Небо и кот были грязно-серыми, с белыми пятнышками и угрюмым выражением в целом. Она стояла у окна, рассеянно поглаживая Мурзика, поглядывая на безнадежно-ноябрьское небо и думая о печальной своей судьбе. Было тревожно и неясно, словно рано-рано утром, когда ночь ставила последнюю точку, а до рассвета оставалось еще 15 минут, раздался сигнал тревоги и началась война. Но Он – а он Антон! – подошел сзади, обнял за худенькую талию и сказал:
– Ты знаешь… я думаю, мы могли бы пожить вместе. Ты мне правда нравишься. Только что у тебя за имя дурацкое? Алина, Алина… как птушница какая-то. Давай я буду звать тебя… Аля… нет, пошло… Лина… О, Линн! Как марсианку. Согласна?
– Я на все согласна! – выдохнула она, вперилась в любимого зелеными очами и присосалась губами к губам.
Они целовались, небо оставалось серым, а Мурзик сидел на узком облупленном подоконнике и презирал хозяйку за тупость.
Когда Антон в первый раз предложил Линн близость – физическую, разумеется, духовно они и так были близки, просто одна душа на два тела, – та робко ответила, что хотела бы остаться девственницей до свадьбы. Ну, вы ее теперь представляете? Такая тонкая, романтичная дурочка. Глазища огромные, как у кота, который не может просраться, такие же печальные, мягкие каштановые локоны, руки узкие, нежные. Не красавица, но миленькая. И напичкана идеями насчет любви до гроба (дураки оба), прочими идеалами. Нет, это даже хорошо, она готовилась быть Женой. И только. Рубашки, носки, ночные слезы во время «совещания», но ни слова укора, бесконечная преданность, дети, тише, папа устал, я люблю тебя, милый. Мужчина, упустивший такую возможность, был бы дураком, и сильный пол увивался вокруг Алечки (но теперь она Линн, и останется ею до самого конца). Однако та не спешила замуж. Она очень отчетливо понимала, что мужчина, которого полюбит, должен будет остаться с ней, пока смерть не разлучит, и выбирать надо было очень осторожно. И вот, после долгих поисков и разочарований (раз настаивает на занятиях любовью до свадьбы, значит, ему нужно только это!) Линн встретила Антона.
Линн была дурочкой. Но не дурой. И хотя сначала она, как все мы, попалась в ловушку, решив, что этот серьезный молодой человек, который знал наизусть всю Ахматову (по правде сказать, он прочел ей всего одно стихотворение, ну да не экзамен же ему устраивать!), ухаживал скромно и ненавязчиво, дарил розы и попросил локон ее волос на память – судьба! Хотя все вокруг знали, что он подлец. И Линн скоро узнала, что он подлец. А это уже значительно меняло дело. Значит, судьба ее – любить подлеца. И, решив это для себя, уже не требовала взаимности и стабильности, а любила – так просто. И с девственностью рассталась без сожаления. Лишь бы Антону было хорошо.
Антон же, наоборот, не был дурачком. Дураком он, впрочем, тоже не был. Девочка влюблена по уши, не уродина… разве что тощая слишком. Своя квартира, кстати, это тоже надо ценить. Родня не надоедает, работа тихая и малоприбыльная, но на двоих, в принципе, хватает. Он тоже, конечно, зарабатывает, но ему надо расходовать больше. В бар с друзьями когда-никогда ходить надо, кто-нибудь из них станет президентом, не забудет, как Антоха всех угощал. Той же Линн, между прочим, на подарки уходит. И не только ей, правда. Да нет, Антон не альфонс. Нужны были деньги – бери. Линн сама не хотела брать у него (потом, правда, привыкла и с проглотом тоже), и деньги в основном свои в хозяйство вкладывала, все сама. Потому что чувства не должны смешиваться, так сказать, с яичницей, с бытовухой, этот совет Линн почерпнула из дешевенького журнала «Женские истории», который выписывала. Не Vogue, конечно, но совет в самую точку. Линн чувствовала, как только женщины умеют, что Антона раздражает быт. Посуда в раковине, трусики на батарее, даже безобидные витаминки. Что ж, он мужчина. Имеет право. Ради него Линн научилась готовить, и очень неплохо. Антон ценил это.
Я, наверное, неправильно вам его описала, да? Ну, не самый хороший человек, живет с девушкой, изменяет ей иногда, заботится о своих удовольствиях и карьере. Линн он не любит. Зато она счастлива с ним, рада угождать, подкладывать лучшие куски. «Ты моя женщина, я твой мужчина». Чем плохо? А что любовь невзаимная, так это, скорее, правило, чем исключение. Тем более что он называет ее «милой» и приносит без повода цветы, а еще никогда не приводит подруг к ней домой, в ее отсутствие. И расставаться, кажется, тоже пока не собирается.
Влюблена – и в моей ты власти,
Стала нынче ничем в борьбе.
Но я был недостоин счастья,
Значит, я женюсь на тебе.
Такое стихотворение он посвятил ей. Посмеялись, конечно, хотя вроде бы и обидное что-то было. Линн научилась не обижаться на его шутки и замечания. «Линн, откуда у тебя эта кошмарная плюшевая кофточка?» «Линнусик, прекрати краситься, как вокзальная шлюха». Антон умел смягчать замечания поцелуем в уголок губ, выходило очень приятно. Сам он одевался всегда стильно и неброско, хотя с претензией на что-то чуть более солидное, чем есть на самом деле. Линн ему не подходила, но он никогда не стеснялся своей девушки на людях. Точнее, не показывал и малейшего вида. Присматривал модель поновее, но не слишком усердствовал. Короче, есть масса людей и похуже.
Линн задумывалась, конечно, над их будущим. Когда они только начали встречаться, она все время страшно боялась разрыва. Два месяца постоянных неврозов и ожиданий, а потом он перевез в маленькую квартирку рубашки, тапочки и компьютер. Лучше бы, конечно, сделал предложение, но сейчас все-таки не 19 век, чтобы обязательно икону и родительское благословение. Может, они еще поженятся. Да, плохо, тяжело, мучают сомнения (Линн не знала, что Антон ей изменяет, а то выбросилась бы из окна, оставив записку: «Я люблю тебя! Будь счастлив, милый, квартира остается тебе»), но надо жить сегодняшним днем и быть счастливым, несмотря ни на что.
Многим покажется странным такая безоговорочная любовь, но что поделать, если одна маленькая девчушка воплотила в себя весь оставшийся романтизм эпохи. Свою страничку в Интернете она посвятила Антону, а что он адрес своего дневника не дал, так она и не спрашивала. Нужны и такие светлые, как слезинка ребенка, люди, которые существуют в своем розовом мирке.
Правда, в последнее время этот мирок приобрел какие-то лишние оттенки. Уже не леденцовый розовый, а с какой-то примесью, красный, может, или оранжевый. А от оранжевого недалеко и до желтого, а желтый – это цвет разлуки! Антона видели в баре с красивой девушкой (якобы сотрудница, которой он проспорил пиво. А угощал шампанским! Хнык). Антон задерживается на работе. Антон не разговаривает с ней в аське, говорит, занят. Сексом не хочет заниматься. Что происходит с мальчиком? Возраст такой или что? Под ником «Магдалена» создала тему на женском форуме, обсудили, все сказали, что не надо расстраиваться, что она умница и красавица и найдет себе еще счастье в жизни. Стало еще печальнее. Нелегко любить подлеца.
Как дурочка (но все-таки не дура), Линн решила, что дело в ней. Она недостаточно за собой следит, некрасива, неразвита, скучна, погрязла в быту, не уделяет ему достаточно внимания. На половину зарплаты накупила ему чулок, кружевного белья, косметики, даже на духи с фермонами разорилась. Да, именно ему накупила. Потому что сама могла бы вполне обойтись и так. Но это привело лишь к краткой вспышке интереса, а потом снова тихо, тихо… Только сено сыпется с потолка… Шуршит и сыпется… Это Линн читала Татьяну Толстую, и Довлатова читала, и к Достоевскому возвращалась, смотрела Линча в тошнотворных количествах, брала у подруги какие-то необыкновенные музыкальные записи – очень хотелось быть интересной в разговоре. Но как-то все не удавалось проявить эрудицию, Антон приходил с работы, ужинал, включал компьютер, сидел за ним какое-то время, спал. Снова шел на работу. Линн решила, что лучше поговорить с ним начистоту.
– Антош, что с тобой?
– А? – он обернулся недовольно – не любил, когда ему мешали завязывать галстук, это и так сложный процесс.
– Антош, ты… извини, но ты в последнее время так изменился, что-то случилось? Не хочешь мне рассказать?
– Да все в порядке, что рассказывать?
– Ну, я же вижу…
– Слушай, это очень неудачное время для разборок, ты же видишь, я на работу собираюсь, да и тебе пора. Вечером поговорим.
На работу Линн не пошла, бегала по квартире, пила крепкий чай, тискала флегматичного Мурзика.
– Да, я решил, что нам пора расстаться.
– Нет, дело во мне.
– Нет, я думаю, что тебе лучше поискать кого-то, кто тебя достоин.
И она так – бдзыньк из окна! – на его глазах. Прощай, любимый.
Или так:
– Я не хотел тебе говорить, но у меня двое детей и лучше будет, если я вернусь к ним.
И она так – десять пачек аспирина глыть! – красивая, бледная… И Антон уже никогда и ни с кем встречаться не будет, будет хранить верность ее памяти.
А то и:
– Я смертельно болен, любимая… Врач сказал, что мне осталось…
Как это прекрасно и печально. Он, во цвете лет, ушел в ту страну, где тишь и благодать… Последняя ночь вместе, а потом она – дзеннь! – вонзает кинжал себе прямо в сердце.
Сумерки сгущались, Антона все не было. А Линн уже не бегала по комнате, а сидела в кресле, с кружкой остывшего чаю, и мечтала.
Хорошие были мечты. В них умирали то они вдвоем, то лишь она, но Антон тогда формально умирал для всех других женщин храня бесконечную верность лишь воспоминаниям о своей подруге… Яд, высота, скорость, тяжесть, лезвия, огонь – каких только вариантов не продумала Линн за это время. На колоду гадальных карт хватило бы. И уже не таким страшным казался разрыв с любимым Антошкой.
Мыльными пузырями взлетали мечты, и в каждом радужном шарике было их – двое. То как Ромео и Джульетта, венецианская готика, они умирают из любви друг к другу. То Тристан и Изольда –
Три дерева в нашем растут лесу:
Плющ, падуб и красный тис.
Листвы не теряют они зимой
- Теперь Тристан навсегда будет мой!
Или еще какая-нибудь печальная история. Единственная маленькая уступка печальной кончине трагедии – он уходит к другой, а она погребает себя в холодном каменном монастыре до конца дней своих.
– Линн, дело в том, что я сейчас по вечерам халтурю. Мне очень нужна машина, тогда меня, возможно, повысят на работе, и чем лучше машина, тем больше шансов. А если это случится, то, ладно уж… может, я на тебе женюсь. Согласна?
Линн подняла на любимого осоловевшие от мечтаний глаза и сказала как-то восторженно – но не по теме:
– Машину? Конечно, машину! Да, любимый! Почему ты не сказал раньше?
Линн связалась с врачами-убийцами, они вынули из нее почку и продали за 15 тысяч долларов. К сожалению, операции она не перенесла, зато преступление не раскрыли, Антону отдали половину денег, и он купил себе машину. «Фиат». Хранит верность памяти Линн, во всяком случае, жениться пока не собирается. Получил повышение. Счастлив.
Добрый запретил читать креотивы...но интуиция подсказывает мне, что автора надо похвалить....
26.10.2007 10:25:29
№3
большой текст
26.10.2007 10:31:47
№4
А я ведь узнал аффторшу.
Это та самая Блондинка в красных трусах, которая исчезна с удаффкома около года назад.
Привед!
26.10.2007 10:45:10
№5
Для №4 Липа (26.10.2007 10:31:47):
???
26.10.2007 10:53:01
№6
Линн в тошнотворных количествах смотрела Линнча, поедая блинны и пытаясь вышибить клинн клинном
26.10.2007 13:07:45
№7
дабы без практики не остаццо, мастер ритмизованного текста, напичканный бацыллами словоблудия, нудит из себя зловонные потуги на юмор...
по сабжу: <<вперилась в любимого зелеными очами и присосалась губами к губам>> - так нинада пейсать, аффтар! это бросок из крайности-штампа в другую крайность - безвкусицу...
<<раз настаивает на занятиях любовью до свадьбы, значит, ему нужно только это!)>> - долго искал, разделяет ли автор этот тезис - не нашол... секс до свадьбы - прекрасный тест на совместимость.
имхо, разумееца.
ищо имхо, креативу больше подобает назваться "Девушка с плюшевыми мозгами"... если подойдёт, дарю, автор!
грустно, ибо похоже на правду и, к сожалению, ничему наших дам не учит...
26.10.2007 13:42:20
№8
Нам панравелось, пишы исчо
26.10.2007 14:05:11
№9
Для №7 Голем (26.10.2007 13:07:45):
А вот прочти другие креосы Кардиналы, неужели останешься при своём (мнении)?
По теме : в кои-то веки Кардинала напесала женский рассказ, а её тут же раз! и обосрали. Скаты, бля (с).
А вобще очень понравилось.
26.10.2007 14:16:55
№10
Неплохая стотья...
Жызненная...
Но как-то очень уж женская, что ли...
Инфантильность героини не понятна...
26.10.2007 15:51:52
№11
какая-то фигня
26.10.2007 15:55:16
№12
трогательно.
Кардинала не такая уже и серая....
Пишите исче, аффтор.
26.10.2007 16:06:10
№13
Для №5 ЯДИ (26.10.2007 10:45:10):
А чо тут непонятного?
Была на удаффкоме такая креаторша, звали её Блондинка. Тексты писала аналогичные. Вот и фсё.
26.10.2007 17:45:21
№14
Для №9 Неизвестный гость (26.10.2007 14:05:11):
хых, скажешь тоже! да хто ж туд не читал Кардиналу - даром что Серая!!
и про обосрать ты неправ! я написал, что грустно, а не что блевать хочецца.
вот второй вариант - это уж точно низачод.
а афторша многое оддала героине, да... но мазгаме савсем, савсем иная.
хатя - кто их бап разбирёт... такого нахуевертят в личной жизни...
26.10.2007 17:47:19
№15
ЗЫ на всякий случай: первая фраза 13:07.45 относилась не к креосу, а к предыдущему каменту... я думал, это ачевидно.
26.10.2007 20:58:50
№16
26.10.2007 16:06:10 Липа №13
Для №5 ЯДИ (26.10.2007 10:45:10):
Липа, пожалуйста больше никогда не проводи подобных параллелей.
По поводу крео...
Хер знает. Читал. И еще раз возвращался. Официально приебацца вроде как и не к чему.
Но вот проблема.
Во первых, не верю что такие женщины еще имеют место быть.
А во-вторых, никак не могу понять.
Женщины, что с вами?
26.10.2007 22:06:23
№17
Ладно, только из уважения к Вам...
Для №16 Гурвинек (26.10.2007 20:58:50):
26.10.2007 22:14:01
№18
Креатив как обычно хорош. Это начинает несколько настораживать и заёбывать. Автор, нопешите какунить розвесестую кълюкву, и Вам - в удовольствие, и публике понравицца...
26.10.2007 22:15:02
№19
Для №16 Гурвинек (26.10.2007 20:58:50):
Официально приебацца вроде как и не к чему (с)
------------------
Да уж ладно, начните хотя бы с этого:
"Но Он – а он Антон! –" (с) ( см.первый абзац)- ну чем не перл?
дальше уж не пойдем. уже не надо...
26.10.2007 23:20:52
№20
Кстати, в крео, который чуть выше висит, сказано, что "Он" очень паскудное слово...
27.10.2007 01:09:14
№21
Для №20 Липа (26.10.2007 23:20:52):
ну Вы и дураг :\
или дуро. Точно не знаю.
27.10.2007 05:32:28
№22
Для №21 Кардинала Серая (27.10.2007 01:09:14):
ну Вы и дураг :\
или дуро. Точно не знаю.
------------------
Ну что ж вы любезная, серость-то свою демонстрируете?
Вы здесь самая умная?
так ведь ни кто и не спорит...
Ну зачем так горячиться-то?
27.10.2007 14:10:59
№23
Для №22 Липа (27.10.2007 05:32:28):
а я не горячусь
я спокойно сообщаю Вам вердикт
и, кстати, никто в данном контексте пишется вместе
27.10.2007 21:06:12
№24
26.10.2007 22:15:02 Липа №19
Да это ладно. Он - Антон.
Ерунда это.
27.10.2007 01:09:14 Кардинала Серая №21
Эх, Кардинала. Зря вы так себя ведете. Не добавит вам это никакого уважения и не украсит никак.
Срач это конечно и динамично и увлекательно, но неконструктивно.
В отличие от удава, здесь намного меньше птушников.
Но что это я?
Вам решать.
Жаль, если разочаруете.
