть он и опередил, но заключал в себе вопрос от всех троих.

-Зачем ты это написал? Нахуй ты вообще писал?

-Денег нет, - сказал Жека.

-Ты это продать хотел? - едко спросил Длинный.

-Я не в том плане. Просто бухать нечего, настроение было хорошее; вот я и подумал, что подниму и вам его. - с улыбкой произнёс Поэт.

-А знаете что? А пусть всё прочтёт! Мне интересно, что ещё нас ждёт за этими самыми раздвинутыми половыми губами. - сев поудобнее сказал Умрёт. - Почему бы не послушать? Всё равно делать нечего; да и стихи, признаться, захватывают.

Жека принёс три распечатанных листа, на каждом ровно по восемь четверостиший. В принципе все они прошли заметно для слушателей, но на некоторых парни особо заострили внимание. На стихе:

Переосмыслив заблужденья

Философ съест глоток вина

И на крыльце менталитета

Он обнаружит жаренную с лимонами картошку.

Длинный сказал, что очень понравилась сама рифма и последняя строка. Вот мол где вся соль, точнее кислота. Когда Жека начал читать стих:

Капусты полный портсигар

Ты ветра не увидишь проездной

Крыжовник снова в отпуске

И пальмы снегом по чуть-чуть.

Пол три раза переспрашивал: “крыжовник?” Приходилось читать заново, так и не дойдя до конца всего одной строки.

-Я не понимаю, почему именно крыжовник? - сказал он.

-А то, что у ветра проездной тебя совсем не трогает? - серьёзно спросил Умрёт.

Когда и последняя строка наконец-таки была произнесена, то хозяин квартиры сказал – не, вот тут ты конечно метко попал; если бы

снега было бы много – была бы херня какая-то! а так ничё; хорошо даже.

После этих слов Пол выхватил последний листок и сам начал читать:

Подзарядив от стула левый палец...

-Это как? Какой из них именно левый? Именно тот, который ты имел ввиду. - спросил чтец.

Жека молчал. Sex продолжил:

На поворот ушёл дельфин...

-Ну тут ладно, всё понятно. Дальше:

И кирпичей большую ложку...

-Да, маленькой могло бы и не хватить.

Не надо думать наперёд.

-Не надо думать вообще. - поучительно произнёс Длинный.

-Ахуенно. Талантливо. Да! Мне понравилось.

После этого все поковырялись и всё-таки деньги на бухло были найдены. Такой прыти никто не ожидал от Жеки. И узнав так много истины, завуалированной в рифме, они решили таки набухаться, чтобы стало не так страшно жить. Весь вечер друзья цитировали отрывки из услышанного. Потом Длинный ушёл домой, а троица снова отправилась к Умрёт на хату.

-Жек, так как ты уехал в Москву? - спросил Пол.

Жека посмотрел в окно на аллею между двух дорог: там на лавочке сидели человек пять, явно младше двадцати и каждый с алкоголем.

-Начну с того, что я оформил себе академический отпуск; на год. Мне дружище посоветовал этого доктора. Как же я устал его уговаривать: караулил его у больницы, внутри; несколько раз ходил в кабинет. Бывает по человеку видно, что “нет” это его лишь временное состояние, и он его с удовольствием переключит на “да”, надо лишь посодействовать. Если бы я этого не знал, то вряд ли бы когда трахнул целку. С врачом помогла мама: она пошла к нему уже после шести моих попыток и сказала, что в курсе моих планов и согласна с ними. Мне оформили какую-то проблему с головой. Причём серьёзную. А по возвращении надо было до февраля оформить справку, что я опять выздоровел, иначе не восстановили бы на бюджет.

Три недели я уже был в свободном полёте, мама уже начала мозг компасировать – ушёл, мол, а так и не работаешь. Но я был твёрд в

намерении не работать в наших степях. И вот однажды, когда ехал к брату, на вокзале встретил бывшего одногруппника. Он сказал, что работает в Москве. А так как мы с ним работали раньше, когда я практику проходил, он записал мой телефон и обещал позвонить насчёт работы. Я уже и смски ему слал и звонил – не отвечает сука! Уже хотел на девятое мая по бухлу написать ему “А пашол ты нахуй са сваею Масквою!”. Передумал почему-то. Иду я значит в очередной раз по нашей славной улице Ленина. Четыре часа. Тут мне звонок от него – думаешь работать на лето или больше? Ну я говорю, что до февраля могу. Он мне – выезжай послезавтра, пойди сейчас купи билет до Москвы. Я офигел, честное слово. Пошёл домой, взял денег и за билетом рванул. Он перезванивает, ну думаю скажет, что не торопись, ещё пару дней обговорим. А он мне – едь завтра, не жди до послезавтра. Что делать, купил.

Мама тоже удивилась. В путь курицу мне зажарила, собрали сумку в темпе, и я на следующий день поехал в девять утра. В ночь перед поездкой уснул только часам к четырём; эмоции: ссыкливо, но классно.

В этот момент Умрёт включил компьютер и начал играть на электрогитаре без звука, разглядывая табулатуры на экране. Пол сидел на диване и пил пиво, которого было немного.

-В пути не спал, только между последней остановкой и МКАДом вырубился на час, может меньше. Очнулся – едем по кольцевой. Прочитал на доме надпись “Реутов”. Начался мелкий дождик, я обрадовался ему. Хорошая примета. На Казанском вокзале я хотел ссать больше всего на свете и когда пришёл Костя, сказал ему про проблему. Мы пошли к платным “вагончикам”, как после назвал их Вова-Гитлер. Это был один из самых весёлых людей в общаге. Но об этом потом расскажу. Первый день я отработал и в конце его просто отрубился, когда прилёг на кровать. А вот – когда обедали, то в кухни было человек двадцать пять. Помню окинул взглядом из угла всё это и подумал: “Куда же я попал?”. Но мужики оказались дружелюбные. Все с нашей деревни, кроме пары человек. Впоследствии я неоднократно слушал пьяные рассказы про Комсу, Нейтралку, или Тридцатник.

Всех перечислять не буду; но с большинством у меня сложились хорошие отношения. С некоторыми так даже подружился. Так как я был самым младшим, то меня звали Женёк или похоже, но без

подколов; по-дружески.

-Скажи, а какого хера ты во всех почтах и везде markin2wheels?

-Да это Длинный. Я когда вернулся, то надумал зарегиться в одном месте. Почта нужна была. Помните, ещё в первой части “Такси” один дед сказал – человек начал жизнь на двух ногах, чтобы завершить её на двух колёсах. Ну или типа того. Вот я и говорю ему – отметка в два колеса, “mark in 2 wheels”то есть. А этот мудила пробел проебал. Так и пошло.

-Мистика, - сказал Умрёт, - этот мизинец снова мешает играть; вечно он цепляется за струны. Или не успевает сгинаться когда надо.

-Первые полтора месяца я отработал и никто ни разу не видел, чтобы я бухал или курил план. Удивлялись все! “Жека, а как ты расслабляешься?” спросил меня один забавный тип – Жорик. А я и не напрягаюсь – ответил я ему. Потом начал курить траву. Начал я это делать на девять дней брату: позвал на Москва-реку пацана, немногим меня старше и угостил его пивом. Я пригласил его, потому что в общаге мы с ним почти никогда не разговаривали, а мне не хотелось в тот день ни о чём говорить. Мы сели недалеко от завода, рядом моментом образовалась толпа таджиков и с разбегу попрыгала в воду. Мне стало неприятно. Я сидел свесив ноги над водой и смотрел на дно, оно было покрыто слоем грязи, напоминавшим машинное масло, или плотную грязь. Место совсем не купабельное. И тут он говорит – покуришь? В тот момент у меня перемкнуло – а какая в пизду разница? Всё равно умирать! Но меня тогда не взяло.

На следующий день я решил постирать какую-то шмотку в душевой, а на пути стояли ребята, и паровозы летали по коридору. Мне предложили и я хапнул как между прочим. Постоял с ними, понял, что началось и отнёс вещи в комнату. Потом пошёл на кухню, где уже расположились и они. Показывали гимнастику и тип, который претендовал на победу, румын или болгарин, приземлился на жопу. В тот момент мне показалось, что это самое смешное, что когда-либо мне доводилось видеть. Ржали все. Противники травы ушли по комнатам и на кухне осталась лишь компашка на одной волне. Я чёто хавал, не помню что; при этом сидел дальше всех от телика, поэтому меня никто не видел – все смотрели вперёд. А я всё смеялся и был рад, что никто не видит этого. Остановиться не получалось.

Вова стоял прямо напротив телика и крикнул, чуть позже падения румына: “Хуй вам! Россия победит! Это бог с нами! Это он сказал – мы победим! падайте все нахуй на жопу!” Вторая волна смеха накрыла мгновенно. “Да когда в Сочи будет олимпиада, то хрен им всем! И китайцам этим; и вообще всем иностранцам. Меня поставят главным по медалям(причём голос звучал так, как будто Вова не исключал эту возможность), тогда первые десять мест русским, а за одиннадцатое место уже будут биться иностранцы. Я их накормлю, пидарасов! Будут у меня стоять в очереди с мисками, а я половником зачёрпывать им из этих...ёбаных синих вагончиков”. Тут я представил как это происходит и порвался от смеха.

Продолжение следует.