От автора:
Вначале рассказ был задуман как глубоко расистское и фашистское произведение, обильно сдобренное ярым антисемитизмом, грязным шовинизмом, русофобией и неприкрытой человеконенавистнической идеологией, естественно направленной на разжигание и подрыв общественных устоев. Но остатки совести и желание пощадить мораль и нравственные нормы той известной, толерантной части моих читателей, заставили в значительной степени убавить эпатаж, заменив в рассказе узбекские и киргизские имена на неузбекские и некиргизские.


Айк, рыжий голодный таракан, уже по четвёртому кругу обходил тарелку с борщом. Для его малых размеров сооружение казалось огромным амфитеатром, с крыши которого парил, истекая вниз пахучими пряными волнами запах Большой Еды. Взобравшись на задние лапы, Айк ещё раз тщательно обследовал нависший над ним фарфор. Никакой зацепки, ни малейшей трещинки, ухватившись за которую можно начать подъём к спасительной Пище. С белой полированной поверхности на Айка сурово уставилось отражение изможденного, но мужественного и волевого лица. Глубоко вздохнув, таракан устало привалился к тёплому донышку тарелки.

А вокруг, до самого края обеденного стола простиралось забранное белоснежной скатертью необъятное пространство, начисто лишённое любой еды: хлебных крошек, обглоданных селёдочных хвостиков, ломтиков жареной картошки и прочих, столь милых тараканьему сердцу объедков и огрызков. Ландшафт выглядел как после налёта гитлеровской люфтваффе на тучные нивы колхоза «Заветы Ильича». Помните картину Шишкина «Фашист пролетел»?

Айк закрыл глаза. В ностальгической полудрёме ему грезились беззаботные времена, когда его счастливая семья радостно резвилась здесь на кухне при прежних хозяевах. Дети весело играли в шкурках от воблы, катали по полу в хоккей пробки от «Балтики 9», а старики со степенным достоинством собирали разбросанные повсюду картофельные очистки. И никто не говорил им: «Вот, понаехали тут!». Большая беда пришла с капитальным ремонтом и новыми хозяевами. Злобные нацисты всё поменяли и вычистили по углам стратегические запасы еды, оставив умирать гордый тараканий народ от голода. В сумрачном забытье Айку слышались слабые, тоненькие голоса ребятишек: «Папа, папа, принеси нам поесть…».

Кто-то тронул его за ус. Перед изумлённым Айком стояла, пошатываясь, его седьмая жена Ашка, самая молодая из всех остальных.
- Ты что тут делаешь, женщина, возвращайся к детям, негодная, - возмущённо начал было Айк, но жена закрыла ему рот лапой. И вовремя. Сверху на них надвинулась гигантская тень. Огромный металлический предмет постучал по крыше фарфорового дворца, а затем наступила тишина. Айк осторожно выглянул из-за края тарелки. Никого. Вероятно, фашист вышел подождать, пока остынет борщ.
- Смотри! – Ашка возбуждённо показывала на ложку, лежащую теперь одним концом на краю тарелки.
- Хвала Мохноногу, да благословит его Верховный Шестиног и приветствует, – воскликнул Айк – Полезай первой, женщина!
Вкусное горячее облако накрыло их в конце подъёма, наполнив пасти голодной слюной. Помолившись, они припали к живительной влаге, неотрывно впитывая в исхудалые тела Большую Еду. Немного насытившись, Айк заметил в центре буро-красного озера манящий бугор пахучего мяса. «Пророк дарует мне халявный халяль, вправе ли я отказаться?» - подумал Айк и, поколебавшись, ступил на хлипкий листок лаврушки. Кораблик под ним закачался.

- Не надо, любимый, ты сваришься живьём, - закричала Ашка, но Айк уже грёб к мясному острову, обжигая лапы в борще. Взобравшись на самый верх говяжьей горы, он с упоением возгласил:
- Мой народ спасён, мы навсегда с мясом!

***

- А тот большой и рыжий плыл на лавровом листочке в тарелке, а другой поменьше бегал кругами по краю, а я их ложкой всех утопила! – маленькая девочка радостно щебетала, пока мама наливала ей борщ в новую тарелку.
- Ай, какой ты у меня милый нетолерантный убийца, - ласково улыбнулась мама, - А завтра мы с папой рассыплем твоим новым друзьям отравленную приманку…