Начало здесь: http://www.gonduras.net/index.php?a=4344

Скальная площадка в двух километрах от
вьетнамо-камбоджийской границы.

Как оказалось, поспать мы все оказались горазды. Главное было сказано без слов: я вернулся, Энди сдержал наше тайное собственное соглашение, а по нашему виду он сделал совершенно правильное предположение, что задание выполнено. Думать о том, что будет завтра, послезавтра и всю оставшуюся жизнь было еще рано, надо было еще отойти от недавнего страшного прошлого. Сон - наилучший лекарь и выспавшись, мы смотрели на мир несколько иными глазами, чем вчера. Появился зуд задавать вопросы, но даже во время завтрака никто не начал перекрестных допросов. Выкурив сигарету, я ждал, кто начнет первым. Если бы было с кем заключить пари, я бы поставил на Тханга. Точно, я бы выиграл кучу денег! Непроницаемый вьетнамец резко спросил, обращаясь к Энди по-русски. С таким же успехом он мог бы спрашивать его и на суахили - кроме английского и нескольких по-вьетнамски он ничего другого не понимал.

- Янки, где мои товарищи, почему они не с тобой?
Я точно перевел, Энди пожал плечами и сказал Тхангу.
- Тебе ведь лучше знать, что с ними могло случиться. Ты ведь сам отдал им приказ уничтожить вертолет и меня.
Все это не особенно удивило меня, мне больше были интересны технические аспекты битвы за вертолет.
- Они отобрали у меня твой пистолет, потом потребовали, чтобы я вывел из строя вертолет, но чтобы со стороны это не было заметно, а меня хотели застрелить прямо в кресле пилота. Это должна быть твоя работа, так они запланировали. У них было два автомата против одного мирного вертолетного извозчика. Они считали меня каким-то мало живущим безоружным изотопом и потому, пока я возился в вертолете, якобы разламывая его на составные, я все же помнил, куда ты бросил пистолеты, так что ребята даже не успели удивиться. Стрелок я неважный, но с такого расстояния и из двух таких замечательных пистолетов...

Я не понимаю, что за игра здесь идет, но чутьем ощущаю, что весьма крупная и я в нее вляпался по самые уши.
Мне пришлось переводить все это Тхангу и незаметно подтаскивать пистолет к бедру, пока он не лег привычно в ладонь. Тханг мрачнел с каждым моим словом и пока Энди еще сокрушался, что влип в такую историю, рука Тханга рванулась к "беретте". Энди отшатнулся, увидев в полуметре от себя черный и глубокий глазок пистолетного дула, инстинктивно закрылся от пули руками. Раздался щелчок, и Тханг с недоумением взглянув на один из лучших в мире пистолетов, попытался выстрелить еще раз. Меня это не удивило, я еще не видел ни одного пистолета, который мог стрелять без патронов. Я вытащил их из обоймы еще в кафе, когда Тханг излагал мне свой иезуитский план. Рука Тханга потянулась к ножу, но, увидев спокойно лежащий у меня на коленях "стечкин" он снова принял свой обычный непроницаемый вид, презрительно отбросив в сторону "беретту".

Наступил мой черед задать пару вопросов своему напарнику и проводнику. При всем том, что случилось, я хотел понять этого человека: почему он рисковал вместе со мной, когда его могли несколько раз попросту ухлопать или прицельно или случайно, его могли схватить полицейские и замучили бы в тюрьме... И помогая мне, при этом хотел убить меня, строил мне ловушку, отдал приказ убрать летчика, который был нашей спасительной соломинкой... Все это вместе не укладывалось у меня в связную картину. Понять большую игру в верхах моего начальства я тоже не мог, не хватало информации, да мне уже, сказать по правде, было на все это наплевать - меня там уже списали. Но они сидели далеко, планировали свои великие операции в тиши кабинетов, без взрывов, выстрелов в упор, крови на лицах и развороченных животов. Оттуда операция кажется математической задачей, только вот нам, пешкам в этой большой игре и приходится выполнять всю грязную работу. Но это речь о тех Высших чинах, а что двигало этим человеком, такой же пешкой, но предававшем людей, которые еще несколько часов назад вместе сражались на одной стороне баррикады и одинаково рисковали головой. Самое печальное то, что я был уверен, что никаких ответов на свои вопросы не получу.

Может, покойный ныне полковник и мог бы выбить из Тханга какие-то сведения (и то вряд ли), но я не гестаповец, не энкэведешник, так что на ответы мне рассчитывать нечего. А что с ним делать, придется решать мне...
- Ответь мне, Тханг, на пару вопросов. Не захочешь, твое дело, заставлять тебя не стану. Хоть я и воюю в твоей стране, но действовать как вы, не могу. Если приходится убивать, то я это делаю в бою или спасая свою шкуру. Звучит не очень патриотично, дядюшка Хо вряд ли похвалил меня, но он же меня и наградил вашим орденом. Значит, и из правил бывают исключения. Но я не о теории, а самой что ни на есть практике. Ты имел столько возможностей избавиться от меня, что меня уже вовсе не должно существовать на этом свете. Но ты ждал. Понимаю, без меня операцию вам было не провести, это тоже ежу понятно. Но зачем ты меня хотел сдать американцам? Зачем вся эта комедия с Фай? Почему ты приказал убить Энди и только повредить вертолет, а не просто сжечь его? Наконец, почему ты не сделал попытки убить нас с Энди, ведь у тебя еще и "лилипут" привязан к ноге? Он, конечно, не для настоящего боя, но дырки в наших головах мог сделать вполне даже настоящие. И последний вопрос - на чьей стороне ты воюешь? О нас с Энди говорить не приходится, мы по разные стороны траншеи, просто судьба так пошутила с нами и мы вместе. А вот где ты? Прости, что задал сразу столько вопросов, но хоть на часть из них ты можешь ответить?

Тханг молчал, но я чувствовал, что он все-таки заговорит, и терпеливо ждал. Энди ни черта не понял из моего монолога, но почувствовал сложность ситуации и тоже помалкивал.
- Я больше не хочу воевать. Ни с кем, ни за чье дело. Вы, европейцы, никогда не можете определить наш возраст. Так вот - мне уже 58, мальчишкой я воевал с французами под Дьен Бьен Фу. Мы сражались за свою независимость и победили. Потом началась другая война: с одной стороны пришли вы, американцы, с другой - Советы и Китай. Один мой старый друг дал мне книги Ленина, Мао, Хо Ши Мина. Я прочитал и поверил, можно и на нашей земле устроить если не рай, то что-то похожее. А получилось все наоборот: брат пошел на брата, сын на отца... И все говорят, что воюют за демократию. Только я видел, что и в той части страны и в другой пытают и убивают тех, кто думает, не как они сами, одинаково...

К полковнику у меня особый счет был, я не считал его человеком, не место таким на земле, да и на небе, думаю, для него тоже места не найдется. Потому и помог тебе, а дальше ты мне не нужен, ты чужак, и ты, янки, чужак. Вам обоим нет места здесь, но сами вы не уйдете, вы тоже не вожди: а солдаты. А если солдат не уходит сам, его надо убить. Хотя ты, русский, меня перехитрил, да и ты, янки, не промах. Твой вертолет я оставил на старом месте и не хотел его взрывать, чтобы запутать свой отход. Но еще в Сайгоне я узнал, что за ловушки вы там устроили - южаки от злости рубашки на себе грызли, а когда прибыли - вертолета - то и нету...
За пистолет я схватился - моих товарищей ты убил, янки, хотя и винить тебя не могу - ты свою жизнь защищал, они - свою. И ты прав насчет "лилипута", вот он, - Тханг задрал штанину. Только решил не использовать его. Мне теперь все равно - ни к тем, ни к другим пути у меня больше нет. Не поверят мне ни те, ни другие, так какая ж мне разница: гнить в "тигровой клетке" в Сайгоне или Ханое?
Ответ Тханга озадачил, хотя я и не надеялся, что он вообще что-нибудь скажет. Но он сказал и озадачил нас, когда я перевел все Энди. Он внимательно посмотрел на вьетнамца и задумался. Теперь молчали все, и было о чем. Не можем же мы сидеть здесь и ждать, когда эта война кончится?

Тханг первым нарушил молчание: "Отсюда надо быстрее уходить, нас наверняка засекли с воздуха и теперь надо ждать гостей вот на таких игрушках, - и он похлопал по обшивке вертолета.
- Энди, сколько у тебя еще горючего?
- Не очень, мы уходили с базы, баки были уже не полные, а потом, я сколько сжег при нашей битве при Чаттануге.
- Короче, далеко нам не смыться. Давай свою карту.

Карта была достаточно подробной, но на севере заканчивалась весьма далеко от таиландской границы. Не сговариваясь, мы одновременно подумали о Таиланде, как месте, где можно хоть временно отсидеться. Но до Таиланда было много-много миль (или километров - кому что роднее) и добраться туда через джунгли, кишащие воюющими все со всеми и друг против друга северных и южных вьетнамцев, племен народности тхеа, и для которых война была нормальным образом жизни, а вооружены они были наисовременнейшим оружием, которое выменивали у американцев за наркотики. Я уже не говорю обо всех других племенах горячо любивших свои плантации мака, как самого надежного источника получения всевозможных благ цивилизации. И, наконец, не упоминаю о бандах бывших гоминдановцев, которых Мао изгнал из Китая, но не объяснил, где жить и на что существовать.

Бывшие солдаты образовали свои собственные районы обитания и жили по своим собственным законам. Ни с одной из этих компаний мне, ни за какие коврижки не хотелось бы повстречаться в джунглях. Но невидимками мы не были и только в своих бренных телах надеялись попасть в благословенную страну Таиланд. Для нас в тот момент это было таинственное Эльдорадо конкистадоров Кортеса. Но туда еще надо было попасть. Я ненадолго задумался и поразился, как мало надо времени и много событий, чтобы три человека, таких разных и по национальности и по принадлежности разным социальным системам образовали единую команду. Причем каждому было ясно, что выжить мы можем только вместе. Все прочее было забыто или оставлено на будущее. Прямо, как в голливудском фильме, который по идеологическим соображениям стал доступен и нам, советским зрителям. У нас в прокате он шел под названием "Скованные одной цепью". Мы были скованы необходимостью выжить, и это было покрепче любой цепи.

Карту мы изучали вдоль и поперек, причем я совершенно запутался при переводах и Тхангу втолковывал нечто по-английски (он слабенько усекал наиболее важное), а Энди я шпарил по-русски и замолкал, только увидев его остолбенение. Но так или иначе грандиозный план созрел. Он исходил из трех предпосылок: горючего в вертолете хватит ненадолго, раз, пешком по джунглям мы не пройдем и пятой части пути, как будем трупами, два, и в третьих, нам оставался только водный путь - Меконг. Как мы раздобудем себе средство передвижения, никто из нас не знал, зато каждый понимал, что даже на утлой джонке можно передвигаться быстрее, чем пешком через джунгли. Меконг тоже не подарок и на нем и на его берегах сидят тоже не ангелы, но это был шанс. Голосовать не пришлось. Стартовать, решили завтра пораньше, а пока проверить свою огневую мощь. Энди уже тщательно обследовал вертолет и обнаружил: что его прежние хозяева были люди запасливые - в аккуратных контейнерах серебристо поблескивали четыре ракеты "Сайдвиндер". Каждая могла разнести в щепки самолет типа "Фантом" или МИГ21. При начинающемся дожде мы аккуратно, хотя и без нужной сноровки (не наша все-таки специальность) установили их на направляющие и соединили блоки управления. Неуправляемых ракет оказался такой запас, что мы набили ими все четыре контейнера, и еще осталось.

К "Вулкану" припасов оказалось немного - сгоряча я всадил их в брюхо ковбоя-вертолетчика. Утешало то, что не зря. Курсовой многоствольный тоже был снабжен под завязку, и для бортового кое-что имелось. Кроме того, у нас были два "калаша" с шестью рожками, три "стечкина" с запасом патронов, "беретта" с одной обоймой и гроза уличных грабителей - "лиллипут". Все, расчет окончен. С таким арсеналом мы вполне могли объявить войну какой-нибудь Намибии, но, увы, наши противники были вооружены ничуть не хуже, а самое обидное - их самих было гораздо больше. Дождь все усиливался, хотя в вертолете мы не страдали от него, капли с такой силой барабанили по дюрали корпуса, что приходилось почти кричать, если собеседник не был рядом. К нам совершенно незаметно могла подойти целая танковая колонна, а не только взвод рейнджеров. Дежурить при таком ливне тоже было бессмысленно - часовой мог только увидеть вспышку выстрела или автоматной очереди, а дальнейшее - молчание, как сказал Гамлет.

Так что после непродолжительной дискуссии все растянулись на днище вертолета и решили положиться на судьбу и лень рейнджеров, которым тоже не светило искать нас в кромешной темноте, помня о ловушках, которых мы не поленились для них приготовить. Уже засыпая, я вспомнил, что у нас есть еще и гранатометы. Это совсем успокоило меня, и я провалился в сон.

Продолжение следует.