-- Ну что, кабинка закрыта? Поднимаемся?
-- Да! Давай!
И они упали на пол, страстно, быстро, жестко целуясь, торопливо стягивая с себя все, что мешало. Действие происходило в парке Культуры и отдыха, на аттракционе, известном, как «Чертово колесо» или «Колесо обозрения». Два разнополых человека, находящихся в одной и кабинок, - Лена и Юрий, молодые влюбленные, которым надоел заурядный интим и которые забрались сюда, чтобы проверить, смогут ли они насладиться друг другом за один оборот колеса. Раскачивалась слегка кабинка, постанывали влюбленные, где-то внизу кричали весело дети и визжали аттракционы. Было здорово.

И все было бы совсем здорово, если бы за день до этого не покинуло парка два ревизора. Инспекторы, понимаете ли, соответствующих заведений. Подшофе и с нетоненькими конвертами в карманах пиджаков. Приняв сей заведомо утильный парк, они поставили под угрозу жизни сотен людей. Но в положение хозяев парка и исполкомов, кстати, тоже, они вошли: маленький парк, хоть и единственный в городе, а все же посетителей там не так много. На новые аттракционы денег нет, а, если не принять старые, то и вообще не будет. Так что пусть уж работает как работает, а Бог не выдаст – свинья не съест.

Но Бог на этот раз таки выдал, и свинья съела. Как ни странно, не кабинка с влюбленными упала первой, но с хорошенькими златоглавыми детишками и их полной мамочкой. А затем и Юро-Ленина кабинка полетела вниз, и остальные, срываясь, наполнили парк лязганьем и визгом.
-- Созрели, бля… -- пробормотал ошарашенный оператор аттракциона пенсионер Матвеич, набирая дрожащей рукой 03.
31 человек погиб, 21 получили ранения, некоторые остались калеками на всю жизнь,
3 отделались легкими ушибами. Везунчики.
Лена и Юра тоже погибли. Так и не успев осознать, что произошло. Многие позавидовали бы такой кончине. Однако же смерть их сопровождала небольшая пикантность… И, когда спасатели расчистили обломки и выудили два юных тела, пришлось срочно уводить детей младше 16 лет или хотя бы заставлять их смотреть в другую сторону. Два полуобнаженных, почти необезображенных тела были соединены в весьма недвусмысленной позе.

-- Кхм, -- сказал врач «Скорой», подойдя. – По крайней мере, он умер, занимаясь любимым делом. Однако, ребятушки, -- обратился он к санитарам, -- расцепите их хоть как. Сейчас, небось, родные подъедут, не надо им еще и это видеть…
Санитары по очереди глотнули разбавленного медицинского спирта из пластиковой бутылки, -- даже им, повидавшим и изощренных самоубийц, и наркоманов, и психов самого разного толка, -- такого видеть еще не приходилось, -- гора железа, из которой торчат детские в основном ручки, ножки, чья-то голова откатилось к пестро раскрашенной кассе! Продавцы воздушных шариков и сахарной ваты толпятся вокруг, рыдающие люди, только что потерявшие всю семью и завидующие тем, кто погиб сразу всей семьей. Фантасмагория и мракобесие.
Оно подошли к мертвецам и попытались их растянуть. Вполне безуспешно. Понимая, что за такое короткое время трупы окоченеть не могли, сделали еще одну попытку с тем же результатом. Подошедший врач матюкнулся. Они имели дело с таким явлением, как вагинизм.
-- Бля… Времени у нас мало, надо эту парочку расцепить… Никому не надо это видеть.
Он попытался прощупать пульс у обоих – так, для страховки, ежику было понятно, что после такого полета (в момент падения их кабинка находилась почти что на самой высоте… как подъема, так и процесса). Оного не было, и врач извлек из кармана скальпель.

-- Прости, Господи, -- пробормотал он и одним ударом отсек мертвый орган, мешающий разъединению. Юра тут же отпал от Лены. – Надеюсь, пацан на том свете зла на меня держать не будет… -- Тут же он подозвал одну из женщин, попросив одеть эту парочку. Работа продолжалась, суетливая, надрывная и истеричная.
В случившейся трагедии обвинили оператора аттракциона пенсионера Матвеича и посадили на 15 лет. На зоне он и помер, на этом мы прощаемся с нашим парком культуры и отдыха.

Где-то спустя месяц после трагедии врач, который совершил операцию посмертной кастрации, сидел у себя дома и тупо смотрел футбол. Он очень устал за день, и хотелось только одного, чтобы весь мир вокруг замер и его оставили в покое. Но нет, раздался звонок в дверь. Скорее всего, это была Верка, жена соседа снизу. Периодически тот уходил в запой, видел белых чертиков и зеленых крокодильчиков, воображал свою жену Ангелом Смерти (доктору было чрезвычайно интересно, откуда взял этот примитившнейший человек сей поэтический образ) и пытался ее убить. От него, доктора, требовалось, чтобы он вколол пьяному мужу снотворного, чтобы он проснулся совершенно уже нормальным человеком. Это стало таким обыденным ритуалом, что врачу (кстати, звали его Андреем) не приходило в голову отказаться, ссылаясь на какие-то причины, а его соседу или хотя бы жене, -- поблагодарить.

Но за дверью стояла не дряблая, трясущаяся, рыдающая Верка, а незнакомая девушка. Довольно красивая, хотя ее и портили большие синяки под глазами. Чем-то смутно знакомая, но мало ли лиц он повидал за всю свою карьеру врача? В общем, главным было то, что кому-то вновь нужна была его помощь, а, так как телефон его был отключен, то они не поленились припереться домой. Замечательно. Что на этот раз? Любимой бабушке стало плохо, любимой кошечке стало плохо, кому-то понадобилось сделать аборт? С чем только не обращались за время его работы на «Скорой».

-- Да? – вопросительно посмотрел он на девушку.
-- Андрей Казимирович, здравствуйте! Вы меня вряд ли вспомните, мы с вами месяц назад встречались, когда случилась та катастрофа, на Колесе оборзения! То есть, обозрения! – сбивчато, взволнованно и торопливо заговорила она.
Доктор начал что-то припоминать. Саму катастрофу он помнил хорошо, такое не забывается, а вот девушку… девушку… Мало ли там было народу и в какой суматохе!
-- Ну… мы там были… с моим парнем… мы занимались любовью, и погибли… -- она заметно смутилась.
-- Свят-свят-свят, -- врач попятился назад в квартиру, одновременно понимая, что это невозможно, что, видимо, парочку просто откачали в реанимации и… Твою мать, это как же с парнишкой нехорошо получилось!
-- Доктор, доктор, только не волнуйтесь, мы и правда погибли, но я пришла по таком деликатному вопросу… -- девушка, -- ан нет, все-таки покойница – шла прямо на него, и врач пятился, пока не ретировался задом в зал и не плюхнулся в кресло прямо на пульт дистанционного управления. К нему редко приходили те, кого он спас, чтобы принести, скажем, бутылочку коньяка или хотя бы просто сказать: «Спасибо, доктор!», а уж с того света и подавно никто не возвращался. Да еще по деликатным вопросам. И вместе с тем он почему-то сразу поверил, что стоящая перед ним девушка мертва. Андрей нашарил на столике возле себя свой традиционный аперитив, то бишь стакан водки, который выпивался в течение вечера, и отпил разом чуть ли не половину. Лена, -- а это, как вы уже поняли, была она, -- подала ему стакан с чаем. – Вот, запейте.

Торопливо глотнув, Андрей тяжело выдохнул и спросил:
-- И что же вы хотите? Имейте в виду, вы оба были мертвы, когда я вас нашел.
-- Ой, доктор, нам так нужна ваша помощь, -- совсем как Верка запричитала девушка. – Да-да, мы уже умерли, бесспорно, доктор, вы правы, все в порядке, мы вас ни в чем не виним. Но… но, понимаете, вы отрезали Юре… кое-что. – И она залилась синевой, которая, по-видимому, обозначала румянец.
-- Девочка моя, -- Андрей умышленно обратился к ней, как важный седой профессор в собственном госпитале, хотя разница в возрасте у них была всего 7 лет, -- вы должны понять, что мы не могли оставить вас… вот так вот. В конце концов, там же были и дети, и ваши родители.
-- Ой, нет, доктор, все в порядке, мы не в обиде, наоборот, спасибо, что не дали опозориться… Но вы должны помочь нам найти его! – и она разрыдалась.
-- Кого – его???
-- Да пенис же!
-- Но на кой он вам? – Андрей снова поднес стакан ко рту, и Лена, всхлипывая, подала ему чай.
-- Ой, доктор, это настолько ужасно, я вам сейчас все расскажу! Простите… У вас не найдется салфетки?
-- Да, пожалуйста, -- он извлек из кармана джинсов застиранный, мятый, но чистый платок. – Может, вам накапать валерьянки?
-- Ой, нет, доктор, спасиба, нам, мертвецам, лекарства не нужны, я просто… о, вы себе даже представить не можете! – Лена села на диван, слегка успокоившись. – Понимаете… мы оба должны были идти в рай, так как погибли не по своей вине, но, так как в момент смерти мы пре… прелюбо…

-- Прелюбодействовали, -- подсказала врач.
-- Ой, спасибо, доктор, да, прелюбодействовали, так вот, за это мы провели месяц в чистилище, а когда нас должны были отправить в ад, оказалось, что без пениса Юру туда не пустят!
-- Мда… Весьма с т р а н н ы й критерий!
-- Ой, доктор, над ангелы смеются! – и она снова заплакала. – Его не пустят в рай, а в ад идти он не может, и что нам делать?
-- Хм, -- Андрей заинтересовался этим вопросом, -- а, если, допустим, человек потерял руку или ногу задолго до смерти, как же тогда?
-- Ой, доктор, понимаете, если человек, допустим, случайно подорвался на мине в лесу, после смерти он может вернуться и найти недостающую часть тела, даже если его родные не смогли ее найти, а вот если он подорвался, допустим, на войне, то его в рай вообще не возьмут, потому что он мог бы и не идти на войну, а он пошел, это почти самоубийство! И он идет в ад, а там наличие всех частей тела необязательно! – оживленно рассказывала Лена, шмыгая носом.
-- Интересно… А хиппи, значит, в рай попадают?
-- Да-да, все!

Андрей расстроился.
-- Ой, ну, в общем, доктор, вы нам поможете?
-- А я-то тут причем? – удивился врач. – Когда я отрезал эту… штуку, она осталась, извиняюсь, в вас. Там поискать не пробовали?
-- Нееет, доктор, -- Лена в очередной раз залилась слезами, -- когда мы были в морге… в общем, пенис из меня извлекли санитары, и куда он делся потом, я не знаю, нас отправили к Господу на прием…
-- Допустим. Тогда идите в морг, к санитарам, у них поинтересуйтесь. Можете их припугнуть, там, повыть, голову себе оторвать и с ней в руках побегать, я не знаю…
-- Ну доооооооооктооооооооор… -- Лена разревелась всерьез и, видимо, надолго, и Андрею ничего не оставалось, как с тяжелым вздохом встать и надеть куртку.
-- Ради всего святого, идемте, только не надо плакать!
-- Ой, спасибо, доктор! – Лена вмиг повеселела и поскакала за ним. – А, хотите, я расскажу вам, как выглядит Бог?..

Так они и дошли до морга Лена щебетала какие-то истории из загробной жизни, по большей части это были истории о ее знакомых мертвецах, как, зачем да почему они попали на тот свет. Доктор слушал, но большей частью думал, как будет объясняться в морге.
А в морге уже было весело. В ту ночь дежурили санитары Ваня, Паша и старенький Иосиф Львович, у которого часто спрашивали, как он дошел до такой некошерной жизни, а он злился и не хотел отвечать. Обещала подбежать сестричка из онкологии Оличка, некрасивая девочка с пухлой фигуркой и веселым легким характером, не дура выпить. Ваня и Паша вяло спорили, кто из них оприходует ее сегодня, Иосиф Львович дремал с открытыми глазами, наверное, снился ему Моисей. Одна пустая бутылка валялась у холодной кафельной стены, вторая опустошалась под копченую колбасу с хлебом и фаршированную рыбу (попробуйте угадать, кто ее принес). По маленькому черно-белому переносному телевизору шел футбол, матч Лиги чемпионов с выключенным звуком. Ничто не предвещало, и санитары были очень удивлены, когда дверь распахнулась и в помещение ввалился врач Андрюха из «Скорой», с которым неоднократно и много к обоюдному удовольствию выпивалось; при нем была зареванная, но симпатичная девушка. Лучше Олички, во всяком случае.
-- А, Андрюх, заходи! – Паша пихнул в бок Иосифа Львовича, и тот очнувшись от своих семитских грез, извлек еще один стакан. – Проходи, садись, барышню усаживай… А чего это ты тут, сегодня ж не твоя смена?
-- Да я вот… Девушка попросила… ее друг… -- Андрей взглянул на стаканы, на бутерброды, сглотнул и отвел взгляд.
-- Понял! – догадался Паша. – Ща глянем, кто у нас… -- он принялся хлопать дверцами холодильников, и Лена задрожала от гнева, видя такое неуважение к покойникам. – Так, баба… инфаркт… Мужик, 54 года… Ну, тут вскрытие покажет, хотя и смотреть нечего, допился… Вот пацан… на мотоцикле гробанулся… Этот, что ль?
-- Да нет, -- почти выкрикнула Лена, и Андрей с удовольствием предоставил ей право объясняться самой. – Вы просто… просто отрезали у него кое-что, он был тут месяц назад…
-- Ой-вэй! – возмутился Иосиф Львович. – Шо ви говорите, при такой зарплате если и возьмешь пятерочку из кармана, зачем она ему на том све…

И он получил одновременно два тычка под бок.
-- Не, -- отмахнулся Паша, -- Андрюх, ты ж знаешь, мы ни-ни…
-- Да хуй вы ему отрезали! – не выдержал тот. – Точнее, отрезал я, а вы извлекли, гм… -- он оглянулся на Лену. – Из влагалища девушки, они вместе поступили.
Санитары переглянулись и замерли. Затем начали дико ржать.
-- Ты че, серьезно, что ли? – согнулся Ваня в приступе хохота. – Хуй пропал? А без него родня узнать не смогла?
-- Вань, я серьезно, -- махнул рукой Андрей. – 14 июля, кажется, вы дежурили?
-- 16, -- поправила Лена.

Утирая слезы и подвывая, Паша нашарил на полке книгу дежурств.
-- Не, Андрюх, смотри, не мы дежу… дежу… -- он снова заржал, не в сила совладать с собой, -- дежурили… Хуй отрезать, это ж надо!
-- Да, это Санек с Кешкой были, -- подал голос Иосиф Львович, заглянув в книгу. – Они дежурили.
Паша чуть не разлил водку.
-- Бляяяяяяя… Приколисты, это ж охуеть, хуй отрезать!
-- Ну вот они отрезали и охуели, -- поддал жару Ваня и был по достоинству оценен Пашиным чувством юмора. – Гыыыыыы…
Андрей, вновь с тоской глянув на сребристо искрящуюся бутылку, колбасу и телевизор, тронул Лену за плечо.
-- Ну что ж, пойдемте искать Саню и Кешу…
Они ушли, прикрыв за собой дверь, а вслед им еще долго несся гомерический хохот и восхищенное: «Хуй отрезали, а? Во, бля, приколисты…»

Окончание следует.