Начало здесь:

1: http://www.gonduras.org/index.php?a=2965  
2: http://www.gonduras.org/index.php?a=2998  
3: http://www.gonduras.org/index.php?a=3134  
4. http://www.gonduras.org/index.php?a=3168  


Оксанка перевела глаза на монитор и заелозила мышкой по столу. Потом пару раз клацнула кнопкой мышильды и насколько можно повернула ко мне дисплей с фоткой сомнительного качества. Но без сомнения - лицо девахи с фотки и Оксанкино были тождественны.
- Калымишь на телевидении?
Оксанка засмеялась, сверкая зубами:
- Ага. На полставки. В утреннем эфире. Как раз успеваю приехать из Останкина к 9-00 в офис.
- Уф. – я смахнул со лба бутафорский пот. – хорошо, что вы с ней – один и тот же человек, а то меня уже высаживает тема, что вокруг одни клоны…
Оксанка притворно нахмурилась и с преувеличенной обидой спросила:
- Значит, ты думал, что я – клон Дарьи Спиридоновой? И вот кто ты после этого?
Неожиданный поворот событий. Никак не могу привыкнуть к тому, что девки из всего могут устроить скандал. Хорошо, что это шутка, а то не избежать бы мне участия в истерике-лайт.
- Ну, наверное, после этого я - параноик-шизофреник. Но ты сама прикинь – позавчера на концерте встречаю девицу, то-сё, разговорились. И она мне заявляет, что она – клон какой-то французской кинозвезды. Нормально, нет?
- Сумасшедшая. – Оксанка прищурила правый глаз, прикидывая, видимо, насколько можно считать крутым знакомство с безумной девицей-клоном. – Хотя есть тысячи людей-двойников знаменитостей. Каждый сходит с ума по-своему.
- Ну да. Только тут история сложнее. Это тебе не плюшевые Элвисы. Она не сама хочет быть похожей на знаменитость. Это ее крюк заставляет…
Тут на столе секретарей зазвонил телефон, и Оксанка протянула руку к аппарату.
- Слушай, Миш, у меня к тебе есть дело одно. Я как освобожусь немного – тебе позвоню – поговорим. Ок? – Она взяла трубку. – Добрый день. Оксана.
Я кивнул. Ответом было дерганье губами, имитирующее поцелуй. Вот так всегда бывает – то нет-нет, а то вдруг охапками… Девки повалили неожиданно как июльский снег. Впрочем, где-нибудь в Аргентине снег в июле – совершенно нормальная фигня. Раздумывая – что у Оксанки ко мне может быть за дело – и надеясь, что это дело носит несгибаемо сексуальный характер, я двинулся к себе на этаж.

***

Ближе к вечеру, когда нетерпение и любопытство только-только меня отпустили, позвонила Оксанка и предложила после работы пройтись пешком до Боровицкой и обсудить тот самый вопрос. Мы забили стрелку на углу Толмачевского и Старомонетного, который во всем нашем офисном центре назывался Староминетным, в районе половины седьмого.

Неловко, конечно, получилось, но на точку я пришел позже Оксанки. Она с увлечением жала на кнопки телефона и, вроде бы, совсем не скучала.
- Привет!
- Привет. – она запихнула телефункен в сумку. – К Боровицкой?
- Ага.
По Старомонетному то и дело проезжали машины. Мы дождались зазора побольше и зашагали в сторону Москва-реки.
Оксанка как-то мялась и не знала с чего начать разговор. Молчать было тоже не ахти как удобно, и я для затравки спросил ее об отпуске. Оказалось, что в отпуск она идет через пару недель и уже написала заявление. Я в свою очередь рассказал, что собираюсь в выходные на «Роллинг Стоунз» в Питер. И беседа наладилась – Оксанка поделилась прошлогодними осенними впечатлениями от Северной Пальмиры, в которую ездила с подругой. Тут уже было совершенно органично спросить – а что собственно за дело вывело нас из замоскворецких переулков на водоотводный канал, Лужков мост, памятник Репину и еще к какому-то новому монументу, похожему на парад уродов:
- А ты говорила, что у тебя есть дельце какое-то вроде.
Оксанка взглянула на фонтан, мимо которого мы шли к Каменному мосту, и начала объяснять, смущаясь:
- Ну, у брата моего… старшего… у него, короче, два ресторана. На Покровке и на Спиридоновке.
Вот нет бы прямо сказать – «Миша! Давай займемся сексом», если уж воспитанным девушкам претит слово «ебаться», так ведь нет же – придумала какую-то фигню про брата, про рестораны… Ну, ладно. Сейчас было не самое подходящее время для борьбы с женской застенчивостью. А она все глубже влезала в рассказ о брательникове бизнесе:
- …А ему клиенты начали жаловаться: ресторан круглосуточный, а ночью отношение к клиенту нездоровое – на второй этаж не пускают, администратор на жалобы не приходит. В-общем, надо придти в ресторан ночью, часа в два и проинспектировать – как у них идет обслуживание поздних клиентов.
Оксанка выговорилась, и почувствовалось, что ей стало легче. Вроде как пучит-пучит, да так, что пополам складывает, а потом продрищешься хорошенько - и мир снова сверкает изумрудами. Чтобы помочь ей я изобразил полное понимание ситуации:
- Он тебя попросил позырить как там и что, а тебе пойти не с кем? – может быть, я и не был безукоризненно деликатен в выражениях, но надо же было прояснить ситуацию вплоть до мелочей. – И ты зовешь меня?
Мы уже почти прошли Большой Каменный мост и остановились на площадке с видом на Водовзводную башню.
- Если ты не можешь – так и скажи. – Оксанка, само собой, понимала, что никто отказываться не будет - просто брала на понт. Но мне-то нужно было от нее признание, что она выбрала мою скромную персону для ночных посиделок в ресторане не просто так - с бухты-барахты, а осознанно и целенаправленно. Но, понимая всю нелепость таких притязаний, я забубнил, виновато пожимая плечами:
- Не… Могу, конечно, без проблем. Даже интересно – типа мы с тобой шпионы и работаем под прикрытием – разоблачаем шайку террористов… В ресторане, кстати, какая кухня?
Оксанка вмиг повеселела:
- Восточная. Значит, так. – Мы пошли дальше к метро.- Андрей (ну, брат) снабжает нас 10 000 рублей. Мы должны придти в 2 часа ночи и заказать какие-нибудь сложные блюда, но в пределах бюджета. Потом докопаться до какого-нибудь косяка и вызвать администратора. Потом история повторяется в следующем заведении. Встречаемся сегодня…
- Сегодня?... – такая шустрость меня несколько обескуражила. Не сказать, что я тяжел на подъем, но вот так, сразу, кавалерийской атакой, не люблю дела делать.
- Извини, не знала, что у тебя сегодня планы на ночь. – Оксанка надула опять прессинг и блеф, но я по-прежнему вёлся как дебил. Эти девки - такие хитрые твари – облапошат в три секунды. Но быковать не хотелось - мне пришла в голову мысль, что ночь можно завершить при удачном стечении обстоятельств хорошим трахом (ведь не зря же затеяна эта катавасия с рестораном), и быстро включил заднюю:
- Сегодня как раз отличный день. Давай я за тобой заеду где-нибудь полвторого. Диктуй адрес.
Она жила на Полежаевке, проспект маршала Жукова. Я забил адрес и телефон в контакты. Потом мы решили прогуляться до Пушки, чтоб технично разъехаться по домам без пересадок. Где-то в 8 вечера мы разошлись: она - на «Пушкинскую», я – на «Чеховскую». Оксанка махнула рукой и сказала, что от ужина лучше воздержаться – поберечь аппетит на ночь. Сожрать придется много.

****

Меня разбудил будильник. Вставать в час ночи было западло, и хотелось поваляться чуток, потому что глаза слипались и из койки не вылезалось. За окном по жестяному козырьку барабанил дождь и энтузиазма он, как говорится, не прибавлял. Я позвонил напарнице по шпионским страстям и сказал, что выхожу. Она то ли не спала, то ли спросонья всегда свежаком, но бодро и совсем не сонно ответила, что начинает собираться.
Я оделся, прополоскал пасть и выдавив немного зубной пасты стал чистить язык. Когда щетка долезла до самого корня, блевотный спазм чуть не вывернул мненя наизнанку, но я его удержал в брюхе. А потом вдруг зачем-то вспомнил лужу блевни у подъезда, и тут уж желудочный сок подскочил к самому горлу. Еле перехватив харч-десант, я выругался, снова прополоскал рот и, сплюнув, пошел на выход.

Выйдя из подъезда под дождь и открывая зонт, я не сразу понял, что происходит на тротуаре. Потом догнал – под пестрым зонтом какая-то девица огромной малярной кистью подправляла надпись на асфальте. Про Иришку, любовь и огромное пламенное сердце. Художница была вся в своей работе, и дождь молотил слишком громко – ее не потревожили открывание-закрывание двери, щелканье моего зонта и шлепанье моих шагов по мокрым ступенькам. Я подошел почти вплотную. Девица сидела на корточках задницей ко мне. Краска плохо ложилась на мокрый асфальт, и девчонке приходилось буквально тереть надпись кистью.
- Бог в помощь! – сиплым голосом мультипликационного волка пожелал я успехов в труде.
Девчонка обернулась и выпрямилась. Вот те раз. Соседка с верхних этажей. Мы с ней часто встречались в лифте. Мне сразу пришел в голову каламбур «соседка-отсосетка». Как ее родители ночью из дома выпускают, маляршу-лесбиянку? Куда катится наша сраная планета… Розовая пантера, блин. Парней им, что ли не хватает? Такая маленькая а уже однополой любовью занимается. Шальные мысли-скакуны метались по непроспавшемуся мозгу в лихорадочном броуновском движении и всячески старались избегать конструктивной деятельности.
- Спасибо, - капли дождя разлетались в мелкие брызги на ее зонтике, сверкая в желтом фонарном свете. С кисти потянулась сопля белой краски. – А вы куда на ночь глядя?
- Нельзя спрашивать «куда». Дороги не будет. Надо говорить «далеко ли?» - назидательно вертя пальцем, ловко уклонился я от прямого ответа. – А ты чего тут наскальной живописью балуешься? А я все думал – кто такая эта Ирочка, что ей на асфальте в любви признаются… А тут такая подъездная Санта-Барбара… - и мысленно добавил: «лесбийская, блядь».
- Ирочка – это я. А вы – Миша из 142-й.
От удивления опустил зонт на плечо. По голове тут же побежали дождевые ручьи, и резко зачесалась голова. Одна красавица в зеркале собственного еблета не различает, другая по ресторанам в ночь-полночь водит малознакомых сослуживцев, третья – ваще отмороженная как трупик мамонтенка – кентервильским привидением каждую ночь подправляет пятно на полу.
- Ты, чё ж, сама себе пишешь признания? А на вид вроде на сумасшедшую не тянешь…
Ирочка обошла меня и начала подниматься на крыльцо. От нее разило маляршей-молдаванкой. Кто-то, может быть, и любит запах краски, но лично я его не перевариваю. Мои родители постоянно делали в квартире ремонт и это, как говорится, «многое объясняет».
Девица сложила зонтик, поднесла ключ-таблетку к клавиатуре домофона и потянула ручку двери с видом избалованной, пресыщенной владелицы нефтяной империи.
- Вы, Миша, ничего не понимаете в мужской психологии. Спокойной ночи. – и вошла в подъезд. Доводчик медленно закрыл за ней ворота замка.
- Спокойной. – пробормотал я, поднял зонт над головой и пошел в сторону Каховки ловить тачку. Интересно, знали ли консьержки про ночные забавы подъездной золотой молодежи или дрыхли, вообще не обращая внимания на бурный водоворот событий? Впрочем, я бы на их месте тоже бы спал. Ну не все ли равно – кто там чего выписывает на асфальте? В конце концов у нас свободная страна.

Продолжение следует.