Начало здесь: http://www.gonduras.org/index.php?a=4303

- К радиостанции я вас подпустить не могу, и передавать ваши запросы не
имею права. Здесь у нас свои законы. Выходите на вашего координатора и
ведите связь через него. Кстати, а почему бы вам ни поискать этого вашего
"соловья" среди ваших людей?
Ведь о точном месте ребят в том рейде знал только он, ребята поменяли
место эвакуации всего за два часа перед инцидентом, даже нам они не успели
сообщить, а их там уже ждали... Подумайте об этом.

- Как вы смеете сомневаться в наших людях. Вы просто зарываетесь!
Координатор - многократно проверенный человек, потомственный, можно сказать,
разведчик. Знаете, кто его отец?
- Не знаю и знать не хочу, а на вас, видимо, слишком действует эта
фамилия, если вы начали болтать лишнее даже в беседе со мной.
(Браво, Командир, отличный удар в челюсть. Полковник сразу сник)
- Я же знаю, с кем говорю, это между нами, чтобы доказать абсурдность
ваших подозрений об утечке информации о ваших последних рейдах из наших
источников.
(Так, я, кажется, не захватил кусочек важного разговора. Дело тут уже
пахнет не керосином, а хорошенькой бомбой килотонн на двадцать и Москва
срочно ищет козла отпущения. Догадываюсь, кто этот козел. Это я.)

- А откуда у вашего Мочалова такая точная информация обо мне? Вы что ли
ему рассказали?
- Бог с вами, Лев Сергеевич, он же вам все объяснил - элементарная
наблюдательность.
- Но он же меня видел всего несколько минут. Да еще с похмелья.
- Ему хватило, а остальное - результат элементарной дедукции, как у
Шерлока Холмса. (Слава Богу, про Холмса полкан слыхал, и Командиру не
пришлось объяснять, что Шерлок не работает на ЦРУ)
- Короче говоря, ваш Мочалов мне весьма подозрителен. Все его рапорты и
остальное поведение требуют серьезной проверки.
- Вот и проверяйте по своим каналам, здесь у вас людей, как сельдей в
бочке, ищите да обрящете.
- Хорошо, мы будем искать, но до получения приказа из Москвы, а я
думаю, дня через два его получу, Мочалов должен быть под наблюдением -
никаких отпусков в Ханой, никаких прогулок за территорией объекта.
Отстранить от участия в будущей операции "Сайгон".
(Ну, молодцы, даже название успели придумать. Очень оригинальное и
жутко закодированное - ни за что не догадаешься, о чем речь!)
- Это невозможно, весь план разработан им и он единственный из ребят,
кто побывал там и знает обстановку лично, а не по рассказам и планам. Он же
ликвидатор - ему все равно, каков объект: крыса или железнодорожный мост и
он сделает все так, что ни у крысы, ни у моста не будет ни единого шанса
уцелеть.
- Вот меня и пугает, как здорово он у вас работает, а в Сайгоне
пепельницы в отелях ворует, прямо, как в Москве. Сувениров ему, видите ли,
захотелось. А если б его прищучил какой-нибудь элементарный полицейский?
- Вы плохо изучили его рапорт, товарищ полковник. Как раз он нашел
единственно правильное решение в той ситуации. Он ушел от весьма неприятной
встречи с американской военной полицией, а местная полиция не представляла
угрозы...
- Это он вам так доложил, а вы всему верите.
- Данные не только из его рапорта, но по объективным сведениям,
полученных по трем независимым друг от друга каналам. Между прочим, один из
них - ваш.

(Я знал, что нас трижды перепроверяют, но ведь я был там только с одним
вьетнамцем из их штаба диверсионных операций, откуда же еще каналы? На этого
полкана видно кто-то сильно давит, вот он и мечет икру.)
Коридор у нас был гулкий (бывшая средняя ихняя школа), а наша
радиорубка в самом его конце, так что у меня, было, навалом времени, чтобы
переключить диапазон в приемнике, вырубить магнитофон и заменить пленку.
Колька, кажется, был на взводе, так как последнюю цифру кодового сигнала
отстучал неуверенно.
Точно, его слегка пошатывало, и, конечно, несло рисовой сивухой на
десять метров в округе.

- Привет бродягам эфира, - начал, было, он, но покачнулся и схватился
за маг, намертво прикрученный к стене.
- Ого, тепленький... ты, кажется, кого-то унюхал и зафиксировал. Ну-ка,
что там за новенькие секреты у проклятых империалистов.
Рука его неожиданно точным и совершенно трезвым движением повернула
ручку прослушивания записи. Из динамика раздал ровный шум чистой ленты.
Колькино разочарование было великовато даже для пьяного, и он уставился на
меня, не мигая своими серенькими глазками.
-- На дурку нарвался, пустышку записал, вот и стер, чтобы не
позориться. Но тебя-то не проведешь, я вижу.
Он ухмыльнулся.
-- Эт-то точно, нас, королей эфира, не проведешь. Ладно, я иду в
табакерку, ты меня не видел, я тебя не слышал, Пока.

Он ушел, а я еще пяток минут приводил нервы в порядок. Версия, которую
я выдал Кольке, была абсолютно правдоподобна - американцы часто запускали в
эфир магнитофонную запись большой активности где-нибудь на одной из своих
авиабаз и пока мы радостно писали километры пленки "ценной" информации,
где-то в другом месте проходила настоящая подготовка очередного налета или
еще какой-нибудь пакости. Не сразу, но мы научились распознавать эту "липу",
правда, для этого иногда требовалось всего полчаса, а иногда можно было
купиться часа на два. Такие "оплошности" мы старались не выносить за пределы
нашего маленького коллектива, и ничего особенного в расспросах Кольки не
было, но уж как-то сразу он обратил внимание на теплый магнитофон. Блестящая
советская электроника, базирующаяся на радиолампах еще пятидесятых годов,
увы, выдала меня. Ничего вроде бы необычного, но для пьяного такая
наблюдательность... А-а-а, нервы все это, случайность, не более.

"Табакеркой" у нас называлась кладовка, где мы хранили наши запасы
сигарет. После того, как кончилась завезенная заранее "Прима" какой то
расторопный чиновник снабдил нас целым грузовиком "Кэмела", как-то попавшем
в руки вьетнамцев. Мы этому обрадовались вдвойне - и сигареты не в пример
"Приме", да и в наших же интересах была такая замена. Что, скажем, должен
думать офицер ихней сраной контрразведки, обнаружив, например, километрах в
двадцати от Сайгона окурок "Примы"? Ничего хорошего, а вот окурок "Кэмела" -
и ему и ежу понятно. Все довольны и счастливы.

Я перегнал запись на старенький трофейный "Сони", потом подумал и убрал
из записи последние слова Командира. Его подставлять не стоило. Стандартную
ленту я начисто размагнитил и теперь сам Господь не смог бы узнать, что на
ней было до этого. Теперь оставалось подумать, как спрятать этот динамит и
решить, для чего он вообще нужен. Спрятать было просто - я разобрал кассету,
разорвал и крепко помял часть чистой пленки, она приобрела вид нуждающейся в
ремонте, и потому вряд ли кто-то мог случайно всунуть ее в маг и прослушать.
Но это была временная мера, если начнут искать круто - найдут. Но все это
дело весьма туманного будущего и я отправился досыпать.

Сон был тяжелым из-за дикой духоты и совершенно расстроенной нервной
системы - это же надо столько свалиться на мою бедную голову в один день.
Зато полкан думал по другому и решил устроить для нас маленький праздник -
собрал нас в большой комнате, бывшей когда-то школьным актовым залом, и
закатил нам часовую речугу о том, какие мы тут молодцы-храбрецы, как нами
гордится Родина и Партия, как важно для нас узнать все пакостные секреты
этих противных янки и их гнусных приспешников, а потому Родина и Вьетнам
награждает некоторых из нас высокими правительственными наградами. К
величайшему моему удивлению мне досталось аж две: "За боевые заслуги" и
какой-то там орден вьетнамский не то сломанного, не то найденного меча.

Выяснить точнее не удалось, так как награды, пояснил полкан, будут нам
вручены после возвращения в Союз. Но все равно было чертовски приятно, как
будто эти железки уже позвякивали у нас на груди. Среди ребят началось
негласное обсуждение, где и как обмыть такое событие, тем более что полкан
продолжил свою речугу, а мне как на грех, именно в тот момент, когда он
распинался о высочайшей бдительности, ибо вражеская разведка и прочая
агентура не дремлет, захотелось сбегать до ветру, о чем я благодушно и
спросил разрешения. Полкан на мгновение заткнулся, ребята тоже (чтобы не
ржать), а я спокойно выскользнул за дверь. У меня от силы, было, минут
семь-восемь.

Замок в комнате Командира не представлял никакого затруднения
даже для зачуханого домушника, и он поддался моей самодельной отмычке через
минуту, еще полминуты у меня ушло, чтобы забрать из-под кровати Командира
мою радио закладку, которую я там "забыл", когда рассыпал свой любимый
"Кэмел ", еще пара минут мне потребовались для визита в туалет. От этих
переживаний желудок и мочевой пузырь тоже расстроились и требовали свое. В
клозете меня и застал в "позе орла" Серега, которого полкан послал
проверить, не провалился ли я часом в "очко" (унитазов вьетнамцы почему-то
не любили). Такая забота меня просто растрогала, и я покорно поплелся
обратно в зал дослушивать полкана, который даже не взглянул на меня, когда я
скромненько пристроился неподалеку от двери...

Продолжение следует.