ИВАН ДУРАК (ХРОНИКИ СЛЮНТЯЯ). Четырнадцатая. СТРАХ И ОТВРАЩЕНИЕ В АВДЕЕВО Рассказы всякие::ОПАРЫШ
В тамбуре было накурено и сыро, Шума, сев на корточки, прихлебывал из фляжки купленную в привокзальном буфете водку и насвистывал невеселый марш. За окном мелькали сухие лапы покореженных деревьев и осевшие в землю дома мертвых деревень.
-Скоро выходим, - уточнил я.
Шума внимательно всматривался в серую гладь, заплывшую дымкой тумана.
-Как говоришь, станция-то называется?
-Авдеево.
***
На перроне нас встречал Миха, бережно сжимавший в раскрасневшихся от холода руках полупустую трехлитровую банку с клокочущим в ней пойлом неопределенного цвета.
- Я тут винца прикупил, да пока ждал, пригубил малость, - пояснил он и расплылся в приветливой улыбке. - Сначала ко мне, а ближе к вечеру я вас с пацанами познакомлю, по поселку побродим. Красоты у нас, закачаешься.
Миха был моим дальним родственником по отцовской линии. Всю свою сознательную жизнь он прожил где-то в районе Ярославля, в поселке Авдеево, где окончил школу, научился пить неразбавленный спирт и драться на сельских дискотеках. Столь широкие познания Миха решил реализовать в столице, куда прибыл с целью поступления на заочное отделение сомнительного института. Свою будущую специальность Миха с гордостью величал:
-Специалист по связям с общественностью.
Деньги на учебу, которые ему собирали всем миром, Миха умудрился за несколько дней продуть в игровых автоматах. Естественно, в институт он не поступил, а более успешный земляк, дававший будущему «специалисту по связям с общественностью» временный приют, вышвырнул Миху на улицу. Резонно, что тогда же Миха появился на пороге моего дома и за бутылкой коньяка поведал свою историю. Пришедшему через час Шуме история была рассказана по второму кругу. Шумилов внимательно слушал, сочувственно кивал и по окончанию Михиного монолога с чувством сказал:
-Перемолола Москва талантливого пацана.
В столице Миха пробыл еще несколько месяцев. Работал грузчиком на строительном рынке, но вскоре был уволен за драку с поножовщиной. Три дня он залечивал ненависть к Москве портвейном, переругался со всеми моими соседями и даже расплавил стальное сердце непоколебимого Шумы, назвав последнего «жидом».
Как-то утром я не обнаружил родственника дома. Вместе с ним исчезла и чудом не пропитая заначка. Но, каково было мое удивление, когда через полгода из Авдеево пришел денежный перевод, включавший в себя всю присвоенную моим непутевым родственничком сумму. Следом за переводом пришло и письмо, в котором Миха искренне извинялся за свое поведение и приглашал меня и Шуму «погостить к нему на поселок».
Будучи в очередном запое, я встретил эту идею с энтузиазмом, что можно сказать и о Шумилове.
Не прошло и нескольких часов, как мы ехали в электричке на пути к неведомому, на скорую руку похмеляясь «Арсенальным».
-Знаешь, у меня бабка под Ярославлем жила, - захмелев, залепетал Шума, - молоко, сено, варенье из крыжовника. Ты крыжовник-то любишь?
-Что?
-Крыжовник, говорю, любишь?
-Да так, - в голову почему-то заползла карикатура из перестроечного «Крокодила», где сердобольный папаша вываливал в тазик кучу полосатых ягод, мягко поясняя детишкам, что-де, есть сие не крыжовник, а новый сорт арбуза под названием «Колхозный».
Шума громко высморкался.
-Думаешь, у них там, в Авдеево, есть крыжовник? – спросил он.
-Ты, что совсем рехнулся, декабрь на дворе, какой, к черту, крыжовник?!
Шума снова повернулся к стеклу.
***
-Я сейчас на ферме, скотником – две тысячи, ближе к весне бригадир обещал нормальной жилплощадью обустроить, - пояснил нам Миха, развешивая по крюкам влажную одежду. - А пока вот барак выделили, грязновато, правда, да я не в обиде. Да и телефон имеется.
Миха снял с макушки шапку-петушок.
-Вань, ты меня за бабки извини. Сам понимаешь, в состоянии эффекта…
-Аффекта, - поправил я.
-Ну да, его самого.
Остатки вина мы распили по пути в Михино жилище, так что дома стали пить привезенную нами водку.
-А самогон в ваших местах водится? – просил у Михи Шумилов.
-Еще бы! Свекольный и картофельный, - не без гордости провозгласил Миха. – Лучше, конечно картофельный, хоть он и пожестче, но от свекольного наутро похмел- врагу не пожелаешь.
Часам к семи, когда мы оприходовали весь имевшийся у нас запас горючего, плюс обнаруженную чутким нюхом Шумы настойку неизвестного происхождения, к Михе завалились четверо парней в изрядном подпитии. Один из них бухнул на стол две заткнутые газетным жгутом поллитровки с самогоном.
-Вы с Москвы, да? – недоверчиво спросил у нас с Шумой здоровый рыжеволосый детина.
-Ну да, - ответил я.
-И как столица, живет?
-А куда она денется.
-Я пацаненком сопливым в Москве был, с родителями. Красная площадь, все дела, красиво. Простой город, купеческий. У нас тоже простой, ведешь себя по-человечески - никто не тронет, будешь выебываться -сразу по ебалу схватишь. Но вы, я вижу, парни нормальные, приживетесь. Ну, за знакомство?
Спиртного хватило ровно на два круга, после чего в атмосфере тучей повисла затяжная пауза.
Разгоном непогоды занялся Рыжий, предложивший:
- А что мы сидим-то, сегодня же у Колесникова свадьба, грех не отметиться.
-И то верно, - согласился Миха.
***
Колесников жил на другом конце поселка и поэтому решение приобрести еще одну
поллитру - не вызывало протестов. В магазине нам из-под полы продали бутылку фирменного авдеевского «Огонька».
«Огоньком» здесь именовалась сорока пяти градусная термоядерная жидкость, изготовленная из разведенного водой спирта для растопки каминов «Веселый огонь». Авдеевский «Огонек», в отличие от самогона, шел на удивление легко, провоцируя нас на шумные потехи, как то игра в снежки и обоюдное «намыливание» друг друга мокрым снегом.
-Пришли, - сказал Рыжий и пнул носком сапога синие ворота, за которыми голосили пьяные запевалы, горланя нестройными голосами что-то про «дым сигарет с ментолом».
Дверь нам открыли не скоро. Вынырнувший наружу коротко стриженый мальчишка, которому сердобольный папаша таки накапал в чашку «семь капель свадебных», получил звонкий подзатыльник, и мы гурьбой ввалились во двор. После недолгой череды окриков к нам навстречу выбежал взволнованный виновник торжества Колесников, из карманов его свадебного пиджака торчали прозрачные бутылки с сорока градусной.
Рыжий, а за ним и все остальные, скупо пожал жениху руку.
- Мужики, ну сами понимаете… Дело такое, а вы пьяные… А тут еще зять, родня жены, дядька из Кисловодска специально приехал. Может, на улице по рюмашке треснем? Уж завтра с меня простава, разумеется…
Рыжий посмотрел на Колесникова исподлобья и неторопливо вынув из кармана жениха бутылку, игриво подкинул ее на ладони.
-Значит, так ты к нам? Как к собакам? Все люди как люди, чин-чинарем в хате, а пацанов, значит, по боку? - вслед за словами бутылка влетела в стену дома и с грохотом разлетелась на мелкие осколки.
Бледный Колесников, обезумевший от страха, молчком глядел на Рыжего, а точнее, на его сжатые кулаки.
-Пацаны, а может, уладим, как-нибудь по-другому?
-Ты что совсем охуел, что ли? – негодовал Рыжий.
-Может денег вам дать или что?
Произошло то, чего и следовало ожидать. То о чем сложено немало баек и бородатых анекдотов. Кулак Рыжего молниеносно вошел в скулу жениха и тот, словно полено, отскочившее от топора, врезался в грязный снег вперед лицом.
Раздался скрип дверей и из дома показались опухшие морды, разомлевших от водки родственников, в руках одного из них я различил кухонный нож.
-Э шпана, съебались-ка в ужасе отсюда, а не то всех покромсаю!
Судя по доносившимся до меня обрывкам фраз, кричавший был тот самый «дядька из Кисловодска».
***
Дрались недолго. Со стороны молодоженов достойных бойцов оказалась не так уж и много, большинство попросту затаились дома, а те, кто присутствовал, незамедлительно отправлялись
вслед за Колесниковым. «Дядьку из Кисловодска» пинали ногами двое. Рыжий раздобыл где-то здоровенную оглоблю и с энтузиазмом крушил окна дома.
Шума почему-то получил по почкам и почему-то от своих. Падая, Шумилов раскроил череп о торчащее из снега корневище, так что теперь, стоя на четвереньках, он напряженно мычал, мотая в разные стороны лоскутом окровавленной кожи свисающей с его щеки. Я присев на корточки, пытался сконцентрировать зрение на дерущихся, но зрачки не слушались меня, разбегаясь, словно осколки цветного стекла в калейдоскопе. Я засыпал и тут же просыпался. Просыпался и снова засыпал.
В очередной раз выпав из объятия сна, я услышал:
-В сарай ее тащи!
-Не рыпаться сучка!
-Хули, ногами машешь, как пропеллер?
Я вновь попытался сфокусировать зрение. Двое крепких парней волокли в сарай визжащую невесту, источавшую ворох нецензурной брани вперемешку с сочившейся из расшибленной верхней губы кровью. Крупная пунцовая капля крови выразительно плюхнулась мне на ладошку.
***
-Бабу будешь?
Я поднял глаза вверх и увидел розовое лицо Михи с небольшим порезом чуть выше уха.
Неуверенно поднявшись на ноги, я увлекся за ним. Проваливаясь в сугробы, я ощущал, как хлюпает талый снег в подошвах прохудившейся обуви.
В сарае пахло залежалым сеном. Незваные гости стояли вдоль стены. Невеста тряпичной куклой лежала на широком столярном верстаке, ее ноги недвусмысленно были расставлены в стороны.
Она уже не кричала. Рядом стоял Рыжий. Застегивая ширинку, он запихивал в рот горсти свадебного «оливье», который черпал из глубокой фарфоровой миски. По соседству с ней расположились боеприпасы со свадебного стола - водка и что-то красное (то ли наливка, то ли вино) в больших литровых бутылках.
-А теперь - жених! Эй, Колесников, не робей, твоя очередь!
Приземистый парнишка в обрезанном тулупе толкнул вперед изувеченного жениха, уже без пиджака, с бессмысленно болтавшимся прямоугольным галстуком синего цвета посередке ворота измазанной кровью рубахи.
-Давай, теперь твоя очередь. Хули, делай, баба проверенная, - дико хохотал Рыжий, - твоя ночь, ты решаешь, а мы оценим.
Вслед раздалось громозвучное чоканье. Ко мне в руки попала бутылка красного, и я по инерции выпил.
-Гниды! Что же вы делаете, твари!
Я обернулся. На пороге стоял Шума. Его силуэт расплывался в дверном проеме большим тусклым пятном, в руках он, словно Нептун, сжимал вилы.
-Суки!
Бедра невесты выпали из рук Колесникова. На паху его светлых брюк отчетливо различалось пятно жидкого кала, который спускался к ботинкам узкой коричневой ленточкой.
Я собрался с силами и бросился к Шумилову.
- Все, Шума, успокойся. Все нормально.
-Суки, что же вы делаете?! Вы же не люди, вы звери!
Я загородил своим телом новоявленного морского бога.
-Суки! Ненавижу! Зверье!
-Все, Шума, успокойся, - я положил руку ему на плечо, а другою - на черенок.
Никто из присутствующих и шагу не сделал в нашу сторону.
-Мужики, ну мы пойдем? - я внимательно посмотрел на Рыжего, на минуту мне показалось, что он одобрительно кивнул.
***
-Шума, все путем, успокойся.
Я плотно обмотал его голову шарфом.
-Вань, я домой хочу.
Обнаружив в кармане бутылку с самогоном, вынул ее и влил Шуме в рот порцию спиртного.
-Домой хочу, - не унимался Шума.
-Какой дом? Ночь на дворе, да и вещи надо у Михи забрать.
-Я домой хочу.
Я почерпнул горсть снега и вытер им его окровавленное лицо.
-Ничего. До утра отлежишься, и первой же электричкой в Москву.
Шума оттолкнул рукой и на карачках пополз вперед, проштудировав метра три, он остановился, и поняв голову к небу, зарычал:
-Суки! Звери! Ненавижу!
-Шума, ну пошли уже, холодно ведь, - вновь окрикнул его я.
Шума нечего не ответил. Он снова опустился на четвереньки и пополз, остановился у сваленных в кучу досок и присел на корточки. Издали его сгорбленная фигура напоминала сказочного тролля, на время покинувшего кошмарный сон шизофреника.
Я скатал снежок и запустил им в Шумилова. Потеряв свою форму, снег расплылся по его спине грязным пятном. Шума не реагировал. Я подошел к нему и аккуратно тронул за плечо. Шума повернулся ко мне. По его нефотогеничному лицу текли мутные каналы слез.
-Вань… - он посмотрел на меня, потом - на доску, и молча опустил ладонь на торчащий из ее основания гвоздь.
невеселый марш? охуеть.
наверное где-то еще водятся невеселые гопаки и грустные шопиздец полечки
25.03.2008 12:42:37
№4
сцена изнасилования нагло спизжена автором
у верхувена из его гениального мастерписа "плоть и кровь" про 30-летнюю войну.
а в остальном - отлично комо сьемпре (как всегда)
25.03.2008 13:46:48
№5
Для №3 Захар Косых (25.03.2008 12:34:58): марши веселые есть.
а про "кровь и плоть" только вспомнил, да как-то так
25.03.2008 15:26:48
№6
Для №4 Захар Косых (25.03.2008 12:42:37):
Т.е. раскрытие темы ебли подменено баяном, зато тема чёрной пьянки раскрыта с афтарской любовью...
Мда... Дрочить на описание деревенской попойки как то некашерно.
25.03.2008 15:33:01
№7
кровишша...вот зачем я читаю такие вещи? а? кто-нить скажет? я ж их терпеть не могу...дерьма и в жизни хватает...Вань....прости...не люблю я чернуху....и чо они все у тебя бесконечно бухают все? что положительные персонажи, что отрицательные?.... и ты с таким смаком опысываешь всё, что они пьют....блевательная карусель....ну ясно, что написано хорошо...реалистичненько так....
25.03.2008 15:41:15
№8
. Жизненно.
С невестой, перебор ,пожалуй.
Где тада были её мама с папай ?
25.03.2008 15:42:49
№9
Запомнил с детства фразу из статьи про какую-то мерзкую книгу американского журналиста, приезжавшего в СССР и очернявшего потом. Неизданную у нас, конешно.
"...Книга представляет собой подобие записок крысы, вооруженной увеличительным стеклом, мечущейся по дому в поисках грязи и мусора".
Двунадесятые серии Опарыша давно уже не читаю, но, думаю, ни хуя в содержании не изменилось. Главное, чтобы Автору нравилось.
25.03.2008 15:43:53
№10
этого не может быть
чтобы люди, голосовавшие за демократию и преемственностьт политики Президента так себя вели?
