Начало здесь:
http://www.gonduras.org/index.php?a=2606
http://www.gonduras.org/index.php?a=2607
http://www.gonduras.org/index.php?a=2611
http://www.gonduras.org/index.php?a=2620
http://www.gonduras.org/index.php?a=2628
http://www.gonduras.org/index.php?a=2636
http://www.gonduras.org/index.php?a=2642
http://www.gonduras.org/index.php?a=2643
http://www.gonduras.org/index.php?a=2650
http://www.gonduras.org/index.php?a=2662
Захожу в институтский туалет. Ногой открываю кабинку и мочусь в нечищеную глотку унитаза. Когда подхожу к умывальнику, из соседней кабинки выходит Булкин. Булкин преподавал у нас психологию на первом и втором курсах.
-Здравствуйте, Иван, - говорит Булкин.
Я приветствую его отрывистым кивком.
-Вы никуда не спешите? – спрашивает он.
-Нет, - отвечаю я, - препод заболел, так что окно размером в две пары.
-Вот и славно, - довольным голосом говорит Булкин. – Составите мне компанию?
-Можно.
Булкин - один из немногих преподов, которых уважают студенты. Булкин со всеми на «вы», и в то же время ведет себя вполне панибратски. У него можно запросто перехватить в долг, пригласить в общагу на день рождения или поболтать о насущных проблемах. Несмотря на прогрессирующий алкоголизм, Булкин редко появляется на людях пьяным и слывет хорошим преподавателем. На занятиях он курит прямо в аудитории, стряхивая пепел в пустую сигаретную пачку. За два года я не пропустил ни одной его пары.
***
Мы заходим в кабинет, Булкин закрывает дверь, открывает тумбочку и ставит на стол бутылку «Столичной», пару рюмок, стаканы и пакет томатного сока.
-У моей дочки сегодня свадьба, - объясняет он. – Меня, конечно же, приглашали, но неудобно как-то. Я ведь еще студентом женился, моложе вас был. А потом и дочка родилась, неожиданно все. Не семейным я человеком оказался, если честно. Расстались по взаимному согласию. А потом она нашла себе другого. Хороший парень, его дочь иначе, как папой, не называет, и он от нее без ума. Я и алиментов-то не платил, неудобно как-то… да… Так что…
Мы выпиваем.
-А как у вас, Иван? – спрашивает он, наливая в стаканы сок.
-Нормально, учусь вот.
-Это хорошо. У вас есть способности, учитесь. Если что, я и с аспирантурой вам помогу.
-Спасибо.
Булкин снова тянется к бутылке.
-Я вас, Иван, давно хочу спросить... Вы, я вижу, парень неглупый, талантливый, преподавательский состав о вас хорошо отзывается, а дисциплина хромает. Почему?
-Характер такой, - отмахиваюсь я.
-Иван, я вам вот что скажу, только вы не обижайтесь, приведет вас ваш характер не туда, куда надо. Вы не смотрите на всех, вы на себя смотрите. Что у вас общего с этим быдлом, с которым вы водку в беседке пьете? Вы же интеллигентный человек, начитанный, а они…
-Ну, не знаю, это все-таки мои друзья…
-Друзья, ха! – фыркает Булкин. – Иван, я человек пожилой, я долго на этом свете пожил, и вот что я вам скажу, нет никакой дружбы. И любви тоже нет. И никогда не было.
-А что же тогда есть?
Булкин достает из кармана брюк платок и протирает линзы очков.
-Что есть? Глупость человеческая.
Булкин надевает на нос очки. Профилем он похож на пройдоху-мага из скандинавских сказаний.
-Глупость, и еще раз глупость, - повторяет Булкин и, побледнев, опускается на стул.
Он лезет во внутренний карман пиджака.
-Иван, там в графине вода есть...
Я исполняю его просьбу. Булкин вытряхивает на морщинистую ладонь таблетку «Нитроглицерина» и запивает ее водой.
-Нехорошо мне, Иван, нехорошо.
-Может, доктора вам? – спрашиваю я.
-Да какой там доктор, - он оттягивает рубашку на груди, - душа у меня болит, душа. А сердце, это так, поворчит, да перестанет. Вы, если хотите, выпейте еще… или нет, с собой заберите лучше, от глаз подальше.
Я завинчиваю ствол и прячу бутылку в карман.
-За дочку за мою выпейте, за нее, родную, - шепчет Булкин.
Я возвращаю посуду и сок на место, в тумбочку.
***
Этой осенью Москву наполнил противный гнилостный запах. Воняло везде и всюду и даже придя домой, я ощущал себя, так будто мое тело покрыл слой смрадной слизи, избавиться от которого было можно лишь после двукратного приема ванной. После института я до боли скоблил себя мочалкой, из-за чего мою кожу покрыли омерзительные красные пятна, щедро разбросанные по всему периметру тела. Пятна постоянно чесались, и, казалось, этому зуду не будет конца. Вот и сейчас, стоя в очереди у ларька, я своими действиями вызываю у окружающих лишь гримасы презрения.
Взяв две «Золотые бочки», я немедленно вскрываю одну из них и пристраиваюсь за пластиковым столом, поставленным рядом с ларьком. По соседству со мной расположились прыщавый пацан и полная коротконогая девчонка.
Пацан. (П). Нет, ну ты типа это… Правда, что ли?
Девчонка. (Д). Ага.
П. Прикольно (он смотрит по сторонам и продолжает шепотом). Меня же батек убьет… Ты это своим куриным мозгом понимаешь?
Д. Понимаю.
П. Дай, что ли, сигарету (он принимает из ее рук сигарету и прикуривает). Ты прикинь, все же к чертям собачьим летит! Мне батек на окончание школы новый комп обещал, а тут такое. Может, аборт?
Девчонка смотрит в пол и мотает головой в разные стороны.
П. Ты что, рожать собралась?
Д. Не знаю.
Пацан скалится.
П. Ты что дура? Тебе четырнадцать, тебе похуй все! А у меня батек кто? А у тебя? Хули семья алкоголиков. Мне же потом всю жизнь не отмыться от грязи от этой!
Пацан сплевывает сквозь зубы и невольно ломает хрупкий никотиновый столбик.
П. Дай еще сигарету.
Девчонка пытается достать одну, но рассыпает всю пачку.
П. Фак! Что делать?
Д. А может, поженимся? Сейчас ведь с 14 лет разрешают.
П. Ты что, совсем тупая? Да и вообще, может, это не мой ребенок! Может быть, ты на стороне с кем-то ебалась?
Девчонка всхлипывает.
П. Что ноешь? Сама виновата, я здесь ни причем.
Д. Но…но…
П. Но-но - хуйно!
Пацан разворачивается и идет в сторону метро.
Девчонка плетется за ним.
П. Что пристала? Иди на хуй!
Он отталкивает ее и спускается в подземку. Девчонка возвращается, присаживается на корточки и поднимает с асфальта одну из рассыпанных сигарет. Курит минуты две и уходит. На ногах у нее синие кроссовки, в волосах - пластмассовая брошь в виде пчелы. Совсем еще малая, даже симпатичная. Они все, когда молодые - симпотные.
Когда она уходит, я подбираю оставшиеся сигареты.
***
В электричке встречаю Тараса.
-Ты Витька давно видел?
Я настораживаюсь.
-Ну так, недавно. А что?
-Вань, не строй из себя целку, ты же знаешь, что Черный его ищет.
-Ну и что?
-А то. Ты, если его встретишь, скажи, пусть уж лучше сам приходит, а не то… Ты же знаешь Черного, он после армии совсем ебнутым стал, а тут еще эта история, - говорит Тарас. – Я, конечно, против Витька ничего не имею и Ольга мне по боку, но хочется, чтоб все было по справедливости.
-О какой справедливости ты говоришь? Он же убьет его!
Тарас разводит руками.
-Это уж как договорятся, а договориться всегда можно… - загадочно говорит Тарас.
-Ты о деньгах?
Тарас чешет ухо.
-Ну, я тебе этого не говорил, но попробовать можно.
-А где взять, знаешь?
Тарас достает из куртки бутылку пива и вскрывает ее зажигалкой.
-Может, Гавр поможет, хотя я не уверен…
Я прижимаюсь потным лбом к холодному стеклу окна электрички. Взгляд сползает на деревянную раму, промеж которой проходят ряды изогнутых коромыслом сигаретных бычков и бумажных шариков, под ногами - яичная скорлупа и фантики от конфет. Перевожу глаза на Тараса, линзы его очков запотели, ноздри раздуваются в такт его дыханию.
|
