Самец Дормидонт вышел из кафе и с удовольствием вдохнул свежий весенний воздух, пахнущий пробивающейся травой и хлоркой. Солнце озорно блестело в небесах сквозь мельчайшую взвесь медного купороса. Настроение его было прекрасным, а телефон самки Ирэн, записанный на клочке салфетки, позволял планировать сегодняшний вечер.
Мимо пробежала маленькая Особь, с криком : «Актунги, актунги идут!». Из-за угла показалась странная процессия. Впереди шли мускулисто крупные Самцы (видимо любители гороха, ишь как их расперло то!), одеты они были в кожаные шорты и красные рубахи с рюшками. Некоторые сжимали в своих мускулистых руках половые органы других Самцов. Их лица лучились восторгом. Кое-где в их толпе попадались и Самки, с розовыми перьями кошек (да, представьте, в Центре много кошек с розовым окрасом оперения). «Лизухи, не иначе!» - сделал вывод Дормидонт, он был продвинутой Особью, регулярно посещал публичный Сервер.

Над головами стихийных демонстрантов веяли флаги красного и розового цвета, и светились лозунгами транспаранты : Все мы немного из Бобруйска! Убей яйцо в себе! Полюби меня в клоаку! Несушки, они все шлюшки! и Самки, засуньте свой шип Самцам в глаз! Особи, стоящие рядом с Дормидонтом пронзительно свистели в сторону процессии ушами, некоторые кидали в них бутылки из-под воды и кричали : «Валите в свой Бобруйск!». Некоторых особо рьяных осаживали блюстители порядка – Менторы, охаживая по спине трубчатыми шлангами. Дормидонт еще некоторое время поглядел на это безобразие, а потом направился в сторону родного Гнезда.

Во дворе Гнезда, Дормидонта заинтересовала кошка, которая сидя на дереве и топорща свое розовое оперение, увлеченно раскуривала папиросу. С дерева отчетливо потянуло запахом тлеющих иголок, пальцы на лапе кошки слегка подрагивали. «Совсем припухли мерзкие животные!» - возмутился Дормидонт. – «Эдак, скоро и разговаривать начнут!».
В родном Гнезде вкусно пахло тушеными червями, и слышалось мурлыканье мамы-несушки, любила она напевать всякие песенки из репертуара радио «Окей-поп-соплюжн», во время готовки. На ее тело, несущее остатки было красоты, было надето облегающее платье черного цвета, с глубоким вырезом. Мама всегда была Самкой во время месяца Гендера.
-Мама, ну когда ты мне уже окорочков куриных пожаришь? – шутливо начал с порога Домидонт.
-Птенчик мой, как же можно есть этих милых созданий? – с чувством юмора у мамы всегда был напряг.
-Ну, раньше то ели, причем упаковками! – блеснул своими историческими познаниями Дормидонт.
-Да дикари они все были, правда Мурка? – об ноги мамы терлась ее любимица- курица, с блестящей дымчато-серой шерстью, выпрашивая кусочек червя.
-Ладно, мам сдаюсь! Дай что-нибудь перекусить. – Дормидонт присел на табурет, поближе к кухонному столу.
-Сейчас, мой птенчик, сейчас! – мама захлопотала возле плиты.
-Мам, не называй меня птенчиком, сколько раз просил! – Дормидонт скривился как от огурца.
-Ну, как же? Я же тебя девять месяцев высиживала, не то, что сейчас – снеслась и в инкубатор. Я помню, как ты первый раз проклюнулся, помню вкус скорлупы твоего яйца! – на глаза мамы навернулись слезы.
-Ладно, сдаюсь. Хорошо, я твой любимый птенчик! – Дормидонт знал, что маме лучше уступить, а то пилить будет до ночи.

Плотно поев вкусных , сочных червей, Дормидонт отправился в зал Гнезда с целью немного подремать. Одна мысль не давала покоя Дормидонту: «А чей- то маман, так прихорошилась сегодня, да и червей она нечасто готовит, не иначе Самца ждет, хотя в принципе в свои сорок она ничего так пеструшка». Дормидонт не заметил, как заснул.
Дормидонта разбудили голоса, доносящиеся с кухни. Потерев глаза, он в стал с кожаного дивана (Рыбья кожа тонкой выделки. Икея, второй этаж, 4500тыс. в евразийках) и направился разузнать, в чем дело. За столом сидела сияющая маман и Самец с бледно-красными волосами. Его лицо показалось Дормидонту знакомым.
-А, птенчик, познакомься, это Альберт, мы с ним уже второй Гендэр вместе. – защебетала мама.
-Ну, здравствуйте. – Дормидонт пожал руку Альберта, про себя отметив, насколько вялой была его рука и мягкой, как у Самки.
-Приветствую вас, молодой человек, ваша мама права, вы действительно красавец! – лицо маминого Самца расплылось в слащавой улыбке.
-Ой , мальчики, у меня яйцо на подходе, вы извините, пойду, снесусь и в инкубатор его положу! –мама суетливо выскочила из-за стола.
-А мы с тобой, может пока, по одной водички употребим? – задал вопрос Альберт.
-С удовольствием, только я с вашего позволения, спиртом из-под крана разбавлю. – согласился Дормидонт.

Мама отсутствовала достаточное количество времени, чтобы два самца успели нализаться водой до состояния – тыменяуважаешь? Дормидонт даже пропустил тот момент, когда Альберт сел рядом с ним и начал поглаживать его коленку.
-Ну, давай еще по одной лапочка? – глаза Альберта масляно блестели, а его рука уже шуровала в ширинке Дормидонтовых конопляных джинсов.
-Ёпть, я вспомнил, где тебя видел! На демонстрации Актунгов! Ты гребаный любитель клоак! – подскочил с табурета Дормидонт.
-Откуда такое познание изотерического мата, красавец? – искренне удивился Альберт – Да и к тому же, один раз – не актунг!
-Ах ты, сука, зачем тебе тогда моя мать? Она же от тебя яйцо пошла сносить! Я тебе сейчас твое слащавое рыло подправлю! У нас в Северной Периферии, таких как ты, медвежутям скармливают! – разразился гневной тирадой Дормидонт.
-Ну, во первых мне нравится это Гнездо, во вторых лишнее яйцо не помешает. За него евразийками хорошо платят по велению нашей Особенной Особи. А в вашей Периферии отстали от жизни! – парировал Альберт, и встав приобнял Дормидонта за плечи. Тот был в ступоре и не почувствовал как в его шею вошла игла шприца. Все поплыло перед его глазами.
-Не бойся, это всего лишь вытяжка из кактусов. А маман ваша, уже давно лизуха ! – Альберт раскладывал Дормидонта на столе, суетливо сдергивая с него штаны.
«Как же я буду теперь в глаза друзьям-особям на танкере смотреть?» - сквозь боль в заднице думал Дормидонт.
А за окном, сидя на дереве, розовая кошка выдавала из своей пасти звуки, похожие на речь Особей. Иголки в этом году уродились славные.
resonoid ©