Отличный субботний день. Погода, как это ни удивительно, не испортилась, и мы решаем пойти в зоопарк. Здесь чудесно. У многих животных появились детёныши, и пушистые семейки выбрались из домиков и греются на солнышке, чистят линяющие шубки! То и дело кто-то из нас подзывает других, поахать над очередным лохматым чудом. Даже Славка ведёт себя прилично. Он, конечно, слишком часто смотрит на меня, но глаза у него весёлые и добрые, поэтому, когда он захотел показать мне енотиху с семьёй, я с удовольствием подошла и мы даже перекинулись парой фраз. Вот бы всегда так! Подошёл и Костя. Мы поулыбались, глядя, как мама чистит, расчёсывает и приглаживает своих непоседливых полосатиков, а когда отошли, то Костя погладил мои волосы, намотал косу на ладонь и, притянув мою голову, зашептал в ухо:
- Я непременно научусь заплетать косы нашей дочери.
Мне стало очень сладко, я прислонилась к нему спиной и тихонько повторила:
- Нашей дочери?

Костя прерывисто вздохнул, и мы закрыли эту тему, будто отложив её обсуждение до лучших времён.
Нагулявшись по зоопарку, решаем дойти до Петропавловской крепости и побродить там или посидеть на пляже, как пожелаем. Мы с Костей находим удобный валун, весь тёплый, прогретый солнцем и остаёмся посидеть, а остальные уходят погулять в крепости. Костя купил мне детсадовское лакомство – розовый комок сладкой ваты на оструганной деревянной палочке. Сколько себя помню, всегда, при посещении зоопарка я ела именно такой. Обожаю нерушимые традиции! Мы отщипываем от ваты комочки губами с двух сторон. Наши лица всё ближе и ближе. Наконец, вместе с последним кусочком ваты, я захватываю и Костины губы.
- Объедение! Такой ваты я ещё не пробовал, - улыбается мне Костик, едва отстранившись от меня.
Я не тороплюсь снять руки с его плеч. Мне нравится гладить его спину, ерошить волосы, обнимать за шею.
- Мы уже два дня, как не ссоримся, но мне всё мало, хочу ещё, - шепчу я и тяну его к себе.

- А ты думаешь мне, хоть когда-нибудь, тебя бывает достаточно? – тихонько отвечает Костя и начинает целовать мой нос, потом щёку…
Всё случается в одну секунду – раз, и Костя слетает с камня вниз, а надо мной стоит весь белый от гнева Славка. Я даже не успеваю понять, что же случилось, как слышу Машкин пронзительный крик! Изумлённо шарю по пляжу глазами: вон бегут Машка, Ванька и Лена. Но где же Костя? Я спрыгиваю с валуна, и колени у меня подгибаются сами! Костя неподвижно, боком лежит на камнях, а из-под его головы вытекает, пачкая булыжник и впитываясь в песок, густая, почти чёрная кровь…
- Не тормоши его! Не двигай! – кричит мне Ванька, а сам уже набирает номер на мобильном телефоне:
- Алло! Скорая? Пожалуйста, у нас несчастный случай. Да. Пляж Петропавловской крепости…
Андрей и девчонки орут на Славку, Леночка громко рыдает, а я не могу понять, отчего же не встаёт Костя? Я легонько кладу ладонь ему на щёку – она совсем холодная! И тут меня начинает трясти.

Откуда-то подходят два человека в милицейской форме, о чём-то говорят с ребятами, задают вопросы и мне, но я знаю, что ни на секунду не должна отводить взгляд от Кости, что это очень-очень важно!
Скорая приезжает очень быстро. Костю кладут на носилки и вносят в машину, я бреду за ним. Рослый фельдшер хватает меня за плечо, говорит что-то, наверное спрашивает, и, не добившись ответа, подсаживает меня в машину.
Едем. Фельдшер опять обращается ко мне, но я не слышу ни слова, как оглохла! И тогда он отпускает мне звонкую пощёчину, от которой в голове проносится гул, будто ударили в колокол. Как ни странно, но это приводит меня в чувства!

- Что пили? Курили? Таблетки принимали? – фельдшер задаёт вопросы скучающим голосом – наша трагедия, для него всего лишь ещё один рабочий день!
- Нет, ничего такого. Только вату купили в зоопарке, - лепечу я.
На лице у пожилого фельдшера появляется человеческое выражение, и остальные вопросы он задаёт уже другим голосом:
- Сколько лет? – он кивает на Костю.
- Пятнадцать, в апреле будет шестнадцать. Мы в девятом классе учимся. А сделайте что-нибудь, пожалуйста, чтобы он пришёл в себя. Почему он столько времени в себя не приходит? – я с надеждой всматриваюсь фельдшеру в лицо.
- Нельзя, деточка, трогать его. Вдруг позвоночник сломан или сложная черепно-мозговая, начнём шевелить и хуже сделаем. А что стряслось-то? Откуда он упал, неужели со стены?
- Нет, что Вы! Мы на камне сидели и … разговаривали, а другой парень ударил его или толкнул – я даже не видела! – я качаю головой, как же так вышло!

- Приревновал? – спрашивает фельдшер, и я опускаю голову.
- Ох, дети, дети! Теперь всем беда будет – этот, не дай Бог, в себя не придёт и того посадят! Там милиционеры были из опорного пункта, они драчуна вашего уже забрали. Ты родителям-то, парня своего позвони, пусть в больницу едут и полис медицинский везут!
- А я не знаю телефон его мамы, только домашний! Ой, а мы Катю сегодня обещали взять погулять! – я испуганно смотрю на доброго дядьку и у меня, наконец, начинают ручьями литься слёзы.
Фельдшер аккуратно нашаривает Костин телефон у него в кармане и начинает листать справочник:
- Ага, вот! «Мама». Ну, что, сама поговоришь или я?
Я смотрю на него с ужасом. Сказать Костиной маме, что мы везём его без сознания в больницу?! У меня даже слёзы литься перестали.
- Ясно. Как мать-то, зовут?
- Светлана Олеговна, - сиплю я.
Фельдшер начинает говорит с Костиной мамой, а я смотрю на Костю. Он лежит боком, так как упал на камни. Кровь не идёт, но лицо мертвенно бледное, щека провалилась и мне становится так страшно, что я не могу дышать и только раскрываю рот, в тщетной попытке захватить глоток воздуха!
Мы приехали. Костю уносят в лифт, а мне велят сидеть в приёмном покое и ждать Светлану Олеговну. Добрая симпатичная медсестричка приносит мне таблетку и попить:

- Попей, а потом таблетку под язык и пусть тает, - советует она.
Я с ужасом жду прихода Костиной матери, предвидя уже, каких упрёков и оскорблений придётся мне наслушаться – ведь это я виновата, что Костя оказался в больнице!
В очередной раз хлопает входная дверь и вбегает Светлана Олеговна. Я сижу, сжавшись в комок, и жду, пока в регистратуре ей скажут, где найти виновницу всех её бед – меня! Вот она оборачивается, и мы встречаемся глазами. Мне конец!
Светлана Олеговна быстро подходит ко мне и… обнимает за плечи. Я изумлённо смотрю на неё и, спрятавшись на груди, начинаю горько плакать.
- Ниночка, - ласково говорит мне Светлана Олеговна, поглаживая по спине, - У меня будет для тебя поручение. Во- первых, надо забрать Катю, она одна осталась, мало ли что натворит. Возьми у нас дома ей одежду и пусть переночует у тебя, надеюсь, родители не будут против? Я, может, останусь здесь, что-то узнаю и сразу позвоню тебе, не сомневайся! А если, дай Бог, Костя придёт в себя, то привезёшь ему из дома то, что я скажу. Вот ключ. Хорошо?

Я быстро-быстро киваю головой. Она не возненавидела меня! Я могу быть полезна ей и Костику!
Смотрю на часы – ого! Уже пять! Быстренько умываюсь в туалете и убегаю. Ехать далеко, а Катя ждёт нас с Костей – мы обещали, что придём пораньше и погуляем, и вот! Слёзы опять проливаются из глаз, но плакать нельзя, напугаю Катьку!
Бегу к Косте домой, ищем и собираем Катины вещи, она радуется, глупышка, что будет ночевать со мной! Весь вечер я так занята, что думать особо некогда! Но вот Катя посапывает у меня на диване, обняв моего старого зайца, а я стою у окна, прислонившись пылающим лбом к прохладному стеклу.

Светлана Олеговна звонила два раза – спрашивала, как Катя, а у Кости состояние без изменений. Его осмотрели, травм позвоночника нет, но раз он много часов не приходит в себя, то значит, что-то с головой. Он упал виском на камни, мама сказала, что это очень опасно. Я не разрешаю себе думать о том плохом, что может случиться, и только шепчу в черноту ночи за окном:
- Пожалуйста, пожалуйста, ну пожалуйста…