Начало здесь: http://www.gonduras.net/index.php?a=4644  

http://www.gonduras.net/index.php?a=4654

http://www.gonduras.net/index.php?a=4665

В силу какой-то совершенно дурацкой и наверное поэтому весьма устойчивой привычки я попытался как можно более бесшумно открыть дверь. Остаться незамеченным, не привлекать к себе внимания – это, пожалуй, занимало меня сейчас более всего. Но чуткий слух жены, все же зафиксировал мое появление, и Вера в махровом банном халате с полотенцем на голове вопросительным знаком появилась в прихожей. Вешая куртку в шкаф, я краем глаза зафиксировал, как ее взгляд зацепился за мои, то есть Сережины кроссовки, и теперь с интересом ждал ее реакции.
- Ну как прошли переговоры?
- Нормально, - бросил я.
Я уже давно понял, что вопросно-ответная форма весьма и весьма часто является наиболее оптимальным способом общения.
- Предложили что-нибудь интересное?
На самом деле сейчас ее больше всего интересовало, где мои туфли, и почему это я сменил их на кроссовки.
- Вик предложил написать роман.
- А другие встречи?
Я неопределенно покачал головой.
- Значит ты продлишь контракт с Виком?
- Я не умею писать романов.
Вера пришла в некоторое замешательство, и по всей видимости сочла за лучшее оставить меня в покое.
- Я разогрею ужин. Мой руки!
Я послушно исполнил ритуал переодевания, натянул спортивные штаны – домашнюю одежду девяноста процентов мужчин, подразумевающую, что пребывание в собственной квартире представляет собой некую разновидность спорта, вымыл руки и прошел на кухню.
Вера готовит вкусно, и на этот раз я с аппетитом съел какое-то замысловатое блюдо, названия которому не знал. Дабы как-то продемонстрировать свою благодарность за удовлетворение одной из основных человеческих потребностей, я решил-таки завести разговор о кроссовках.
Мне показалось, что жена мне совсем не поверила, но вида не подала.
- Знаешь, я давно хотела поговорить с тобой. Мы живем как-то не так. Ты будто общаешься со мной в силу необходимости. Не знаю, почему это так.
Наверно земля соскочила со своей орбиты, если моя жена, всегда решительная , уверенная в собственных силах, говорит, что она чего-то не знает.
- По-моему все нормально.
- Да, конечно! – Она ненадолго замолкла и, совладав с волнением, металлическим голосом произнесла. – Завтра приезжает Лена. Ты не забыл?
Конечно же забыл! Лена, наша образцово-показательная 14-летняя дочка, отличница и умница, возвращается завтра из Польши с юношеского чемпионата по спортивной гимнастике. Глядя на нашего ребенка, я всегда удивляюсь чрезвычайному упорству этого маленького человечка. Наверно это по наследству. В Верку.
- Во сколько самолет?
- В два часа. Я подумала, может быть ты ее встретишь. Тогда мне не придется отпрашиваться с работы.
- Ну конечно, о чем речь, мне действительно нечего делать.
- Вик предложил тебе написать роман целиком?
- Угу.
Я не знал, что тут еще можно еще сказать. Описать наш разговор с Виком я бы все равно не смог. При всем желании. Я встал, засыпал в турку кофе и поставил на огонь.
- Знаешь, мне кажется, что у тебя появилась другая женщина.
Вот те на! Вот во что вылились, кроссовки Сергея. Я не узнавал свою жену, всегда решительную, энергичную, сумевшую 10 лет тому назад в смутные постперестроечные времена сколотить собственный маленький бизнес, между прочим, кормивший нас 3 года, потом вовремя и очень удачно продать его и теперь тихо-мирно работающую у нового его хозяина в качестве менеджера.
- Ну что ты : кроссовки я действительно взял у Сергея. Эти туфли так натерли мне ноги, что я просто не мог передвигаться.
Она будто не слышала моих слов.
- У тебя неприятности на работе. Да?
- Нет! – она порывисто встала. – Значит ты встретишь завтра Лену? Договорились?
Не дождавшись ответа, она ушла в гостиную и включила телевизор. Кофе казался горьким и безвкусным.
« Как и ты сам, - язвительно пробурчал внутренний голос.»

В течении моей жизни, спокойном и размеренном, явно что-то нарушилось. Так река, не находя нового русла, мельчает, разливается озерцами, понемногу превращающимися в болото. Психологи утверждают, что позитивное развитие событий всецело зависит от отношения, формирующегося к окружающему: оно должно быть радостным и фиксировать мысль о том, что все идет к лучшему. Охотно верю в то, что они правы и с восхищением провозглашаю: « Как здорово, что мое болотце такое красивое! Какой замечательный камыш в нем растет. А какие лягушки квакают – просто слов нет!» Ну а коль если так уж все здорово, то вовсе не к чему и перевоплощаться. Я зацепился за последнюю мысль, и принялся смаковать подробности знакомства с барменшей. Подробностей, впрочем, было до безобразия мало.
Я всунул штепсель в розетку, наблюдая как понемногу светлеет неживое лицо монитора. Мысленно я уже выполнил все привычные действия, но в последний момент раздумал включать компьютер. Наверное зря: жизнь не очень-то щедра на шансы, потому было бы глупостью отказываться от тех, что по крайней мере очевидны.

Странная неделя. Пожалуй, впервые я ощущал, что жизнь моя протекает именно таким образом, как это должно быть.
За все это время я лишь дважды выходил из дома: вместе с Верой в магазин в качестве шерпа- носильщика тяжелых пластиковых пакетов с едой, другой – в сберкассу, оплачивать счет за телефон, который в случае неоплаты робот-дозвонщик грозился отключить. Все остальное время я делил между ничего-не-деланием и бездумным открыванием книг на середине, что, в сущности, представляло собой ту же разновидность ничего-не-делания. Несколько раз мне удавалось написать пару-тройку бессвязных предложений, которые я, впрочем, тут же безжалостно уничтожал.
Человеку свойственно считать, что происходящее с ним имеет какой-то смысл. Все выглядит так, будто смысл этот существует изначально, вот только открывается далеко не сразу. Но, увы, смыслом, равно как и сюжетом собственную жизнь мы наделяем самостоятельно и, кстати сказать, именно в этом, единственно в этом и проявляется то, что принято называть свободой воли. Одно и то же событие разносюжетно именно потому, что несет в себе множественность смыслов.
По большому счету ничто для человека кроме него самого не имеет значения. В философии подобные рассуждения , по-моему, называются крайним антропоцентризмом. Но как бы они ни назывались, мало кто может поспорить с тем, что все рассуждения либо отталкиваются от человека либо делают его конечной целью рассмотрения. Разница единственно в действии центробежных или, напротив, центростремительных сил. Другими словами, либо мир растворяет тебя в себе, либо напротив, ты сам ассимилируешься в нем.

…

Я люблю свое одиночество. Подобно скряге, склонившемуся над сундуком, где спрятаны сокровища, я перебираю его часы, стараясь не упустить ни минутки. Кажется, природа наслаждения состоит в смутном понимании его конечности, ограниченности. Любое растянутое состояние не может вызвать ничего иного кроме усталости. Именно поэтому решение Адамы и Евы сорвать запретный плод было вполне осознанным – им просто надоело находиться в раю. Сегодня, впрочем, я вполне сознательно пошел на то, чтобы его нарушить. Поводом к тому явились кроссовки, которые мне якобы нужно было вернуть своему приятелю. На самом же деле что-то властно выпихивало меня из дома.
В сущности, нам с Сергеем давно уже не о чем разговаривать. С годами у друзей юности становится все меньше точек соприкосновения, а память прошлого не является достаточно надежным клеем.
Я бесшумно скользнул по темному коридору и, остановившись напротив двери Сергея, несильно постучал.
- Заходи!
Точно как и в прошлый раз, он лежал на полу, что-то быстро печатая на своем ноутбуке. Не дожидаясь приглашения, я присел рядом, некоторое время молча наблюдая за тем, как червячки букв возникают на мониторе. Наконец он оторвался от своих занятий .
- Я хочу, чтобы ты прочитал это, – Он протянул мне листок, распечатанный на принтере, сверху которого большими крупными буквами значилось: «Манифест».
- Твое творение? – ухмыльнулся я.
- Нет. Письмо по электронной почте.
- Значит спам.
- Спам, - спокойно согласился Сергей, - Почему бы и нет.
Я отложил листок в сторону, намереваясь взять его с собой, - не люблю читать в чужом присутствии – но он остановил меня:
- Прочитай сейчас. Там немного.
Я нехотя взял листок, подошел к окну и усел на подоконник. Не всем же дано удобно устраиваться на абсолютно ровной поверхности.
- Полная ахинея, - я пробежал глазами верхние строчки и вновь отложил листок в сторону.
- Дочитай, пожалуйста, до конца!
- Господи! Сережа, неужели ж ты не понимаешь, что это – всего лишь описание очередной финансовой пирамиды? Ты польстился на оригинальность формы?
Он пристальным немигающим взглядом смотрел на меня. Впервые в голову мне пришло, что он похож на большую птицу.
- Это – реальность.
Ну вот дождались. Теперь и он попался на удочку очередного надувательства. Речь вновь идет об организации какого-то информационного сообщества ( естественно виртуального), ставящего своей целью предотвратить что-то, что описано весьма невразумительно с тем, чтобы добиться еще чего-то еще более туманного. В общем, полый бред.
- Сначала я тоже подумал, что это – полный бред, словно отвечая на мои мысли, пробурчал Сергей. И, едва прочитав, тут же удалил письмо из ящика. Но оно не удалилось.
- Вот именно так и подцепляют вирусы. Скоро ты не сможешь открыть ни одного файла на своем ноутбуке.
- Это не вирус, - упорствовал Сергей. – Попробуй посмотреть другими глазами. Мы не можем не согласиться с тем, что человечество создало некоторую довольно сложную структуру. Она не биологична и не физична, хотя и обладает некоторыми параметрами, относящимися к этим областям знаний. Между тем, она вполне жизнеспособна.
- И от этого мы этак плавненько переходим к искусственному интеллекту со всеми вытекающими отсюда последствиями.
- И эта структура, - он будто не слышал моей реплики, - весьма пластична. Другими словами, она представляет собой прекрасный инструмент для реализации наших собственный целей.
- Ясно, - удрученно произнес я. Мне становилось скучно. - С тобой все ясно.
Пожалуй, любой человек на месте Сергея непременно бы обиделся, но он флегматично продолжал заниматься своим делом.
На экране монитора непрерывно мелькали какие-то ячейки.
- Забавная заставка!
- Это не заставка. Модель деятельности нашего мозга.
- А-а, - протянул я. – Ну я пошел?
Он , как мне показалось, заинтересованно взглянул на меня.
– Знаешь, ты в общих чертах прав, когда говоришь, что жизнь бессюжетна.
Никогда бы не подумал, что Сергей запомнит часть моей тирады! Признаться, эта мысль довольно приятно щекотнула мое самолюбие.
Я встал, собираясь уходить. Пожалуй, это единственный человек из тех, кого я знаю, который так легко и естественно пренебрегает условностями. Подумать только: сколько лишних движений, бессмысленных жестов делает человек, выполняя ритуалы, уже давно утратившие свой изначальный смысл ( если предположить, что он вообще когда-то был.) Я миновал коридор, впервые за все время, что я был у Сергея, показавшийся мне не лишенным некоторого колорита.
Как и в прошлый раз я свернул на тихую улочку кафе, где познакомился с Анной, но, поддавшись импульсу, вышел на канал Грибоедова, принявшись петлять по изогнутым изгибам набережной, порой напоминающим стремящуюся свернуться в кольцо змею. Лет десять тому назад я читал про одну их методик обучения монахов в тибетских монастырях. Для очищения ума от беспорядочного мельтешения мыслей наставники заставляли молодых послушников совершать длительные, по нескольку километров, путешествия вдоль потоков или рек. Тем, кто проходил этот ритуал, предлагалось максимально сконцентрироваться на течении воды, не обращая внимания ни на что иное кроме нее. Я весьма скептически отношусь ко всякого рода практикам, считая их одной из наиболее губительных разновидностей воздействия на психику. Однако в такого рода концентрации наверняка лежит более глубокий смысл. Вода, не имеющая формы, подобна человеку в состоянии, когда он обращен к самому себе. Приоткрыть завесу, за которой прячется твое «я» возможно лишь тогда, когда существует возможность оттолкнуться от чего-то внешнего. В противном случае сознание растекается подобно воде. Быть может именно это и начинает сознавать монах, бредущий вдоль потока.
Стараясь не смотреть по сторонам, я шел вдоль канала, изредка натыкаясь на прохожих, которых становилось все больше по мере того, как я приближался к Невскому. Шумный проспект, разрезающий канал асфальтовой глыбой моста заставил вмиг позабыть о созерцании. Мельтешение лиц завораживало, словно желая подчинить потоку и меня. Обрывки своих и чужих мыслей, никак не связанные между собой, сменяли одна другую, пока к их беспорядочному гомону не присоединилась еще одна, поначалу совсем неясная: все эти люди, идущие по проспекту, - вылившаяся вода, несдерживаемая более никакой формой. Я перешел Невский и влился в поток прохожих, ощущая как становлюсь его частью.
…

Продолжение следует.