Ружье приятно холодило руку. Вино – согревало желудок. Костика подошел к дому ветеринара, и постучал в окно. В комнате, как они не глядел в черное от копоти окно, никого разглядеть не удалось.
Голос шел в крыши. Костика отошел на несколько шагов, и увидел ветеринара, спрятавшегося с женой возле печной трубы. В руках ветеринар держал крышку от бака, в котором его супруга обычно стирала белье.
- Спускайся, - прицелившись, велел Костика, - бояться не нужно, ты мне пока еще нужен.
Ветеринар тихо заплакал, сжал руку жены, и, неловко дрыгая ногами, спустился по крыше, как ребенок с горки.
- Оп-па, - подхватил его внизу Костика, - вот и свиделись.
Жена на крыше завыла.
- Не реви, - велел Костика, - женщинам ничего не будет.
Ветеринар стал очень бледным, хотя, казалось, дальше некуда. Когда-то он не захотел давать свидетельские показания в пользу Костики, чем очень подвел парня. И вот, десять лет спустя, тот стоял перед ним с ружьем…
Костика приехал в село вчера вечером. И уже успел застрелить пятерых сельчан, которые поймали его когда-то за воровством сена. Оставалось найти еще семерых обидчиков. Костика толкнул ветеринара ружьем в спину, и велел показывать, кто и где в селе спрятался.
- Аурика, - негромко сказал ветеринар, прощаясь с жизнью, - спустишься с крыши, зайди в дом. У печки, в шкатулке, лежит золотой браслет. Помнишь?
- Помню, Корнел, - дрожащим голосом сказала жена.
Костика тактично ждал.
- Помнишь, мы собрались подарить его Нине, твоей племяннице, на ее свадьбу, которая состоится на следующей неделе. Помнишь, Аурика?
- Помню, Корнел.
- Ты, конечно, не будешь дарить его Нине.
- Конечно, нет, Корнел. Мы же решили, что оставим этот браслет себе, потому что он слишком хорош для Нины.
- Да. Это хорошо, что мы так решили. Потому что тебе нужны будут деньги на мои похороны. Ты так уже подумала, Аурика?
- Так я и подумала, Корнел. Прости меня.
- Ничего, Аурика, наоборот, ты молодец. Ведь похороны даром никто не сделает. Так ты, наверное, отвезешь его, браслет этот, в город, да, Аурика?
- Конечно, Корнел. В ломбард, что у центрального автовокзала. А что, там мало дают за золото? Отвезти его в какое-нибудь другое место, где за него больше дадут, Корнел? Ты скажи, я отвезу.
- Не надо, Аурика. Ты не вези его никуда, потому что он не из настоящего золота, а из поддельного. И в ломбарде над тобой только посмеются.
- Как же так, Корнел?
- Я, когда поехал в город, сказал тебе, что купил его за три тысячи леев, помнишь, Аурика?
- Помню, Корнел.
- Так вот, Аурика, я тогда тебя обманул, потому что купил браслет не в магазине «Золото-серебро», а на центральном рынке, у цыган. Купил с рук. И заплатил за него сто леев.
- Корнел, как это?
- Так получилось. Мне просто стало жалко денег на подарок для этой дуры набитой, твоей племянницы Нины.
- Корнел, не смей так говорить. Это твои родственники все как один – олухи царя небесного.
- Да?! А кого тогда выгнали из университета на втором курсе? Не твою ли дуру-племянницу, которая, к тому же, еще и шлюхой оказалась: залетела неизвестно от кого?!
- Как неизвестно от кого?! – всплеснула руками Аурика, и едва не упала с крыши, - Корнел, какая же ты все-таки свинья! Прямо как все твои родственники! Я же тебе говорила, что она забеременела не «неизвестно от кого», а от Василия, который на ней и женится.
- Ну, да, как же! Женится он потому, что она обещала на него в суд подать.
- Ох, Корнел, хоть бы ты закрыл свой рот, который ничего от мусорной ямы не отличается. Говорила мне мать, не ходи замуж за этого скота и тупицу. Впрочем, чего жать от уроженца села Цынцерены. Ведь у вас все мужчины – конокрады, бабники, и злоязычные воры.
- Я вор?! Шлюха и дура, вот кто твоя племянница, Аурика! И, боюсь, это у вас семейное по женской линии!
- Да чтоб глаза тои лопнули, Корнел, говорить такое женщине, которая воспитала семерых твоих детей, пока ты шлялся по кабакам, подвалам, и разведенным курвам!
- Ох, Аурика, боюсь, что из этих семи как минимум один не мой, а твой и твоего дружочка Санду, с которым ты полтора года сожительствовала до того, как я тебя подобрал из грязи и сделал порядочной женщиной!
- Скотина!
- Дура!
- Так куда ты дел оставшиеся две тысячи девятьсот леев, которые, как ты сказал мне тогда, потратил на золотой браслет, который оказался вовсе не золотым?! Пропил со шлюхами, настоящими шлюхами, с которыми путаешься всю жизнь?!
Костика тактично прокашлялся.
- Ах, да, - грустно вспомнил ветеринар, пыл которого улетучился, - так вот, Аурика, золотой браслет, который вовсе не золотой. Ты уж прости меня за него.
- И это все, что ты хотел мне сказать?!
- Да, это. Предостеречь тебя от ломбарда, и попрощаться. Прощай, Аурика.
- А на какие шиши я буду тебя хоронить, Корнел?!
- Продай дом, Аурика.
- Вот еще! Брошу тебя в поле, и пусть собаки тобой закусывают!
- Не смей так говорить, Аурика! Мы же христиане! Как ты можешь говорить, что не предашь мое тело земле, как это принято у добрых молдаван?
- Да какой ты добрый, какой ты молдаванин? Зверь, скотина, насильник. Сколько раз ты меня бил, когда домой пьяный, среди ночи заваливался?!
- Умолкни, женщина!!!
Костика грустно посмотрел на ветеринара, и шумно вздохнул.
- Ох, - вспомнила о грустном Аурика, - ты уж прости меня, Корнел. Прости, бога ради. Тебя убивать сейчас будут.
- Да не собираюсь я его убивать, уж он-то мне меньше всех зла сделал, - попытался встрять Костика, - просто дам ему пару раз по голове, и на этом хватит.
- Конечно, мне тебя будет не хватать, муженек, - причитала женщина, не обращая ни малейшего внимания на Костику, - хоть у нас в жизни было и много плохого.
- Но ведь и хорошее было, Аурика. Помнишь июль перед нашей свадьбой?
- Конечно, помню, Корнел. А помнишь сад яблоневый, он тогда совсем маленький был, а сейчас как разросся…
- Помню, Аурика. Помнишь, как целовались ночью в этом саду?
- Ох, Корнел, что ты вечно глупости вспоминаешь. И это при ком, при молодом человеке, можно сказать, при юнце?
- Ай, брось, нынче такие молодые пошли, что стариков за пояс заткнут.
- Ой, да уж не прибедняйся-то, тоже мне старик нашелся. Седина в бороду, бес в ребро, говорят, так у тебя, судя по седине, три беса в ребрах завелись!
- Да уж, - приосанился ветеринар, - я мужик хоть куда. И уж если все равно помирать…
- Да не соби…- снова попытался встрять Костика.
Но семейная пара не обращала на него никакого внимания. Костика сжал зубы.
- …. Если уж погибать, - решился ветеринар, - то, скажу тебе, Аурика, я ни одной твоей подруги мимо не пропустил. Но любил, конечно, всегда только одну тебя!
- Это каких таких подруг, Корнел? Уж не Марчику ли, или Иляну?
- Ну, и их, понятное дело, тоже.
- Уж не Веронику ли с Розанной?
- Ну… Порознь, это да, конечно?
- А про то, что Вероника приходится нам с тобой кумой, ты не подумал, жирный боров, да? Кого угодно бы тебе простила, только не Веронику! Чтоб ты сдох, конь холощеный!
- Какой?!
- Что, обидно, да?! Так вот, чтоб ты знал, первенец наш и впрямь не от тебя.
- Не от меня?!
- Не от тебя!
- А от кого?!
- А от Него. От Мужчины, настоящего мужчины, который любил меня, руки целовал, на руках носил.
- То-то он, тебя обрюхатив, смылся, тоже мне мужчина! К таким только ты и липла, пока я тебя порядочной не сделал!
- Я непорядочная?! Ох, Корнел, хоть бы ты закрыл свой рот, который ничего от мусорной ямы не отличается. Говорила мне мать, не ходи замуж за этого скота и тупицу. Впрочем, чего жать от уроженца села Цынцерены. Ведь у вас все мужчины – конокрады, бабники, и злоязычные воры.
- Я вор?! Шлюха и дура, вот кто твоя племянница, Аурика! И, боюсь, это у вас семейное по женской линии!
- Да чтоб глаза тои лопнули, Корнел, говорить такое почтенной женщине, матери большого семейства. Подонок ты, скотина, сво…
Сначала Аурика упала с крыши, а потом уже Корнел понял, что падению жены предшествовал выстрел.
Костика переломил ружье, и выбросил две пустые гильзы на мертвое тело женщины. То, почему-то, дымилось. Ветеринар понял, почему это происходит, чуть позже: дым шел от ружья.
- Наконец-то она заткнулась, - удовлетворенно и мрачно сказал Костика, - и ты, наконец, сможешь показать мне то, о чем я тебя прошу.
Ветеринар взглянул на жену, с которой прожил сорок три года, открыл калитку, и мрачно сказал:
заебись!
только перепиши строчку "Костика переломил ружье, и выбросил две пустые гильзы на мертвое тело женщины. То, почему-то, дымилось." А то вдумчивому четателю нихуя непонятно что дымилось- ружийо или тело.....
21.10.2010 10:23:08
№4
Для №3 многа песдеть не буду (21.10.2010 09:55:11):
Что вы понимаете в военно-морском юморе?!
21.10.2010 10:28:32
№5
Браслет, леи, два ствола
гугугу
21.10.2010 10:37:23
№6
это разве был военно-морской юмор? возможно, вдумчивый четатель сам не оценил всей глубины искрящегося юмора, но может и автор мало пострался для этого... а вы смеялись, кстати, на этом месте?
Для №4 Пантелеймон Дерюгин (21.10.2010 10:23:08):
21.10.2010 10:44:16
№7
Для №6 многа песдеть не буду (21.10.2010 10:37:23):
йа валялся как паткошенный.
21.10.2010 11:04:29
№8
усы подковкой
21.10.2010 11:07:43
№9
Для №6 многа песдеть не буду (21.10.2010 10:37:23):
Ржал фголос.
21.10.2010 11:17:21
№10
я вапще чуть не обоссался от смеха, хорошо што креатив не читал
21.10.2010 11:21:33
№11
афтар-дутем пула
21.10.2010 11:54:41
№12
по сравнению с искрящимся юмором ВДВ это хуйня
21.10.2010 11:54:52
№13
Про Толстова??
21.10.2010 11:57:01
№14
Ветеринар понял, почему это происходит, чуть позже: дым шел от ружья.(с) хуясе.
21.10.2010 12:00:45
№15
афтар, ты можешь шутить с помощью малой сапёрной лопатки? вот то-то.
21.10.2010 12:42:12
№16
Роскас притендуит на званее чистава, среди росказофф Обата...
И в самом деле: - никто не поедает фантастических количеств алк оголя, не мочется прилюдно, не испражняет миазмов, не предъявляет увечий извращщоннава секса...
Однако, Обат был бы не Обат, есле бы не приправил, эту уже впалнесебе взрослую прозу, прыщавым падрастковым "спайсом", каковым являитса здесь хлоднокровное убисство.
... Вапще писатели абажающие перегнуть палку в смысле чернухи, кажутса Нам маральныме уродаме.
Кажутса Нам, абиженныме жизенью карлеками, носящиме в душе заветную мечту аб реванше над челавечеством... Мы с падазренеем атносимса к таким людям... Ато, скажите Нам: - аткуда берутса чудовищща, каторые залучив, напремер в активы закон и пагоны, с наслажденеем глумятса над себепадобныме?
21.10.2010 13:04:27
№17
Для №16 Яэта Типаваш Кумир (21.10.2010 12:42:12):
а вот за слово "залучив" Зохар по головке не погладит
21.10.2010 13:36:52
№18
Бросте Дедушка
Зохар, как Мы поняли, мужиг вменяемый...
Для №17 Добрый (21.10.2010 13:04:27):
21.10.2010 19:36:48
№19
дегенерат ЛНТ сегодня молчит
и хорошо, чище воздух
22.10.2010 01:38:26
№20
Не буду это читать пра Ларинкова! Хватит, блять...
22.10.2010 01:41:20
№21
Слы, припижженка, ты раньше не под " прашмандёвкой" тут выступала? Уш больно гавна аромат твой нисчем не спутаеш...
Пасасать у Сталба хоцца? А зубы пачисить Мойдодыр будет вместа тибя, хрюшка хламидиозная, а?
Для №19 онаним (21.10.2010 19:36:48):
22.10.2010 07:06:19
№22
Я вот только не понял почему в молдавских домах бывают чёрные от копоти окна?
Диалоги не осилил,. поэтому прочитал только несколько последних строк. В общем чушь.
Профилированая графомания со свеобразным молдавским колоритом.
23.10.2010 08:31:54
№23
Для №3 многа песдеть не буду (21.10.2010 09:55:11):
Зря ты учиш папу кушать борщ.
Просто прочти следующую фразу и тебе все ствнет ясно.
