Два сцепленных между собой восьмитрубных паровоза, натужно влекли за собой циклопическую платформу, на которой, свободно расправив крылья, гордо царил «Сокол Империи» - тридцативосьмимоторный колосс русской авиации. Под медный хрип духового оркестра гигант начал неукротимый разгон по рельсам, чтобы затем, набрав скорость, устремиться к высокому небу восславляя Царя, Отечество и благодарный ему народ.
Прогуливаясь по верхней палубе для господ, Мари, взяв под руку Олли, неспешно вела светскую беседу:
- Кажется, я понимаю, почему граф Воронцов принял нас на борт аэроплана. Ему стыдно, что он с первого взгляда не раскрыл иностранных шпионок и как русский офицер должен был немедленно застрелиться, смывая позор. Бедняжка так страдает от чувства поколебленной чести.

Одетые в роскошные великолепные платья, подруги только что покинули бальную залу, где с успехом оттанцевали мазурку с господами офицерами. Подошедший лакей подал им пирожные и прохладительное питьё.
- Ах, мадам, всё это так волнительно и тревожно, - Олли повернулась к полуоткрытому иллюминатору, откуда усилились голоса, - Может нам не следовало столь поспешно соглашаться на предложение графа?
- Полноте, Оливия, граф душка и не сделает нам ничего дурного.

Между тем шум снаружи возвысился. Мари открыла окно и увидела бегущих за не успевшим набрать хода составом, крестьян. Десятка два окрестных мужиков - в грязных портках и рубахах, кто босой, а кто и в лаптях на босу ногу – истово крестились, моля: «Помираем!» и «Подайте на посошок, барыня!». Вид бородатых несчастных был совершенно невыносим.
С перехваченным дыханием, орошая слезами вырез декольте, Мари в страстном порыве вылила им остатки «Шабли» из бокала, но затем, опомнившись, принялась отщипывать крошки со своего пирожного, бросая страждущим питательный корм.
- Бедные вы мои, поешьте хоть немного.
Присланный кем-то служитель подкатил к дамам небольшую тележку с подаяниями. За считанные минуты женская рука в изящной, обтягивающей перчатке перекидала за борт ящик водки «Привет» за рубль двадцать копеек, и пакетики «Крабовой трески со жмыхом, идентичным натуральному».
- Матушка, царица ты наша! – отозвались ей в награду далёкие, исполненные благодати, голоса.

А между тем, в глубинных чреслах «Сокола Империи» среди раскалённых чугунных топок сновал жаркий рой потных и зачумленных кочегаров. Размашисто швыряя лопатами уголь в ярко-жёлтые оконца печей, они тайно копили пролетарскую злобу на своих надсмотрщиков-мучителей. Кое-где ходили листовки с требованием дать больше роздыха и повысить пайку. Пойманных с прокламациями пороли жандармы. Но главная борьба была с саботажем. Получая по казённой вобле в день, и забесплатно пользуя кипяток с котла, бездельники недосыпали угля на совковые лопаты, недокручивая своей ленью все тридцать восемь пропеллеров «Сокола Империи». Но последней каплей стало обнаружение на кусках антрацита следов от укусов человечьих зубов.
- Да есть ли кресты на этих ворюгах? Государственного добра не жалеют! – возмущались сиятельные круги.
- Срам, господа, срам! – вторящий им жандармский генерал журил кочегарское начальство, указывая тому на обвисшие стрелки манометров. Неужто нечем усовестить негодяев? Где, где, етить мать, патриотизм, жертвенность и служение Государю? Выпороть и доложить!
Брошенные на разгон смуты конные казаки посекли нагайками тунеядцев, пообещав добавить ещё, ежели не будет справной работы. Из многочисленных труб разом повалил густой чёрный дым, и специальный курьер, наконец, доложил Воронцову о готовности.

Два рычага управления «Вверхъ» и «Внизъ» украшали главный командный пост аэроплана. Более них не было ничего. Да и с какой стати передовому орлу Империи, чуду и светочу отеческой инженерной мысли, пристало иметь иное? Неуязвимый для врага, он имел полное право не уклонятся ни вправо, ни влево от встречи с любым противником. Поначалу рычаг «Внизъ» также отсутствовал для большего воодушевления экипажа, но впоследствии конструкторы ввели его, чтобы было кому доложить о победах.
- Пора! – командир «Сокола Империи» граф Воронцов решительно подошёл к рубильнику. – Скорость в достатке.
- Крестись, братцы, с Богом, – и твёрдой рукой подал рычаг кверху.
Тяжеленный Монблан отборной чугунины демонически загудел. Огромные, с колокольню, пропеллеры басисто взвыли, молотя атмосферу чудовищными лопастями. Под крики «Ура» и поданное шампанское «Сокол» начал свой бессмертный полёт в стратосферу…

***

Там, где-то далеко, далеко, среди блистающих звёзд нежданно затеплилась яркая искорка. Среди косматых комет и стремительных лучистых метеоров вспыхнула она ночным мотыльком и погасла. То военный кочегар Зябликов ушёл в самоход с воздушного корабля, подло предав боевых товарищей…

Покуривая махру Нееловские мужики смотрели единственный на деревне телеящик. Пара запряженных в нехитрое коромысло свиней шустро бегала по кругу, вертя динамо для выдачи тока. Имперский диктор в мундире и фуражке как раз передавал адаптированные под крестьян новости:
- Батюшка наш единородный, державный Государь, отдал нынче приказ о пуске в небесную твердь особого ероплана «Сокол Империи» для устрашения и увещевания ворогов Земли нашей, поелику не побиты покамест оные Верою и Правдою нашей святой, – на картинке показали Государя, Царицу, сановных чиновников и дворовую челядь вокруг. – Так помолимся за потуги сии всем Миром Державным, ибо свет небесный лучит он на чела наши, да струит благодать исполатную на хлеба и нивы земли Русской.
Мужики, грудясь в кучу, попадали на поклоны.
- Ишь, вон оно куды емпиратор то наш замахнулся! Чай не шибко в англиях теперича заживут. Небось, хлебнут горюшка нехристи постылые - не всё им кровушку нашу мужицкую испивать, да Руси доброй злокозничать!
Экран замерцал.
- Пятачок! Рыльце! А ну-ка шустрей! – народ зашумел на генераторных свинок.
Картинка осветилась. Показывали экипаж аэроплана – соседского барина Воронцова, разных генералов и прочих. Внезапно скотник Архип с «Луча Сколкова» задрожал и пальцем ткнул в бабу, что стояла супротив графа:
- Ведьма! Узнал! Та самая рыжая на дороге! Истинный крест, говорю вам!
- В чеку, в чеку бежать надо, - заохали после разъяснений мужики, Ой, горе то.