Начало здесь:

http://www.gonduras.net/index.php?a=6606  

http://www.gonduras.net/index.php?a=6611  

http://www.gonduras.net/index.php?a=6615  

http://www.gonduras.net/index.php?a=6619  

http://www.gonduras.net/index.php?a=6625  

http://www.gonduras.net/index.php?a=6630  

http://www.gonduras.net/index.php?a=6635  

http://www.gonduras.net/index.php?a=6639  

http://www.gonduras.net/index.php?a=6642

http://www.gonduras.net/index.php?a=6647

ххх

К счастью, Бог и репутация меня не оставили. У меня оставалось сто леев – сумма на один день – когда я нашел работу. Порыскав несколько недель по интернету, - порции рыбы становились все меньше, а я мрачнее, и вовсе не из-за жратвы, в конце-то концов, похудеть никогда не мешает, а из-за того, что, рано или поздно, безденежье должно было вот-вот коснуться черным крылом золотой головы Матвея, - я наткнулся на объявление о найме на работу. Агентству, которое специализировалось на составлении персональных гороскопов и толкованию снов, требовался журналист, или, как они это назвали, «копирайтер», способный облечь в читабельную форму все, что там насочиняют их доморощенные астрологи.

 Мы составляем персональные, я подчеркиваю, ПЕРСОНАЛЬНЫЕ, гороскопы и толкования снов для наших клиентов. Само собой, это стоит денег, и солидных, зато человек получает продукт, - объяснил мне владелец агентства, - только под него. Вы уверены, что справитесь.
 Конечно, и вы это знаете, - решил наступать я, - ведь вы, наверняка, слышали обо мне.
 Да, вы лучший, - склонил голову мой будущий босс. - Позвольте вопрос?
 Позвольте ответ,- сказал я, и начинаю привычно врать - Вот он. Я не желаю больше заниматься журналистикой и политическим пиаром потому, что с возрастом в человеке просыпается совесть. Я не хочу насиловать, образно, конечно, мать убитой девочки ради того, чтобы она дала мне фотографию дочери. Не хочу врать о правительстве. Не хочу быть авгуром, потому что чем я лучше простых людей?!
 Спасибо, - кивнул он. - Наверное, вас часто спрашивают, раз вы уже знаете, что имеет в виду ваш собеседник, ког...
 Нет, я провидец, - улыбнулся я.
 Такие здесь и работают, - улыбнулся он.
 В чем суть работы? - спросил я. - Только честно и самое существенное.
 Найти ключ к каждому, - ответил он, и поправил галстук, - я надеюсь, я могу вам...
 Конечно, вы же будете платить мне зарплату, - сказал я.
 Мы даем людям общение. они пишут письмо, рассказывают о себе. Спрашивают, что значит тот или иной сон. По сути, они хотят беседы. Общения. ИМ нравится, когда письмо не официальное, а человеческое, такое...
 Как будто они писали его себе в ответ сами, - заключил я.
 Вы правда провидец, - улыбнулся он.
 Вижу, вы справитесь.
 Я буду неподражаем, - заверил я босса, - я стану настоящим зеркалом для них.
 Можно еще вопрос?
 Валяйте, только отгадывать на этот раз я не буду.
 Он всегда такой серьезный? Малыш?
 Вейка, - отзывается Матвей, который разглядывает в углу горшок с пальмой, и возвращается к созерцании.
 Нет, - говорю я, - только когда срет.
 Серьезно?
 Ну да.
 А он эээээ?
 Да, срет.
 Красивый мальчик.
Спасибо. Я знаю. Очень красивый.
 Он...
 Да, - отрезал я- и он всегда будет со мной.
 Ничего страшного, - поднимает руки хозяин. - Работа, что называется, на дому. Причем платить мы вам будет хорошо. Если, конечно, работать будете хорошо. Впрочем, я в этом не сомневаюсь.
 Можно теперь я задам вопрос? - спрашиваю я.
 Прошу вас...
 На кой черт вам содержать еще и астролога?
 Не знаю, если честно, - улыбается он, - я так понимаю, что с вашим приходом нужда в его услугах у нас отпадает.
 Так увольте его на хер, - пожимаю плечами, - хотя стоп. У него есть дети?
 Нет, - смотрит, наклонив голову, босс. - Насколько я знаю, нет.
 Тогда увольте, и платите его зарплату мне. Две должности, две зарплаты.
 По рукам, - улыбается хозяин.
 Юке, юке! - говорит из угла Матвей, очень похожий на арийского мальчика с нацистских плакатов.

Он одет скромно, но прилично. Все чистое: я, кажется, могу давать уроки прачечного мастерства. Да и стиральную машинку я продать не смог, хотя собирался: ее для этого пришлось бы отсоединить от канализации и водопровода, а познаний сантехника на это у меня не хватило. Теперь оказывается, что к счастью.

Золотоволосый ангел. Мы умиленно любуемся им, после чего жмем друг другу руки, я получаю аванс, и тень уволенного астролога между нами вовсе не стоит, не лежит, и не причитает. Плевал я.

Моему ребенку эти деньги нужнее.

ххх

Еще одно, из-за чего я бы хотел поскорее начать работать, это моя жена. Вернее, ее дневник, который я нашел под полкой в чулане, в который не заглядывал со дня ее смерти. Если честно, я туда и до ее смерти не заглядывал. Я туда вообще не заглядывал. А когда заглянул, клетчатая толстая – их называли, кажется, общими? общая, - тетрадь, попала мне под ногу, и я ее вытянул.

Как афинянин - черный шар.

ххх

Словарь Оксаны

«Эгоист.

Он законченный эгоист, и я даже не понимаю, как и почему этот мужчина оказался здесь, и сейчас. Возле моего сердца, возле моей матки. Хотя нет, с последней-то все понятно: это единственный случай, когда Он (я, то есть, так она и обозначала меня в записях, ни разу по имени не назвала - прим. В. Л.) не врет, когда хвастается своим замечательным членом. Но неужели я стала бы жить с мужчиной только из-за секса? Терпеть все это? Вряд ли. Какого черта, как и почему, спрашиваю я себя, и не нахожу ответа. Я сказала, что он эгоист и врет. Наверное, я не права. Точнее, не совсем права. Он врет не сознательно, не специально. Просто отворачивается от фактов, от реальности, и прячется за выдумки и россказни, которые льют из него, как из фонтана, бьют просто! Он абсолютно самовлюбленный человек, который не обращает внимания на меня, на то, что я чувствую, на то, чего я хочу, чем живу, и о чем мечтаю. Я для него серая мышка, привлекательная физически, которую можно потрахать, когда встал, а потом пойти помыться и снова отправляться в путь. На поиски других женщин, на поиски чувств, приключений. Он может тратить время на что угодно, кроме меня. Мы днями не разговариваем. Наверное, ему не о чем со мной поговорить? Мне с ним – тоже. Любовь умерла. Впрочем, была ли она. Когда-то он подарил мне хомяка. Ну, само по себе это уже говорит о его отношении ко мне. Станет нормальный мужчина дарить женщине хомяка и аквариум? Ладно. В любом случае, я к хомяку привязалась. Еще бы. Больше-то мне поговорить дома не с кем было. А потом вдруг поняла, что я очень похожа на него: он, как и я, один, и прыгает-прыгает, прыгает вечно вверх по стеклу, в надежде выбраться из аквариума, и падает в стружку, а потом снова прыгает. перебирает лапками по стеклу, и как будто кричит: ну возьмите меня, ну пожалуйста, ну побудьте со мной кто-нибудь. Я и есть этот хомяк, поняла я.

Трус

Он трус. Он боится себя. Господи, как я устала от Него и от его постоянных страхов, которые он прячет в себя, как собака, когда вылизывается, язык – в заднице. Он вечно, постоянно, параноидально боится, что он, якобы, исписался. Исписался... Да он еще толком писать не начал! Он так смешон! Все равно, что пацан, который боится, что у него не встанет, и у которого секса еще не было. Он пишет, пишет, пишет, вечно пишет. А когда не пишет, ему кажется, что он исписался, и он бьется в истериках, принимая их за творческие муки. Какие муки? Что он пишет? Какие-то глупые рассказы под Апдайка, причем гордится этим, потому что, видите ли, критики не видят, что они написаны под Апдайка, и говорят, что они написаны под Павича, какая чушь-то... Какая разница что и под кого написано. Книга, книга, книга, талдычит он, как попугай. Глупец! Он не понимает. У него под рукой - самая интересная и увлекательная книга в мире. Это я. Научись он читать ее, переведи на язык письма, может, у него и получилось бы когда-нибудь написать что-то стоящее.

Единственная книга, это я, милый.

Но ему не до того. Он увлечен собой, мой бедный попугай. Я-я-я-я-я-я-я-я-я-я. Как же я его презираю! Единственное его достоинство – это его большое достоинство. Больше у него достоинств нет.

ххх

Бросив все это дело на десятой странице, я, помню, прекрасно ощутил, что не ощутил ничего. Странную пустоту, но не сосущую, давящую или как ее принято описывать в книгах. Просто приятную, звенящую пустоту в голове, и никакой боли. Да и с какой стати мне должно быть больно, подумал я. Ведь она умерла! Ее просто нет, поэтому я могу сунуть тетрадь обратно в чулан, да и забыть о ней. Но ведь в таком случае я, получается, оправдывал все омерзительные эпитеты, которыми меня наградила моя жена. Вот тебе и серая мышка. В этом момент проснулся Матвей, как всегда после сна, помятый и недовольный, заныл, и я бросился носить его на руках, а тетрадку оставил на комоде. Комод я продавать только собирался, потому что, когда тетрадь была найдена, персональным толкователем снов я еще не работал. Денег оставалось всего полторы тысячи леев, и мы с Матвеем поперлись в поликлинику. Шли пешком через Долину Роз, потому что, - и это верно подметила в своем дневнике Оксана, вообще, оказалось, что она не упустила ничего, - иногда на меня нападала смешная боязнь разорения.
Правда, милая, в тот момент я и правда был близок к этому, так что это первый случай, когда ты меня можешь простить. Хотя, конечно, сэкономленные три лея нас не спасали.

 Зе, - жалуется он, - зе.
 Нет, ни хрена, - говорю я, - не возьму я тебя на руки. Большой жлоб уже. Ходи давай.
 Зе, - говорит он.
 Ну да, я вот все детство пешком проходил, и ничего. Никто на руках не носил, - бурчу я, и вдруг понимаю, что точно таким же дерьмом кормили и меня. - Хотя ладно.
 Зе, - говорит он, и показывает на ботинки.
 Хорошо, - я доволен, потому что ребенок растет справедливым, - ты прав и ты умница.

Матвей имеет в виду, что он бы и пошел пешком дальше, но на нем чересчур тяжелые зимние ботинки. А сейчас потеплело, и ему тяжело переставлять ноги. К сожалению, на ботинки полегче денег пока нет. Поэтому Матвей указывает мне на то, что жалуется не просто так, каприза ради, а объективно не может идти сам. Я целую его в макушку, и беру на руки.

 Ая-я-яй, - качает головой пожилой врач, с приятными глубокими глазами, - ая-яй. Пузико?
 Ага, - киваю я, - понимаете, живот вроде бы...
 С первых дней? - вкрадчиво говорит врач.
 Ну да.
 Угу, - кивает доктор, и прислоняет ухо к животу Матвея, и я спокоен, потому что мальчик спокоен, а у него, как я понимаю, чутье на плохих и хороших людей.
 Слушаю, слушаю, - бормочет врач, потом садится ровно, и пишет. -Не обращайте внимания. Обычный прием врачей, пишут, чтобы выглядеть деловитыми, профессиональными да занятыми. Намучились с ним?
 Есть немного, - я вдруг расслабляюсь и понимаю, что расслабляюсь впервые за полтора года.
 Ага, расслабьтесь, - говорит врач, - тут тепло, и вас никто не торопит. Я со своими тоже намучился. Месяцами по ночам носил, укачивал. Нужно поджелудочную проверить. Поджелудочная у вас увеличена. Сейчас кровь возьмем из ручки.
 Возьмем? - спрашиваю я Матвея.
 Не, - мотает он головой, но довольно смирно.

Пару минут мы с доктором беседуем, потом он ловко берет ручку мальчика, щелкает каким-то пистолетом, и раз, кровь взята. Ну и ну! Доктор несет пистолет в угол, где стоят колбочки, и сливает туда кровь. Анализ он сделает прямо сейчас, объясняет врач. Хоть это и делают за сутки, но...

 Это как машину ремонтировать, - смеется доктор, - если вам ее через час вернут, вы же подумаете, что за работники? Поэтому чинят машины за час, а возвращают через неделю.
 Да, - улыбаюсь я, - точно заметили.
 Анализ дорогой, восемьсот леев - говорит врач, - но за срочность я ничего не возьму.
 Да, конечно, - говорю я, - мы заплатим, нужно идти куда-то?
 Как хотите, - смотрит он на кровь в микроскоп, - можете пойти вниз, там касса, заплатите, принесете чек. Можете здесь оставить те же деньги. Как удобно.
 Да какая мне разница, - говорю я, понимая, что он тоже зарабатывает, хрен с ним, пусть заберет себе, а не отдаст родной поликлинике, мне-то какая разница, кому платить, - да и вниз бегать-то.
 Хорошо, - кивает он, и долго что-то пишет в карточке Матвея.

Удивительно, но мальчик даже не плачет. Играет себе с зеркалом, да изредка подбегает ко мне, за щеки потискать. Такая у него сейчас мания, всех зе щеки тискать. Врач что-то еще делает с кровью, что-то капает, что то мешает тоненькой стеклянной пластинкой, что-то сыпет, куда-то смотрит. Потом подсаживается обратно за стол, и удовлетворенно кряхтит. Матвей радостно начинает кряхтеть тоже. Оба довольны и смеются.

 Значит так, - объясняет доктор, - вот здесь написаны результаты.
 Да? - я прижимаю руки к груди и с удивлением замечаю, что это жест взволнованных мамаш, во-первых, а во-вторых, руками чувствую сердцебиение, так вот, оно учащено, я что, правда волнуюсь? - Ска...
 Все не то, чтобы очень плохо, но и не так, чтобы хорошо, - мягко перебивает меня врач. - Два месяца курс лечения, причем домашнего, и все будет в порядке.
 Уколы?
 Ну что вы! Никаких уколов. Вот список лекарств. Они все недорогие. Купите в любой аптеке. Я не из врачей, которые в сговоре с аптекарями продают дорогие лекарства, поверьте.
 Да что вы, - лепечу я, - я и не думал...
 Вот. Купите, дадите вот это, это и это, сколько раз и когда тут написано, и все будет хорошо.

Уходя , я долго сую ему пятьдесят леев за консультацию. Он не берет, и выталкивает меня в коридор. Матвей, сидя на руках, прилежно машет ему ручкой. Он уже умеет делать «пока». Доктор, улыбаясь, говорит:

 Воспитанный. 

Продолжение следует.