- Все депутаты козлы, - подумал Рома.
А следующая его мысль была о том, что, возможно, предыдущая – про то, какие же козлы все эти депутаты, - была последней в жизни. Его жизни. Нормального молдавского козла, который, кстати, вопреки своей последней, возможно, мысли, никаким депутатом никогда не был.

- В таком случае, - думал козел, - возможно, я ошибся, потому что это уже третья моя мысль с тех пор, как я решил, что одна из них будет последней.
А раз так, подумал – уже четвертая, значит, все еще впереди, и не знаешь, радоваться ли этому или напротив, печалиться, - козел Рома, то все это нужно хорошенько осмыслить. Как там говаривал хозяин, депутат (и редкий козел) молдавского парламента, лаская редкую бороденку любимца Ромы? «Что, когда, кому, где, почему, и зачем». Хозяин, выпускник факультета журналистики МолдГУ, депутат Дабижа, говорил, что этот вопрос надо задавать себе всегда и везде, при любых обстоятельствах. И тогда истина откроется тебе, распахнутся врата Рая, и статья будет сдана в срок и в номер.
- Возможно, - напряженно размышлял Рома, глядя на фигуру человека в темном капюшоне в углу, - то, что все депутаты козлы, вовсе не означает, что все козлы – депутаты.
- Следовательно, - говорил себе козел, - для козлов еще не все потеряно.
- Потому что, - косил он на молчаливую фигуру, все больше и больше действовавшую ему на нервы, - лучше быть козлом, чем депутатом-козлом.

От этой мысли в животе Ромы стало тепло и хорошо – как будто он пожевал махорки, к которой козел пристрастился за несколько лет жизни в доме своего чудака-хозяина. Дабижа даже в Молдавии – где каждый второй сумасшедший, а первый – пророк, - выделялся как оригинал. В частности тем, что завел себе сторожевого козла Романа, которого держал во дворе пятиэтажного дома на золотой цепи. Дом этот располагался в самом центре города, у оживленной трассы, напротив президентского дворца.
Романа, провинциального, в общем, козла, поначалу Кишинев – большой столичный город с населением аж под миллион человек, - пугал, но постепенно он научился засыпать, слушая рев автомобилей, крики подгулявшей молодежи, и свист болельщиков, возвращавшихся со стадиона, где играла сборная Молдавии.
- Судья козел!!! - кричали они. - Судья пидар!!!

Козел Роман задумчиво жевал траву – всегда свежую и зеленую, зимой ее привозили откуда-то с «Антильских островов», которые, как понял козел, находились далеко от его родного села Магреуцы, причем куда-то в сторону юга, - и старался не думать о том, что произойдет с ним после того, как хозяину надоест сторожевой козел. Вся челядь Дабижи знала, какая печальная судьба постигла любимую горничную босса Аурику, когда та, говоря языком СМИ, вышла в тираж. Говоря проще, из-за ревматизма суставов не смогла ублажать депутата орально, встав на мостик, и размахивая флагом Республики Молдова, воткнутым в... В общем, воткнутым.

Официанты, жившие в пристройке, шепотом передавали друг другу леденящие кровь подробности. Говорили всякое. Из обрывков сплетен козел с бриллиантовым ошейником услышал только несколько слов.
«Фрустрация... говнище... демократия и реформы... синюшные.. в подвале, расчлененка... тыры-пыры... молдавское национальное сознание... копать-молотить... в натуре... Путин и кремлядь... ориентировка на Запад... прямо в матку ебыть... мелиоратор»

Все это было непонятно, скучно, и не будило в Романе никаких чувств, кроме легкой тоски по Аурике, бывшей, в общем, славной девушкой. Частенько она приносила Роману моркови – чилийской, по 12 центов за штуку – и скармливала ему, жалуясь на судьбу и хозяина на хорошем румынском языке. А еще – на общее состояние сельского хозяйства страны, при котором земли пустовали, отчего люди ехали на заработки, а оставшиеся ели чилийскую морковь и жевали фрукты с Антильских островов. Говорила она складно. Ведь Аурика была дипломированным филологом, несколько лет провела на заработках в Италии, но была депортирована и работы за рубежом не нашла. Пришлось идти работать к Дабиже, дома, на родине, в Молдавии, как призывали патриотические плакаты - то есть, быть жертвой сексуальной эксплуатации дома за меньшие, нежели в Италии, деньги.

- Дештяпте те румыне! «Вставай, румын» - первые слова первого гимна Молдавии – прим. Авт.) – пел депутат Дабижа, глядя то на флаг, которым покачивала Аурика, то себе в трусы.
А грустный козел Роман, недоумевающий, зачем этому странному человеку понадобился козел во дворе роскошного дома, выстроенного на половину украденного бюджета Молдавии, слышал это, и жевал траву с Антильских островов. Так и жил-был он во дворе дома депутата, пережив и горничную Аурику, и водителя Додика («конгрегация… усекли… впялили… больше баклажана бля буду… невообразимый диссонанс»), и многих других из домашней челяди. Однажды козел даже видел президента Воронина, который зашел в дом напротив офиса похмелиться – вся улица напротив дворца была из депутатских домов, их еще показывали журналистам из Европы, как новострои для молодых учителей, - и президент даже потрепал козла по холке.

- Че бля, прикозлился? – спросил Воронина Дабижу.
- Аутентично, - сказал тот, угодливо кланяясь и хлопая в ладоши.
После чего во двор вбежал ансамбль скоморохов – подрабатывали члены упраздненной Академии наук, - и распотешил президента.
- Че бля говорят у тебя люди пропадать стали? – спросил президент депутата. – Колдуешь, говорят?
- Гонят, суки, - сказал депутат, подумав, и расплакался.
- Колдуй бля на здоровье, - сказал президент, - только смотри на кого колдуешь, сука, бля, понял?
Говорили они, конечно, на русском, потому что русский в Молдавии – язык межнационального общения. Дабижа поплакал и перестал. Президент покачал головой, пробормотал что-то вроде «сегрегация классов как полов бля», и потребовал выпить.

А козел ушел во внутренний двор, от греха подальше. И уже на следующее утро проснулся от того, что кто-то колол ему в бок чем-то острым.
- Бее-е-е, - грустно сказал козел, предполагавший подобное развитие событий.
- Тссс – сказал голос.
После чего козел Роман решил, что все депутаты – козлы. Это уж точно. Оглянувшись, животное увидело, что лежит, со спутанными ногами – передними и задними – на возвышении посреди темной комнаты, стены которой разукрашены непонятными символами. Те светились. Сатантисты бля, подумал козел, и похолодел. Фигура в темном капюшоне в углу стояла молча. Роман, прикинув габариты, решил, что это его хозяин. Точно сатанисты, а все, что будет дальше – черная месса, решил продвинутый благодаря Аурике козел. От мерцания свечей в комнате было тяжело и жарко дышать. Козел сделал попытку рвануть путы и задышал носом. Часто-часто.
- Ом мани падме хум... - забормотал человек в капюшоне, поднял руки, и пошел на козла.

Испуганный Роман, поняв, что вырваться ему не удастся, затих, и глядел на то, что держала в руках фигура. Напоминало баклажан – только чуть крупнее голландских, которые официант Гица (тоже пропавший), приносил козлу покушать по воскресеньям. наверное, какой-то особый баклажан, подумал козел, и всхлипнул. Забьют до смерти баклажаном, понял он. Правда, все оказалось значительно хуже. Перед тем, как обряд начался, и Роман понял, наконец, смысл фразы «Фрустрация... говнище... демократия и реформы... синюшные.. в подвале, расчлененка... тыры-пыры... молдавское национальное сознание... копать-молотить... в натуре... Путин и кремлядь... ориентировка на Запад... прямо в матку ебыть... мелиоратор», Роман подумал только:
- Все депутаты козлы...