Часть первая

Скандинавская легенда гласит, что Одину и его жене было пророчество, и оно открыло ему, что его имя превознесут в северной части света, и будут чтить превыше имён всех конунгов. Поэтому он вознамерился отправиться в путь, оставив страну турков. Молдавия тогда тоже была страной турков. Из этого, а также на основании многочисленных фактов (которые в изобилии, но чуть позже, будут предоставлены читателю этой книги) мы делаем вывод: Один жил в Молдавии. Уходя, он оставил нам трехцветное полотнище. Три цвета было на нем: желтый, синий, красный. Поверх них Один начертал орла, который в когтях держит щит. А на щите Один начертал голову зубра.

Руны старшего Футарка (рунический алфавит скандинавов – прим. авт.) говорят, что желтый цвет на полотнище значил связи и закон. Синий – мир, а красный – мужество любить и защищать свою любовь . А орла Один избрал потому, что именно эта птица принесла ему меда из дома Вишну.

Уходя, Один взял с собой множество мужчин и женщин, драгоценных камней, скота, оружия, вина и хлеба. Но он обещал вернуться, и с тех пор Молдавия ждет белого бородатого человека, который приплывет в страну на дракаре - судне викингов. Приплывет, чтобы стать здесь богом.

Глава первая

Сейчас цвета этого флага Молдавии несколько потускнели, - думаю я, глядя на полотнище. Вчерашний дождь постирал его, оно полиняло, и теперь ветер хочет унести флаг с собой. Полотнище вывешено на стене кишиневского аэропорта. До прилета президента республики остается полчаса, но мне не хочется заходить в комнату ожидания, где уже собрались другие журналисты. Нас немного – котировки акций предприятия Лучинский и сыновья упали после того, как де путаты переписали конституцию, и главу государства будут избирать в парламенте. Не возмутительно. Совершенно не возмутительно. Вернее, все равно, и я благодушно курю, любуясь выцветшим флагом Молдавии, который украшает стену реконструированного аэропорта. В комнате ожидания – человек пятнадцать. Смотрят телевизор, а по нему показывают концерт группы “Руки вверх”. Девушка с городского телевизионного канала покачивает ногой в такт песне. Все э то я увидел, постоял немного, а потом вышел из здания курить и греться на октябрьском ветру. Цвет желтый – трусость, красный – стыд и смущение слабого. А синий? Синий… Пусть это будет миражом. Я достойный сын своей страны, и я люблю миражи. Маленькие дет и закрывают лицо руками, чтобы спрятаться. Я верю им, и перестаю замечать их, как только они делают это. Это правило игры, и его нужно соблюдать, чтобы и тебя не заметили, когда понадобится.

Время подходит и я возвращаюсь в здание аэропорта. Нас проводят в зал для конференций, и я замечаю, что два человека, видимо, из президентской охраны, выходят с огромными сумками. Переодеваетс я ли он в самолете?

Конференция утомительна. Мы стоим. Лучинский блещет, отвечая на каждый вопрос по пятнадцать минут. Точнее – не отвечая. Этот человек, - говорит мне позже собкор “Итар-ТАСС”, - политик прошлого , потому что он говорит общими фразами. Болтает по пустякам. Некрасиво. Не цветасто. Пустышка. Двоечник. Зато он сказал: “Есть такая страна, Катар”. И поднял палец. Длинный, холеный указательный палец. Здорово бы было повесить на него в этот момент пальт о, подумал я.

Журналисты стоят кружком. Лучинский улыбается. Он похож на крокодила, а я – на хомяка. Мэр Кишинева Уркяну, - он тоже здесь, - вылитый суслик из мультфильма “Как мы горох делили”. Хотя нет, на суслика скорее похож премьер Стурза. Большой статный суслик стоит на пороге норки и выглядывает: где там новый кредит под гарантии правительства и под расхищение? А Урекяну – на хомяка. Значит, мы с ним похожи? Где-то допущена ошибка. Я облажался в срав нениях.

У меня нет диктофона и я делаю вид, что записываю на бумагу. Коллеги косятся. Один, из “Независимой Молдовы”, поразил меня носом. Огромным волосатым носом. Я торжественно клянусь себе подстриг ать волосы в носу по достижении тридцатилетнего возраста. Я обещаю, мама. Мы разобьем врага и я вернусь домой в генеральской форме с чисто подстриженными волосками в носу. Так надо.

Лучинский уходит. И по какой стране не лежал бы его путь, люди скорее почитали его за злыдня – оборотня, чем за человека. Интересно, есть ли что-нибудь про нас – него, меня, журналиста из “Нез ависимой” с волосатым носом, суслика - Стурзу и хомячка - Урекяну, про Молдавию и наш выцветший трехцветный флаг на здании аэропорта, - есть ли что-нибудь про это в книге пророчеств Нострадамуса? И знал ли что-то мэтр – предсказатель об истинной истории Молдавии, которую напишу я, просто так, ради любопытства. Так ее никто еще не писал. Учебники истории здесь пишут из-за денег, политических убеждений. А просто так никто еще не писал. Ленивый народ.

Я очень люблю место, где Кишинев заканчивается Воротами города, - двумя большими зданиями в виде калитки. Здесь заканчивается наша Ойкумена, и мне кажется, что и остальной страны за этими воро тами нет. Тут всегда ветер и хочется улететь вместе с ним, и, может быть, с флагом, который порыв ветра сорвет со стены. Но побывать здесь получается редко. Поэтому я очень благодарен Петру Кирилловичу Лучинскому, который купил нашу газету, и встретить к оторого в аэропорт меня послал редактор, которого даже покупать не надо было. До того податлив и глуп. На самом деле я поехал встретить ветер и край ойкумены, полотнище флага и запах осени в разгаре, - он ничем не отличается от запаха весны, свежей земли и иллюзий о далях дальних. Мы встретились и вот сейчас я возвращаюсь.

Меня подвозит в город тот самый “Итар-ТАСС”. Его фамилия Демидецкий, он славный и когда-то купился на моего “питона”. “Питон” – это заметка про нового молдаванина, который завел себе этакую по лзучую гадину, и та его задушила. “Питон подкрался незаметно” называлась. В смысле – конец. Вместе с питоном. И еще неизвестно, кто раньше. Ту заметку пустили по всем каналам (как бумажный кораблик, что ли?) многие агентства. Ну и хрен им – работают мало , получают много, а у сироток расклеиваются картонные башмаки. Но Демидецкий не обиделся. А Лучинский бы обиделся. С другой стороны, Лучинского бы хрен взяли в собственные корреспонденты “Итар – ТАСС”. Точно говорю. Я спрашивал.

Вернувшись, я пишу честную заметку о возвращении президента. В ней два основных пункта: выступление группы “Руки вверх” по телевизору в комнате ожидания, и “Есть такая страна Катар”. Ее, конеч но, могут снять, но тогда в полосе возникнет дыра строк на сорок, а это для моих “Гиляровских” – трагедия. Заметку принимают.

Я вернулся домой, стал гадать на рунах, и читать – много читать. В последнее время меня заинтересовали древние мифы об Одине и история открытия викингами Северной Америки. В своих изысканиях я руководствуюсь исключительно гаданием на рунических знаках, что ничем не отличается от “нормальных” научных исследований.

Продолжение следует.