6. Алиби.
Почему-то так всегда выходило, что Сашка выворачивался из любой ситуации, как будто неприятности, минуя его, сами притягивались ко мне как магнитом.
В седьмом классе, наша любимая учительница истории Елена Марковна уволилась – они с семьёй переехали жить в Пушкин. Мы, неразумные дети, посчитали это обидным для себя - словно она нас бросила, и решили, что устроим новой молоденькой историчке «весёлую» жизнь. На уроках мы нарочно шумели, кидались записками и ластиками, в общем, уроки срывали.

Анна Андреевна имела неосторожность пожаловаться на нас завучу – огромному громогласному Ивану Ильичу. Он пришёл на урок – проверить. Мы сидели как паиньки, но заданий не знали и Анна Андреевна, с молчаливого поощрения завуча, наставила нам двоек в журнал – отомстила. Я в тот день тоже схватил «пару» и немного злился в глубине души, что Сашка опять оказался не у дел – из двух Бондаревых спросили именно меня.
Во время переменки Анна Андреевна вышла на чёрную лестницу снять напряжение и покурить. Мы учились в старом здании, и площадка между вторым и третьим этажами использовалась учителями как курилка. Все об этом знали и все молчали – такое негласное школьное правило.
Следующим уроком у нас шло «Петербурговедение», которое тоже вела Анна Андреевна. Сашка просёк, куда пошла учительница – благо кабинет истории был крайним к выходу на лестницу. Он взял учительский стул и, под поощрительные крики пацанов, подпёр этим стулом ручку-защёлку так, что историчка оказалась запертой в курилке.
Грянул звонок. Мы столпились в дверях класса и радостно внимали воплям замурованной Анны Андреевны. Дверь на лестницу ходила ходуном, но Сашка подставил стул профессионально – металлическая ручка упиралась в спинку стула и не позволяла защёлке сдвинуться с места.

Так мы веселились минут пять, а потом на шум выбежал из соседнего кабинета Иван Ильич, зычно гаркнул на нас и спас историчку из плена. Учителя вошли в класс. Мы сидели на своих местах и были абсолютно уверены, что найти виновного будет невозможно, а если накажут всех вместе – так на миру и смерть красна!
Но, увы, всё тайное, рано или поздно, становится явным.
Не представляю, как такое могло произойти, но Сашка уронил у двери на лестницу фирменную ручку из аптеки моей мамы. Свою он забыл, и я дал ему одну из тех, что валялись у меня в пенале «на всякий случай». Как она оказалась у него с собой неясно, в карман он, что ли, её засунул?
Короче, на ручке был адрес и название материной аптеки. По последней странице журнала немедленно выяснили, чья родительница работает в этой аптеке, и я был выставлен к доске. В классе наступила гробовая тишина. Такой проступок грозил немалыми карами, но выдать Сашку я, естественно, не мог.
Все взгляды в классе исподтишка пересекались на моём побледневшем брате – что он будет делать?

- Иван Ильич, - Сашка встал, - Серёга ни при чём. Это сделал не он.
- Интересное заявление. Тогда может ты скажешь, кто же это сделал? – приподнял брови завуч.
- У Сергея полный пенал этих ручек. Он их всем раздаёт, хоть у ребят спросите. Ну, покажите, у кого ещё есть такие же? - повернулся Сашка к классу.
Народ полез по пеналам и портфелям, и над партами, одна за другой, стали подниматься руки с зажатыми в них жёлтыми шариковыми ручками с логотипом аптеки. Поднялось шесть рук. Даже у Ульяны Зиминой, всеобщей учительской любимицы и надежды школы, была моя ручка. Я вздохнул полной грудью – оказывается, всё это время я задерживал дыхание.
- Ну вот, видите! – ликующе воскликнул Сашка, - А ещё у меня и у Серёги.
Он ловким движением вынул из моего открытого пенала и поднял над головой ещё две таких же ручки.
- К тому же, мы на этой перемене завтракаем почти всем классом – нам в столовой накрывают заранее, спросите у Марии Борисовны – нашей классной, так что мы даже не видели, кто это сделал. Может вообще, старшеклассники.

Лица у завуча и исторички стали растерянные. Был произведён контрольный звонок классному руководителю, которая подтвердила, что 7 «В» завтракает после второго урока. Следствие зашло в тупик.
На переменке все собрались вокруг нас. Я сидел в центре всеобщего внимания и тихо отходил от пережитого страха.
- Ну, Бонд, ты и голова! – восхищался Пашка, - Я думал, что Дырявкину пипец пришёл!
- А я вначале решил, что Бонд сдаётся. Не мог же он брата подставить, - уважительно хлопает Сашку по плечу Цыпа.
- Да уж, классно у тебя башка работает. Надо же, и сам выкрутился и Дырку спас! – тычет Саню кулаком Олег.
Моя эйфория от страшного приключения с хорошим концом начинает таять – я понимаю, что терновый венец мученика, это совсем не то, что лавры героя-избавителя. Опять мой брат обошёл меня и в проказах, и в смекалке. Гадкое это чувство – зависть. И в то же время я и сам был восхищён Сашкиным изобретательным умом – мне ведь и в голову не пришло сказать про эти ручки и создать себе алиби.